Михаил Чулков - Пересмешник, или Славенские сказки

Народ повиновался без прекословия его воле, и так с сих пор началось приуготовление к предприятому пути.

Асклиада, не имея никакой надежды ехать с своим мужем, просила его неотступно умолить Вратисана, чтобы он согласился жить во дворце вместе с нею: ибо намерение ее было такое, чтоб иметь завсегда в глазах Алима помощию того чрезъестественного зеркала, и думала она еще, что Вратисан, имея добродетельную жизнь и весьма просвещенный разум, будет воздерживать ее от печали. Человек имеет такое глубокое неведение, что нередко ищет сам своей погибели и усердно старается ввести себя в бездну злоключений.

Алим желание ее хотел непременно исполнить: ибо думал он, что сделает ей тем великое облегчение в печали, и для того поехал он один в пустыню к Аскалону и просил его неотступно о той милости.

Развратный набожник долгое время на сие не соглашался, чтоб больше утвердить о себе истину и уверить неведущего Алима в своей добродетели. Он представлял ему, что светская жизнь для него такое бремя, которого сносить он не может, и всякое людей обращение почитает суетным, и для того не желает иметь с ними никакого сообщения; наконец, по многих отговорках, как будто бы поневоле, а угождая только тем своему государю, объявил свое желание и хотел переселиться в то время к Асклиаде, когда Алим оставит сей остров.

Млаконский обладатель в неведении с превеликою радостию объявил сию пагубную весть своей супруге, которая не меньше его радовалась незнаемой своей погибели. Когда же объявили Алиму, что все изготовлено к отъезду, тогда, учредя все свои дела, следовал он в Перунов храм и там при приношении жертвы просил милосердого бога о покровительстве народа и также своей супруги в отсутствии его. Потом снявши перстень с руки своей, положил его на престоле пред истуканом, по общему обыкновению всех славянских князей, которые, отъезжая куда-нибудь из своего владения, оставляли оные залогом, чтоб опять туда возвратиться, и, сделав земное поклонение, отступил от идола.

Итак, простившись со всем народом и с своею супругою, следовал на корабль, куда провожали его подданные с великими слезами и воплем; но сокрушение Асклиадино превосходило всех; и она пришла тогда в беспамятство, как подняли парусы и поехали от берега.

Алим находился тогда в неописанной печали и думал, что великое и умножающееся поминутно в нем сокрушение будет причиною его смерти. Асклиада не выходила из его понятия, и сердечное чувствование ясно представляло ему, что он в последний раз с нею простился; но предсказание сего вестника понимать мы неудобны.

Итак, Алим продолжал свой путь; Асклиада неизъясненно о нем сокрушалась; народ находился в великой печали, а Аскалон радовался, что предприятие его имеет счастливый успех.

Печальная супруга млаконского обладателя, достойная всякого сожаления, как скоро несколько очувствовалась, то просила Бейгама, который от нее ни на минуту не отлучался, чтоб привел он к ней великого того мужа, который обитает в пустыне. Бейгам, угождая своей государыне и желая весьма усердно избавить ее от печали, в короткое время исполнил ее желание. Аскалону отвели комнату подле спальни Асклиадиной, и он расположился в ней совсем к зверскому своему намерению.

Пришед к отчаянной государыне с важным видом и будто от добродетельного сердца, советовал ей, как возможно, воздержаться от печали и говорил, что сие несносное для нее время минуется скоро и что всякая печаль не бывает вечною, по претерпении которой приятнее бывает радость.

Асклиада употребила к нему всякую просьбу и ласкательство, чтобы он удостоил ее той неслыханной милости, которую показал ее мужу.

— Что касается до моей, государыня, к тебе услуги, — говорил ей Аскалон, — то ты можешь пользоваться оною до возвращения твоего мужа: ибо оному дал я слово, что все его путешествие будешь ты иметь его в глазах своих; изволь идти в мою комнату, которая всякую минуту будет тебе представлять любимого тобою супруга и те места, в которых он будет находиться.

Супруга млаконского обладателя, пришед в Аскалонову комнату, сквозь околдованный флер к превеликой радости увидела своего мужа, который сидел тогда на постеле и находился в великой печали. Сие чрезъестественное действие показалось ей столь великим и удивительным, что с самой этой минуты начала она почитать Вратисана хотя не первостатейным, однако не последним богом и готова была на все согласиться, чего бы ни пожелал Вратисан. После сего показал ей Аскалон книгу, и как Асклиада рассматривала ее не покрывшись флером, то видела, что в книге той ничего написанного не было; а как накрыл ее Аскалон флером, то тогда читала она все хорошие для себя предвещания. Сие неслыханное доселе странное приключение приводило Асклиаду иногда ко страху; для чего Аскалон, стараяся ободрить ее, говорил, что он имеет покровителями себе богов, которых завсегда обитает с ним благодать, чему Асклиада верила без всякого сомнения.

Всякую минуту смотрела она в то зеркало и почти никогда от него не отставала, примечала все шаги и предприятия любовника и супруга своего Алима; любовь к нему каждую минуту возрастала в ее сердце, с которою умножалось желание всегда его иметь в глазах. Однако не насыщалися глаза ее зрением, а сердце тению Алимовою; она просила неотступно Вратисана, чтобы он неизъясненною своею силою сделал ей свидание с возлюбленным ее мужем: ибо она, без сомнения, думала, что сие Вратисану возможно и он может в природе произвести все то, что только захочет. Развращенный Аскалон долго не соглашался на ее желание и говорил, что хотя это ему возможно, но весьма трудно; а в самом деле он ее обманывал и готовился исполнить неистовое свое желание. Наконец, будто бы чувствуя великую преданность к Асклиаде, согласился дать ей свидание с супругом и принести его на время в его государство, чему Асклиада столь обрадовалась, что не знала, чем будет ей возблагодарить сего великого и добродетельного мужа Вратисана за сие неслыханное одолжение.

Аскалон, обещавшись сделать ей сию услугу, говорил:

— Надобно, сударыня, приготовиться к тому таким образом: завтра ввечеру поедем мы в Провову рощу и, не доезжая до оной, оставим тут всех служителей и велим им возвратиться в город, а чрез несколько времени явиться на том же месте: ибо не должно им быть свидетелями того действия, которое понятие смертного гораздо превышает.

Млаконская государыня, не предвидя себя никакой из того опасности и погибели, беспрекословно соглашалась на все представления мнением добродетельного Вратисана; и если бы человек предузнавал свою погибель, то бы, конечно, не вдавался в оную самопроизвольно.

На другой день, когда наступило вечернее время, то Асклиада нетерпеливо пожелала быть в посвященной великому Прове роще, чтоб там благосклонностию сего бога увидеться ей с возлюбленным своим супругом. Аскалон со злобным своим духом и она отправилась немедленно туда. Служителей они отпустили, как соглашено было о том еще до исполнения дела.