Мария Капшина - Идущая

Реана поняла, что сосредоточиться не удастся, пока не выпроводит этого олуха, вздохнула и повернулась к нему. За спиной его через открытую дверь была видна комната, обращенная в приемную, откуда за сценой наблюдали четверо больных, несколько человек Вларрика и десяток солдат в черно-желтых плащах, окружавших бледного мальчика с капризным лицом.

— Это твой сын? — спросила Реана.

— Да! — рявкнул оскорбленный дворянин.

— Его жизнь вне опасности. Я вылечу его. Но сначала мне нужно помочь этому человеку, — она указала на спящего на столе. — Этот человек болен серьезнее, и ему моя помощь нужнее.

— Нужнее? Человеку?! Это — не человек! Это дерьмо собачье! Это — нашада!

— Это человек, — возразила Реана. Гораздо тише, чем кричал тейрлках, но как-то более веско, несмотря на это. — Подождите немного, господа, — сказала она всем, ждавшим за дверью. — Всё будет в порядке. С каждым из вас.

Потом она снова повернулась к лежащему на столе, причем умудрилась сделать это так, что тейрлках прекрасно понял: его просят закрыть дверь с той стороны. Этого он не сделал. Он выхватил меч и кинулся к нашада, которого проклятая лекарка вздумала лечить прежде сына графа Тренгларского. Левой рукой он оттолкнул лекарку — рука не встретила сопротивления, чему тейрлках, сильный, как медведь, не удивился. Он не видел, что лекарка под руку не попала, просто отступила и остановилась уже метрах в двух от него. И не понял, как это вдруг меч — его меч! — выскользнул из ладони, проплыл по воздуху и плавно опустился на лавку в противоположном от него конце комнаты. За спиной у лекарки.

— Ведьма! — прошипел тейрлках.

Он хотел кинуться на неё, но девушка осторожно подняла руку — тейрлках застыл, не в силах двинуться.

— С твоим сыном всё будет в порядке, — сказала ведьма. — Я вылечу его. Подожди минутку.

Она вылечила и нашада, и будущего графа, а потом вернула тейрлкаху свободу движений. Тот с достоинством подлинного дворянина выпрямился, отряхнул одежду. Испепеляя Реану взглядом, он сдёрнул с шеи тяжелую золотую цепь с квадратной золотой бляхой — общим весом килограммов пять, не меньше, — и швырнул это изящное украшение девушке в голову. Хейлле успел только вздрогнуть: будь он на месте Реаны, от его лица осталась бы кровавая каша. Но девушка поймала цепь. Наклонила голову:

— Благодарю. Ты очень щедр, — сказала она с такими светскими интонациями, что тейрлках побагровел, но сдержался.

— Я заплатил тебе за здоровье сына, лекарка. Но за оскорбление чести графа Тренгларского, за оскорбление, нанесенное мне, ты заплатишь жестоко, призываю Таго в свидетели!

Реана только пожала плечами и через пару часов забыла об этом инциденте. Зря.

Завтра больных пришло меньше, чем обычно: эпидемия, кажется, и на самом деле затухала, не успев разгореться по-настоящему сильно. Хейлле ушел куда-то в город со своим вечным альдзелом, Реана разобралась с полудюжиной больных и с огромным удовольствием улеглась спать, пока выдался свободный час. Что эпидемия прекращается, это, конечно, очень хорошо. Куда хуже то, что Реана, вымотанная почти до предела, подцепила где-то жутчайшую простуду. А себя лечить не получалось. Проверенные дедовские способы вроде чая с малиной помогли только отчасти, а ничего умнее девушка придумать была не в состоянии. Поэтому она сделала лучшее, что могла сделать в данной ситуации: заснула. Разбудил её Хейлле, вечером. Весьма бесцеремонно, надо заметить.

— Ну? — недовольно отозвалась Реана. — Новые пациенты скребутся в двери?

— Отнюдь. Все значительно хуже.

— Хуже? Разве хуже бывает? — искренне удивилась Реана и села. Поэт счел почему-то вид девушки в тонкой светлой рубашке, без обычной кожаной куртки поверх, не вполне пристойным и решил покраснеть. — Отвернись, — посоветовала Реана. — Так в чём дело? — спросила она, выбираясь из-под одеяла и натягивая штаны — после того, как альдзелд последовал её совету.

— Тебя хотят убить.

— Вот это новость! — рассмеялась Реана, пытаясь прогнать нехорошее предчувствие. — А нового ничего не мог выдумать?

— Незачем выдумывать, — хмуро сказал Хейлле. — Волею Тиарсе, дела и так хуже, чем у Наренда Невезучего накануне гарвильской резни.

— Ох, как всё запущено. А по делу?

— Эпидемия понемногу стихает, благодарение Гиллене.

— Так это же отлично! — удивилась Реана.

— Да, но горожане полагают, что она стихнет ещё быстрее, если убить тебя.

— Ну ни черта себе! — подскочила Реана. — А я-то тут при чём?

— Это л-Тренглар пустил слух, готов поклясться стихиями. В городе болтают, что эпидемия началась тогда, когда в Квлний пришла "чернявая ведьма"…

— А то, что я лечила кое-кого — это ничего не значит? — возмутилась Реана.

— Поговаривают, что именно потому тебе так легко и удавалось лечить неизлечимую болезнь. Потому, что это ты её наслала.

— Ну, ни черта ж себе — "легко"! — покачала головой Реана. — Ну вас к дьяволу, господа, я так не играю. Надеюсь, эти милые люди, которые так резко возлюбили меня лютой ненавистью, ещё не у порога?

— Пока нет. Но они уже строят планы на площади, как бы половчее спалить этот дом.

— Идём к Вларрику, — сказала Реана, вставая.

Купец был уже в курсе. И весьма нервничал. Он был не злым человеком, но и не героем вовсе.

— Отвратительный вечер, не правда ли, почтенный? — сказала Реана в качестве приветствия. — Времени у нас мало, поэтому обойдемся без вежливостей. Скажи мне, пожалуйста, честно, почтенный: ты ведь намерен выдать меня поджигателям, чтобы спасти свой дом?

Хейлле ахнул, оскорбленный в лучших чувствах, когда Вларрик кивнул в ответ.

— Я так и полагала, — кивнула в свою очередь Реана. — А кроме того, я полагаю, что это оптимальное решение. Тише Хейлле, не пугайся так. А ты, почтенный, не сверли меня глазами так недоверчиво, я не блефую. Как ни странно, я тоже ничуть не хочу, чтобы этот дом сгорел. Соседям ты потом объяснишь, что я тебя заколдовала и держала в своей власти. Но прежде ты выпустишь Хейлле через заднюю дверь.

— Постой! — встрял возмущенный поэт. — Ты хочешь, чтобы я оставил тебя на смерть? Не будет этого, кля…

— Не клянись раньше времени, — остановила его Реана. — Я не собираюсь умирать. Ты уйдешь — ты ведь сумеешь выбраться из города? Вот и отлично. Вларрик, ты выдашь меня этим чудным людям, столь обожающим ведьм. Жареных, я полагаю? Ты, таким образом, останешься в безопасности, и твой дом не пострадает. А я выпутаюсь из этой истории, Хейлле, не беспокойся.

— Я не уйду, — упрямо заявил поэт.

— Уйдёшь, — заверила его ведьма. — Или сам, или я помогу — магией. Что выбираешь? — ледяные изумрудные глаза на миг ожгли поэта — он опустил глаза.

— Но я найду тебя потом, — сказал Хейлле, а интонация больше походила на вопрос.