Татьяна Стекольникова - Здравствуй, Гр-р!

— Ты что за голову держишься? Болит? Я умею классный массаж…

Не сомневаюсь, но в другой раз…

— Гриша, а чей это стол?

— Тут Витек Трофимов сидит. Помнишь, он еще весь винегрет слопал на Новый год? Классный сыскарь, кубик это его — все надеется собрать.

— У него есть собака…

— Нет, собаки нету. Сын есть, в школу осенью пойдет, а собаки нет.

— Есть у него собака — я видела…

— Когда?

— Сейчас…

— Подожди…

Громов достал мобильник.

— Вить, привет! Да нет, никуда не надо… У тебя собака есть? Как? Когда?

Разговаривая по телефону, Гр-р смотрел на меня, и лицо его становилось все серьезнее. Я сказала:

— Спроси, это боксер? Ошейник красный? Из кожаных ремешков сплетен? Они гуляют?

Громов транслировал Витьку вопросы и на каждый получал утвердительный ответ. У меня во рту была уже не медная монета, а здоровенная медная дверная ручка. Гр-р не стал объяснять Трофимову, откуда он знает про ошейник и боксера, который у Витька появился пятнадцать минут назад — в "хорошие руки" отдали люди, уезжающие навсегда за границу, — а побежал за водой: видно, я стала того же зеленого цвета, как тогда в детстве, когда ботаничка отправила меня домой с дупондием за щекой, от греха подальше. Разглядывая пузырьки в стакане с минералкой, я думала, что совершенно не хочу видеть никаких вжик-картинок. Зачем? Зачем мне это?

— Ну, что… Будем тебя изучать… Феномен ты мой… Уникум… Пошлем тебя… на битву этих… как их… твоих братьев… по разуму… экстрасенсов….. и ты их всех сделаешь…….

Вы поняли, что в тех местах, где многоточия, Громов меня целовал? Если бы не это спасительное средство, билась бы я в истерике. А так — ничего…

3. Морковка охмуряет Громова, а я ищу свои корни.

Потом я была у Гр-р подопытным кроликом — или собакой Павлова, потому что, в качестве поощрения, Громов меня целовал — чтобы закрепить, как он выразился, положительный эффект процедуры. Он побегал по конторе и набрал целую коробку самых разнообразных предметов — от посуды до чьих-то кроссовок. То, чем мы потом занимались, напоминало игру в фанты. Гр-р совал мне в руки очередную вещь и вопрошал:

— А теперь что ты видишь?

Все мои ответы он записывал, затем звонил "объекту", по выражению Гр-р, и ставил "птичку", если я не ошибалась. А я не ошибалась! Я не могла назвать имя, не видела движений, но могла описать позу человека, иногда лицо, иногда — одежду. Эти вжик-картинки более всего походили на фотоснимки и всегда показывали то, чем занимается увиденный мной "объект" в момент возникновения перед моими глазами. Притащил Громов и фотографии, но я ничего не смогла сказать о тех, кто на фото, зато красочно описала устройство, эти фотографии печатающее. Напоследок Гр-р дал мне чашку — обычную, сервизную, еще советских времен. И я не увидела ничего. Вернее, так: я увидела квадрат Малевича — черный квадрат. Я так и сказала:

— Квадрат Малевича. Что это значит?

— Я знаю, что… Это чашка моей мамы, которая умерла пять лет назад. Чашкой никто не пользовался, кроме нее… Если человека нет в живых, ты видишь черный квадрат. Логично… Нина, у меня к тебе предложение: иди ко мне работать. Консультантом. Хочешь?

— Где гарантия, что всегда будет получаться то, что я сейчас делала? А вдруг я наведу тебя на какой-нибудь ложный след?

— Осечки случаются в любом деле. Но даже то, что ты по вещи, принадлежащей человеку, можешь определить, мертв он или жив, уже достижение. Ты не представляешь, насколько проще работать, если это знаешь. И потом, мне кажется, что твои способности растут… И не волнуйся, тебе не придется сидеть в "Громе" сутками — происшествия такого плана нечасты. Занимайся ремонтом, рукописями — что хочешь делай. Если будет нужна твоя помощь, я тебе скажу.

— Гринь, я тебя прошу, не рассказывай никому…

— Ну, это само собой…

Мы закрыли "Гром" и поднялись ко мне. Моя тихая рыжая кошечка снова висела на своей башне, уцепившись за самый верхний ярус.

— Что это делает твой мутант?

— Когти точит… У тебя, что, кошки никогда не было?

— Нет, только собаки… Кошки, по-моему, глупее собак — вечно орут на крыше…

— Вот уж нет, не глупее. Они другие… Поживешь с нами — сам увидишь…

Как будто поняв, что речь идет о ней (а я не сомневаюсь, что так оно и было), Морковка отцепилась от своей когтеточки и одним прыжком взлетела на плечо Громова — на правое, здоровое. Уткнувшись в ухо Гр-р, она нежно промурлыкала кошачью серенаду.

— А сейчас это что?

— Я думаю, признание в любви…

Так, с кошкой на плече, Громов и проследовал в гостиную.

— А я хотел растопить камин. Как я с кошкой буду таскать дрова? Мне ее что, согнать?

— Зачем сгонять — начнешь отдирать ее от себя, она выпустит когти и поцарапает — мало не покажется. Просто вежливо попроси…

— С ума сойти… Видел бы меня сейчас кто-нибудь… А как ее зовут-то?

— Морковка.

— О боже мой… Это я корнеплод буду просить слезть… Дурдом… Только ради тебя… Но учти, если не подействует… Морковка, будь добра, слезь с меня. Ну, пожалуйста…

Кошка ткнула носом Гр-р в щеку и мягко спрыгнула на пол.

— Ни за что бы не поверил, если бы мне кто рассказал…

— С кошками всегда так — преподносят сюрпризы…

— Это с тобой так — сюрприз за сюрпризом…

Пока я возилась на кухне, сооружая горячие бутерброды, размораживая в микроволновке пиццу, на скорую руку нарезая салат, открывая сок и заваривая чай, Громов поднялся в мансарду, нашел там груду щепок, палок и обломков досок, стащил все это вниз и развел в камине огонь. К тому времени, как я сделала последний бутерброд, пламя разгорелось. Гр-р придвинул к камину журнальный столик и кресло для меня, увязался за мной на кухню и отобрал поднос с ужином:

— Я здесь для чего? Делать твою жизнь радостной и легкой…

Я сидела в кресле, Гр-р на ковре — по-турецки. Морковка, всего лишь раз выполнившая просьбу мужчины, навеки превратила его в своего вассала: Гр-р умилялся, глядя в ее зеленые глазки, убеждал меня, что у кошки вот-вот случится голодный обморок, и по первому мяву скармливал обнаглевшему рыжему созданию колбасу, оторванную от пиццы, и мясо, выковырянное из салата. Подтверждение старого, как мир, правила: женщина, если хочешь повелевать, стань мягкой!

После ужина я тоже, по примеру Гр-р устроилась на ковре перед камином.

— Надо добыть медведя, — произнес Громов, щурясь на огонь не хуже Морковки, — чтобы моя мечта осуществилась в полном объеме…

— Зачем тебе медведь? — не поняла я. — Его же не прокормишь… И где клетку поставить?..

— А еще экстрасенс… Мне шкура нужна, а не живой медведь… А шкура нужна, чтобы вот так с тобой валяться и смотреть на огонь. Всю сознательную жизнь мечтал с бабой — на медвежьей шкуре и возле камина.