Александр Дорошенко - Мхи и травы

— Ага. — Марта, тщательно вылизала лоснящиеся от сала пальцы, (после чего стало казаться, что на руках у неё надеты коричневые велосипедные перчатки, знаете такие, с отрезанными пальчиками), и удовлетворенно поглядела на меня.

— А тебе уже доводилось там бывать?

— Да, — важно сказала девочка и наморщив лоб, принялась считать, — Раз, я ходила с мамой, затем ещё раз ходила с мамой, это значит… это значит… два. Потом господин Петер, попросил принести ему Кошачей рвотки, а она растёт только там, это… это… три… Наверное.

Девочка нерешительно посмотрела на меня, потом кивнула, — да, три.

— Затем, к бабке пришли важные господа, и я вела их, как сейчас тебя. Они были такие смешные, всё время чего-то боялись, со страху пили прозрачное пиво из бутылок.

— Прозрачное пиво?

— Угу. Горькое и очень крепкое. Они мне дали попробовать. Было так странно! И смешно. Только ноги, почему-то перестали ходить, и спать сильно захотелось.

— Алкоголичка, — фыркнул я, а про себя подумал, что поить водкой проводницу, не самая лучшая идея.

— Это значит ещё один раз. И потом я просто так сама ходила, совсем недавно. Значит, получается… — она посмотрела на свой правый кулачок с зажатыми пальцами. — Получается, я была там три раза и ещё два. — Она с гордостью уставилась на меня.

— Понятно. Считать ты умеешь только до трёх. Ладно, принцесса, пошли.

Я со вздохом намотал влажные портянки и сунул ноги в тяжёлые ботфорты. Как мне сейчас недоставало, моих невесомых эльфийских мокасин, одинаково пригодных для леса и болота. Чёртов Штамштат и его наёмники. Чёртов паром. Чёртов весь этот Мир. Босоногая Марта с улыбкой смотрела на мои мучения. Закинув за плечи свой дурацкий кузовок, она вновь припустила по тропинке, правда уже не так быстро. То ли по причине плотного (по её меркам) обеда, то ли щадя моё самолюбие.

Спустя ещё час, мы вышли на большое торфяное поле и остановились. Тропинка окончательно исчезла среди кочек, а чёткая граница, разделяющая Топь и берег пропала. Стало невозможно определить, где кончается болото, возникшее в результате магического взрыва, и начинается обычный торфяник.

— Мы будем ночевать здесь? — спросил я проводницу, которая, опустившись на коленки, жадно пила воду из чёрной торфяной лужицы.

— Да, — кивнула она. — Там дальше есть шалаш.

— Отлично, — я присел рядом и тоже напился, а потом умыл разгорячённое, потное лицо. У воды был приятный, терпкий привкус мха и болотных ягод. — Идём, посмотрим твой шалаш.

Идти оказалось достаточно трудно. Повсюду были вырезаны прямоугольные пласты, ступать приходилось осторожно, чтобы не провалиться в незаметные ямы. Крестьяне местных деревень, переборов вековой страх перед Топью, повадились приезжать сюда за торфом. Они нарезали его толстыми кусками и клали на просушку, потом, погрузив на терпеливых осликов или пони, везли на продажу. Впрочем, сейчас здесь было пусто. Все работнички гуляли на празднике святого Рута-Курогрыза, (бывшем языческом празднике Бездонной Бочки), потому мы могли не опасаться неожиданной компании.

Шалаш оказался простой, но надёжной конструкцией собранной из жердей и торфа. Внешне, он напоминал двускатную крышу, установленную прямо на землю. Я отодвинул торфяной брикет, служащий дверью и, заглянув внутрь, убедился, что там свободно могли поместиться четыре-пять человек. Спать предлагалась на торфяных лежаках, достаточно мягких, и, конечно же, полных лесными блохами. Плевать. Моё заклинание, действовало и на них.

Около шалаша, на небольшом клочке твёрдой земли, был сложен очаг из плоских, бутовых камней, над которым стояла закопченная тренога с обрывком цепи и крюками для подвешивания котелка. Одним словом, комфорт, зашкаливал все возможные пределы, что не могло ни радовать.

— Ты знаешь, поблизости есть вода? — деловито спросил я.

Марта утвердительно кивнула.

— Отлично, вот тебе котелок, принеси. А я пока разведу огонь.

У меня есть дурная привычка, разбивать основательный лагерь, там, где пришлось остановиться больше чем на пятнадцать минут. Костёр, лежанка из нарубленных веток, котелок с горячим чаем — минимум моего представления о комфорте. По этому поводу я часто спорил со своим учителем, который считал подобное поведение бессмысленным сибаритством. Впрочем, что ещё можно ожидать от эльфа, прошлявшегося полтысячи лет по лесам, и чихающего с высокой колокольни на все признаки современной цивилизации. Ему привыкшему умываться росой и спать на ветвях деревьев, мой обстоятельный подход, казался просто кощунственным. До сих пор, помню выражение его лица, когда в первый раз привёл его в свою питерскую квартиру. Он прожил у меня три дня, после чего мы отправились в тяжелейший поход к Гремящей Расщелине в мёртвом мире Тенарис, где чуть не погибли на берегу Озера Горных Духов. Но даже на пороге смерти, учителя больше всего, занимал вопрос о том, как вода может сама течь из стены и кто зажигает яркий свет внутри стеклянной колбы висящей под потолком.

Повесив на крюк котелок, и дождавшись пока вода закипит, я высыпал в него крупу, мелко порезанное сало, вяленое мясо и щепотку специй. Получилось блюдо, лишённое изыска, но невероятно вкусное. Ложка была только одна, и мы ели по очереди, обжигаясь о горячий металл. Позже, Марта созналась, что я оказался самым щедрым человеком, которому ей довелось служить проводником. Другие, в лучшем случае, разрешали ей собрать объедки и вылизать котелок. Осоловев от непривычной сытости, девочка уползла в шалаш, завернулась в плащ и уснула. Я сидел у костра в наступающих сумерках, пил горячий, сдобренный пряными болотными травами чай, и думал о завтрашнем дне. Меня беспокоило, отсутствие известий от Штамштата. После схватки на пароме, он больше никак не проявил себя. А теперь уже поздно. Здесь, в глуши, я мог не бояться его угроз, ведь, в конце концов, он был всего лишь привыкшим к комфорту городским волшебником, человеком, вне всякого сомнения, могущественным, но практически беспомощным в этом месте. Магия Стихий плохо уживается с Магией Природного Хаоса. Холодные, лишённые души, неизменные как гранитное основание мира знания, бесполезны в живом, постоянно меняющемся Лесу, а Штамштат, вне всякого сомнения, специализируется именно на стихийной магии. Значит теперь я со спокойной душой, могу расслабится и выбросить все опасения из головы, этот неудачник никогда не сможет нас найти… Так, во всяком случае, думалось мне в тот вечер. Возможно, причина подобного легкомыслия, крылась в том, что, оказавшись под кронами деревьев, и почувствовав себя в родной стихии, я просто не мог поверить в опасность. Самообман, плохая штука, впрочем, очень скоро, мне предстояло избавиться от глупых иллюзий.