Татьяна Стекольникова - Здравствуй, Гр-р!

Не могла же я сделать Анну владелицей бриллианта, который ничего хорошего прежним хозяевам не принес? Похоже, камень с кровавым прошлым — вон какая очередь покойников! Да и против Полины я ничего не имела — ей такое сокровище тоже ни к чему.

— Маман, если право выбора за мной, я выбираю брошь и серьги. Но не отдавайте бриллиант Полине — избавьтесь от него… Поменяйте на что-нибудь, продайте — пусть будут деньги…

— Не могу — такова воля вашего отца. Царь Ночи должен быть у одной из его дочерей.

— Тогда скажите Полине — пусть продаст…

— Это решит Полина. Твоя часть вот. Можешь делать с украшениями что хочешь. Да, еще вот что… После Мордвиновых пусть вас с Полиной привезут домой — я встречу, самовар велю поставить. Сурмина пригласи…

И моя прапрабабка удалилась, забрав у меня колье с Царем Ночи и оставив взамен черный футляр — с одним пустым гнездом в виде капли.

Кто нас привезет? Когда? Откуда? Сказала бы толком… И как я следака буду приглашать — если не знаю, что и когда тут будет?

Я надела серьги и приколола брошь. Найдя себя, то есть, конечно, Анну, необыкновенно привлекательной, я самостоятельно отправилась в бильярдную — ждать Сурмина.

Я как раз пыталась подтащить к камину второе кресло, когда в комнате появился Сурмин. Он быстро прошел к камину, одним движением развернул кресло — и только потом слегка поклонился и поднес к губам мою руку. Руку Анны, конечно… Но заволновалась-то я, Нина. Громов на самом деле похож на прадедушку, правда, с разницей в пятнадцать лет… У меня случился дикий приступ головокружения — я на миг перестала понимать, где я, где Анна, и кто передо мной — Гр-р или его прадедушка. Пришлось упасть в кресло. Сурмин продолжал стоять. Вот это воспитание — ручки целует, пока не велят — не сядет! Я попросила его сесть, он занял кресло напротив и с явным удовольствием принялся помешивать каминными щипцами угли, ожидая, когда я начну разговор. Я вспомнила, как на том же месте, правда не в кресле, а на низеньком пуфике совсем недавно сидел адвокат, также ворошил угольки и уронил щипцы в камин. Могу поспорить, следак щипцы не бросит, что бы я ни сказала…

— Арсений Венедиктович, спасибо, что вы пришли… Прежде чем вы покажете мне орудие преступления, расскажите, как вы поняли, что гибель Даши связана с убийством Стремнова?

Сурмин, улыбаясь, смотрел на меня. Я могла бы попробовать нажать на свою синюю кнопку и прочитать его мысли. Но, как и с Громовым, мне совсем не хотелось этого делать — пусть будет по-человечески. Достаточно и того, что я хочу подержать в руке тот нож — или все-таки кинжал? Я-то видела только рукоять…

— Анна Федоровна, я согласился приехать, потому что вы мне нравитесь. Вы необычная женщина (знал бы ты — насколько, подумала я), у вас незаурядный ум. Даже не верится, что доктора всерьез сомневались в вашей вменяемости.

— Но провалы в памяти…

— Я думаю, это следствие потрясения… Пройдет время, и все будет по-прежнему… С вашего разрешения я продолжу… Придя к вам на следующий день после убийства Стремнова, я нашел вас в еще более удручающем состоянии — вы не помнили, о чем говорили со мной накануне (еще бы я помнила — это уже была не я, а Анна!). Перед тем как оставить вас докторам, я поговорил с вами и выяснил, в чем заключался тот секрет Терентьева, которым вы его пугали, обещая открыть всем. Ваш жених как-то проговорился вам, что Терентьев — игрок. Я допросил Тереньтева. Он сознался, что был должен Стремнову сорок пять тысяч — все в рулетку просадил… Я предположил, что он убил Стремнова, чтобы эти деньги не возвращать. Но Терентьев в убийстве Стремнова не признался. Дарья, горничная, когда на допрос ее вызвали, повинилась, что утаила от следствия факт нахождения Терентьева дома в ночь убийства. Но и тогда на допросе она сказала не все. Мне стало ясно, что убил ее не кто иной, как Михаил Терентьев. Она знала что-то еще и требовала от Терентьева деньги за молчание. Сторож, который видел человека, столкнувшего Дарью в канал, запомнил, что тот был в клетчатом пальто, и описал "стеклышки" на носу убийцы — очки или пенсне. У Терентьева есть клетчатое пальто, и он носит очки — приметы совпадают. Я показал сторожу нескольких человек, одетых в клетчатые пальто и имеющих очки. Он без колебаний указал на Терентьева. Сейчас Терентьев ждет суда. Он сознался в убийстве Дарьи Селедкиной.

— А Миша рассказал, чем горничная его шантажировала?

— Девушка нашла в кармане его сюртука, взятого для починки, скомканную бумажку — расписку Терентьева в том, что он должен Стремнову деньги — с обязательством отдать до первого декабря… Она припугнула Терентьева обещанием пойти в полицию и рассказать, что это он убил Стремнова. Дарья вышла в указанное Терентьевым время из дома, чтобы получить от него деньги, но он не собирался ей платить, у него денег вообще не было… Узнав же, что расписку девушка не принесла, Терентьев, не помня себя, накинулся на нее, схватил за горло и начал душить, а почувствовав, как она обмякла в его руках, испугался и решил скрыть свое преступление, выбросив тело в канал… Расписку нашли в комнате Дарьи — у нее под матрацем. Шпиндель взялся его защищать, но, думаю, присяжные признают Терентьева виновным в двух убийствах, и ему грозит каторга…

— А откуда у Терентьева расписка — вы у него спрашивали?

— Он говорит, что напоил Стремнова вином, в которое добавил какое-то зелье своей бабки. Стремнов в тот вечер пришел к Терентьеву требовать денег — сам Терентьев его и впустил. Когда Стремнов заснул, выкрал расписку… Анна Федоровна, для чего вам смотреть на орудие убийства? Терентьев отрицает, что это его вещь. Но это уже не повлияет на приговор присяжных…

Версия Сурмина казалась стройной — и мотив, и улики налицо. Можно было и не смотреть на кинжал. Но следователь уже разворачивал сверток, который принес с собой. Да, это не нож — у ножа лезвие с одной стороны. Конечно, кинжал — клинок у кинжалов с двумя лезвиями. И не просто кинжал, а стилет — лезвие такое узкое, что похоже на вязальную спицу. Единственное, что я знаю о стилетах, так это то, что когда-то, еще во времена рыцарей, стилеты называли кинжалами милосердия. Его можно легко загнать в пазы доспеха и прикончить раненого — милосердное деяние, чтоб не долго мучился. Стилет старинный, это видно, а значит, дорогой. Если Миша — игрок, а кинжал действительно его, то как получилось, что он его не продал, чтобы добыть денег на игру? Я сказала Сурмину о своих сомнениях. Он согласился, что стилет может Терентьеву не принадлежать. А откуда он тогда взялся у Миши? Позаимствован или украден у кого-то из обитателей квартиры? Сурмин пытался это выяснить, но никто не вспомнил, что видел этот кинжал, или признался, что является его владельцем.