Евгения Лифантьева - Ролевик: Орк

Не знаю, колдун я или не колдун, но, оказывается, мне первому пришло в голову поговорить с гиено-волком как с разумным существом – вместо того, чтобы начать его лупить. До этого-то его пытались воспитывать как всех остальных, достаточно туповатых, зверей. От волка требуется знание не больше десятка команд. Мане было просто скучно. К тому же он, кажется, догадался, что я – его последний шанс остаться в живых. В результате я, конечно, еще не раз летал с него, но в серьезные моменты он меня не подводил.

Да и напугал я его раз крепко…

Вскоре после того, как Апа-Шер рассказала мне про излишне честолюбивого горного духа, мне вдруг захотелось провести ревизию моей сумки. До этого просто руки не доходили. То работа, то зельеваренье, то Жужука… Но Маня, не знаю уж почему, орчих на дух не переносил. Так что от идеи маскировать свидания тренировками гиено-волка пришлось отказаться.

В результате у меня появилось свободное время. Мы уезжали подальше в степь, там я отпускал Маню «попастись». Зверь, оказавшись на свободе, раскапывал сусличьи норы, гонялся за кем-то и вообще радовался жизни, как мог. А я сидел, глядя на ковыльные холмы, на бледное небо с парящими в нем орлами, на дальние горы. Постепенно срастался с этой землей, с ее бесконечностью и тишиной. Иногда на меня накатывало странное ощущение – словно я вечно сижу здесь, и не было никакой Земли, никакого Арогорна, а были только эти бескрайность и покой. А то вдруг накатывал страх, и мне казалось, что что-то жуткое угрожает и холмам, и траве… Нет, не изменения. Эту степь можно распахать и засеять хлебом, можно построить на высоких местах красивые дома – это будет встречено с радостью…

И вот однажды я, отправляясь на прогулку, прихватил с собой старую лекарскую сумку. Меня интересовали не аптечка и не книжка – с теми я давно разобрался. Но, кроме них, к моему удивлению, в иномирье перенеслись игровые «артефакты» и «свитки». То, что они могут тут работать по-настоящему, я уже убедился. Но хотелось проверить еще раз. Однако в городке этим заниматься не хотелось. У Арогорна характер не менее поганый, чем у Мани. Мало ли какую гадость он мне подложил? Особенно, если начать применять неизвестные, не определенные «артефакты»…

Высыпав на траву все, что осталось с игры, я внимательно перечитал прилагавшиеся к бижутерии сертификаты. Если верить написанному, то, в принципе, у меня есть неплохой запас магических вещей. Хотя на заборе тоже бывает написано, а заглянешь за него – а там дрова…

Покопавшись в бумажках, я выбрал самую, на мой взгляд, безобидную – «вопрос богу». На игре были «боги» – мастерские персонажи, разносившие нужную информацию. Если поймать такого да зачаровать, то можно было заставить ответить правду его на любой вопрос. Игровой, конечно. Кто будет следующим Президентом или как лечить СПИД, они вряд ли знали…

А вот как сработает это заклинание здесь, в иномирье?

С одной стороны, богов тут может и не быть. Конечно, Апа-Шер свято уверена в их существовании, но мало ли кто во что верует… С другой стороны, даже если тут есть что-то такое, потустороннее, то кто его знает, как это что-то прореагирует на желание с ним пообщаться?

Но я решил попробовать. Прочитал тарабарщину, служившую как бы магическим как бы языком, и завис на секунду, соображая, к кому из местного пантеона обратиться.

Апа-Шер чаще всего говорила о Земле. Мать Сыра Земля, Земля-Матушка… В половине формул, нужных для приготовления лекарств, эта Земля-Матушка упоминалась через слово. Недолго думая, я вставил в заклинание слова «Мать Сыра Земля».

– Да, я слушаю тебя, смертный, – прогрохотало сразу со всех сторон.

От неожиданности я икнул. Ни фига себе! Прямой коннект с богом! Точнее – с богиней, даже по голосу понятно: низкое, мощное контральто, словно органные трубы…

– Ты будешь спрашивать или нет? – снова загудели холмы. – Или язык проглотил?

Мысли у меня заскакали не хуже, чем Маня, когда его с утра выпускают из ворот…

Что можно спросить у земли? Вот идиот, на контакт вышел, а зачем – сам не знаю… Что мне, собственно, от нее, от земли то есть, нужно? Что она знает? Про клады какие-нибудь? Да нафиг они! Все рецепты зелий, какие есть? Так у меня башка лопнет.

Снова загрохотало так, что меня аж встряхнуло – это моя собеседница вздохнула.

О чем же спрашивать?

И тут меня осенило!

– На что жалуетесь, больная? – с докторской интонацией спросил я.

Если Арогорн считает, что этот мир болен, то мне хотя бы анамнез получить…

И тут меня накрыло. Несколько минут после этого я не помню вовсе – осталось только ощущение жуткой тяжести и пустоты вокруг. Но потом, когда все кончилось, я очнулся с мыслью о чем-то, просачивающемся сквозь трещины мирозданья, как микробы проникают через повреждения кожи.

С трудом сделав первый вздох, я оглянулся.

Степь была прежней, а вот не вовремя вернувшийся Маня лежал на пригорке в глубоком обмороке.

– Что молчишь, смертный? – вновь завибрировали холмы.

– Думаю.

– Ну, думай, – сказала Земля.

И снова затихла. Только бесчувственный гиено-волк напоминал о том, что мне этот разговор не пригрезился.

Я подошел к Мане, потрепал его по морде. Зверь приоткрыл глаза и тоскливо завыл.

– Да успокойся ты, все уже!

Маня вроде бы пришел в себя, минут через десять даже дрожать перестал. Но целых два дня после этого слушался меня, как шелковый…

Мало того. Через пару недель после того, как я стал владельцем моего гиено-волка, князь снова заглянул к матери и заговорил об обряде «единения».

– Не надо, Мышук сам его провел, – отмахнулась Апа-Шер. – Я и путы подчинения сняла…

Во время этого визита главы племени меня официально пригласили в «гостевую» половину дома и посадили за стол. Как и положено младшему брату, во время разговора «старших» я молчал. Но тут не выдержал:

– Как?

– Очень просто, – Апа-Шер посмотрела на меня со скучающим видом. – Сам мог бы догадаться. Как любое заклятие порчи… Просто разрушаешь вязь – и все.

А вот мне после того разговора стало как-то не по себе. По ночам снились странные сны. То туман вроде того, в котором я бродил перед тем, как попасть в этот мир, за которым угадывались очертания циклопических зданий. То какие-то геометрические конструкции, что-то похожее на дымный столб, увешанный по всей длине различного размера шарами. Часть из этих выростов собиралась в гроздья, некоторые – парили в гордом одиночестве, переливаясь в лучах невидимого светила. А фоном для этого творения безумного скульптора служило звездное небо. Потом приходили голоса – они звали, манили, что-то обещали…

Я просыпался и подолгу лежал, глядя в потолок и размышляя о происходящем. Постепенно нарастало недовольство собой.