Николай Романецкий - Конь в малине

– А прежде, – говорит, – на кладбище.

Меня чуть не скрючило. Ведь я ее на это кладбище едва не загнал!..

Вышли из лесу. Брякнулись в тачку. Я радио включил, нашел музычку повеселее. Чтоб кладбищенский дух от себя отбить.

Дальше все было как в прошлый раз: мясцо, винцо, плясцо, благодарности. А на сладкое – те же извинения у крылечка.

И я отвалил к родным пенатам.

Сегодня она наверняка не рыдала на вдовьей кровати. Но я по дороге к дому чувствовал себя распоследним козлом. И решение принял окончательное.

10 августа

После получасовой разборки с Альбиной от моего окончательного решения остались пепел да сажа.

Так думает Альбина. И пусть думает. Чтоб охладить мою девочку, перевел разговор на другую колею.

– Слушай, – говорю, – а почему бы тебе не надеть ту «рубашку», от ребенка Савицкой, на меня?

– Потому, – отвечает, – что мы с этого ничего не получим. А когда торговля пойдет, нам за эту «рубашку» миллион отвалят!

– Держи, – говорю, – карман шире! Станет человек за лимон покупать неведомо что!

– Ты, Виталенька, – отвечает, – людей не знаешь. Они за клочок бумаги готовы заплатить, в надежде, что он их озолотит. А тут – удача. И не просто везуха за карточным столом, а кое-что посерьезнее.

Черт его знает, может, она и права…

12 августа

Два дня забиваю Альбине баки. Якобы каждый вечер встречаюсь с Катей. А сам езжу к путанам в «Прибалтон».

Бронированная «рубашка» не дает мне покоя. Хожу вокруг нее, как голубой вокруг задницы. Даже пальцем этот перламутровый шарик потрогал. Теплый такой и упругий, как голованчик в рабочем состоянии.

Ночью приснилась Альбина. Ржала надо мной по-кобылячьи. Не там, сказала, семена рассеиваешь, садовничек, не взойдут из них цветочки-ягодки. Раскроила мне грудь мясницким топором и вытащила ливер. А тот колотится, пульсирует, не хочет останавливаться. Альбина язычок раздвоенный высунула, кровь с ливера слизала и пальцем ему погрозила…

Проснулся я в холодном поту. Справа шлюшка пристроилась, посапывает, жаркое копыто на мою ногу положила. Мерзопакостно мне стало, хоть застрелись. Ушел от нее на диван. Только после этого смог отключиться.

15 августа

Надели «рубашку» на Пашку. На Пашку надели «рубашку».

Во, братаны, стишата родились!..

Операцию провели прямо у меня в клинике. Но я не шестерка: очень надо, чтобы Раскатов и Альбина видели друг друга. Этак я и в самом деле лишним могу стать!..

Поэтому я все продумал. Альбине сказал, что клиент хочет остаться, типа, инкогнито. Никто, ничто и звать его никак!..

– Ну что же, – отвечает, – я «рубашку» на твоего клиента и через стенку могу надеть.

Решили, что она устроится в соседнем кабинете.

За полчаса до Пашкиного приезда я принес ей шкатулку с шариком. Но решил между делом маленькую проверочку смастрячить.

Взяла Альбина шкатулку в руки, глазки прикрыла. И вдруг побелела вся, затряслась – типа, ручонку шаловливую ей между ног засунули.

– Я, – говорит, – тебе что сказала! Я велела тебе «рубашку» от Савицкой в стороне держать, а ты что делаешь! Миллион псу под хвост отправить!

– Ну, извини, – говорю, – перепутал.

Поменял шкатулки.

В три Пашка подкатил к заднему ходу, который у меня устроен специально для тех клиенток, кто не в настроении людям глаза мозолить. Встретил я его, провел в кабинет.

Он огляделся.

– Где, – говорит, – твоя супертехника?

– Сейчас, – говорю, – увидишь.

Достал флакон с нашатырным спиртом, звоню Альбине.

– Готовы, – спрашиваю, – к операции?

– Он далеко сидит, – отвечает. – Переставь кресло к стене, что между кабинетами.

Сделал я перестановку.

– Садись сюда, – говорю Пашке.

Он сел. И тут же его вперед повело – едва я успел подхватить. Расквасил бы себе хавальник, начальничек… Прислонил я его к стенке, сунул под нос нашатырного.

Очухался Пахевич, пялится на меня, глазками хлоп-хлоп.

– Все, – говорю, – Павел Иванович. Закончена операция. Можете быть свободны.

– Ни черта, – отвечает, – не помню. Под наркозом, что ли, делали?

– Под наркозом, – говорю.

– А где шрамы?

– Зашили, – говорю. – И биоколлоидом залили! Тебя, прости, технология интересует или в первую очередь результат?

Он челюстью поводил вправо-влево.

– Ладно, – говорит, – проверю твой результат. Жди звонка.

И отвалил. Через тот же ход для VIP-ов.

Я Альбину позвал, поздравил с началом активной работы нашего совместного предприятия. И опять мне бронированная «рубашка» покоя не дает. Не зря же моя девочка так побелела, когда я ей другую шкатулочку подсунул!

– Слушай, – говорю, – может, все-таки наденешь на меня «рубашку» от Савицкой. В натуре, в опасное дело ввязываемся. Тебе-то по барабану, ты в стороне. А я могу и костями загреметь!

Она улыбнулась так ласково.

– Не бойся, – говорит, – я тебя защищу. Впрочем, что касается этой «рубашки»… Если добудешь у Савицкой еще одну такую, тогда посмотрим. Ты сегодня с нею встречаешься?

– Встречаюсь. Только она оказалась не из шлюх! С ходу ножки не раздвигает!

– Ну ничего, – улыбается Альбина. – Ты парень видный, добьешься своего.

Вот су-у-учка зеленоглазая! В натуре, с такой бабой не пропадешь, коли под ее дудку плясать будешь!

Но это еще не все… Через полчаса – звонок. Беру трубку: знакомый голос. Савицкая!

– Виталий, – говорит, – Сергеевич, что-то вы совсем меня позабыли. Одиноко мне как-то.

И понял я, что это, типа, судьба. Ладно, думаю, для себя Катю придется считать за шлюху. Может, тогда будет попроще?

– Звиняйте, – говорю, – Екатерина свет Евгеньевна! Занят был до невозможности. Давайте завтра встретимся. Мне тоже как-то одиноко в последние дни.

Аллес, братаны, Рубикон перейден!

16 августа

Встретились. Начал планомерную осаду.

Пассив: двести рублей и четыре часа времени.

Актив: улыбки, пожимания рук и благодарности.

18 августа

Осада продолжается.

Пассив и актив – в тех же пределах.

22 августа

Звонил Пахевич. Сделка наша состоялась. Расспрашивать о подробностях проверки я не стал. Во-первых, не телефонный разговор. А во-вторых, не лезть в чужие тайны – верный способ сохранить собственное здоровье.

Короче, Паша начинает подыскивать клиента. Скоро потребуется «рубашка».

На любовном фронте – без перемен.

25 августа

Появилась подходящая кандидатка. Увы, замужем, ребенок первый.

Альбина сказала, «рубашка» подходящего качества. Но, боюсь, семейная парочка поднимет шум.

С сегодняшнего дня решил дневник вести только в клинике, в подвале. Компьютеры домашний и в кабинете директора впредь моих личных документов содержать не будут. Лучше пять раз обкакаться, чем один раз без головы остаться.