Елена Хаецкая - Нелегал

— Кто это?

— Два дурака, которые пытались меня зарезать.

— Но кто их убил?

— Не ты и не я, — ответил Нитирэн. — По-твоему, я не позаботился о том, чтобы меня охраняли? Никогда не предполагай наивность в Нитирэне. Я обязан соблюдать все традиции, но никогда не стану делать этого в ущерб себе.

Авденаго помолчал немного, а потом отозвался:

— С тех пор, как ты избрал меня своим дахати, Нитирэн, я ни мгновения не был несчастлив.

Туманная крепость Гарагар находилась в долине, отгороженной от Черной Комоти грядой высоких, до самого неба, остроконечных гор. По утрам и вечерам всю долину затягивало густым туманом. Он сходил с горных склонов, подобно снегу. От него можно было ножом отрезать кусок и подержать на ладони, наблюдая за тем, как он медленно рассеивается, превращается в ничто.

Сама крепость размещалась так далеко от Серой Границы, что никто уже не воспринимал ее как укрепление. Разумеется, она по-прежнему сохраняла и высокие стены, и прочные башни, и ворота ее закрывались на ночь тяжелыми створками. Но все-таки больше она походила на дворец, чем на военное сооружение. Ее окружали роскошные фруктовые сады (тролли не одобряют праздности в природе и высаживают только такие деревья, чьи плоды можно съесть). Ручьи бежали по искусственным руслам, орошая толстые гряды, на которых росли овощи и пряности.

Здесь следует заметить, что настоящей едой у троллей считается, конечно же, мясо, а овощи и фрукты для них не более, чем баловство. Но время от времени это самое «баловство» входило в моду, повара изощрялись в изобретении блюд с непременным использованием, к примеру, брюквы, а троллихи высокого происхождения наперебой похвалялись своим пристрастием к тушеной моркови.

Что до тех, кто принадлежал к низшей касте, то они смотрели на это проще: есть мясо — охотно едят мясо, нет мяса — довольствуются турнепсом.

В той же долине (как и ее главное строение, она называлась Гарагар) располагались дворцы поменьше. Там веками обитали представители знатных семей. Эти дома были возведены позднее, чем крепость, и уже не имели ни стен, ни башен, ни ворот. Если бы враг вошел в долину, он легко захватил бы любой из них. Другое дело, что никаких врагов долина Гарагара не видела никогда.

Когда Гарагар предстала перед Авденаго впервые, у него перехватило дыхание. Молодой человек даже представить себе не мог, что где-то существует подобная красота: черные пики гор, погруженные в безмолвные, полные тихого движения облака, волны белоснежного, как борода почтенного старца, тумана, резной серый камень стен, высокие узкие окна — и повсюду низкорослые, с узловатыми ветвями деревья, покрытые цветами.

Дворец, который принадлежал семье Атиадан, был погружен в сердцевину фруктового сада. Воздух дрожал от лепестков, а в крохотной сердцевине трудолюбивых цветков уже угадывалась завязь будущего плода.

Сам дворец был сложен из серого камня. Крупные необработанные булыжники совершенно дикого вида чередовались с камнями, сплошь покрытыми изысканной резьбой, и это придавало фасаду здания особенную выразительность.

Новые родственники окружили Авденаго. Атиадан называла их имена, и он пристально смотрел в их лица. Он научился смотреть на троллей не моргая, им это нравилось. Они говорили потом, что у мужа Атиадан прямой и честный взгляд и что он, хоть и человек (если верить слухам), но вполне порядочный.

— Ты дахати, — сказала ему Атиадан, когда они наконец остались наедине. — Нитирэн до конца твоей жизни будет выполнять любую твою просьбу. Ваше взаимное доверие останется полным, ничто не сможет нарушить его.

— И все из-за того, что я подпоясывался веревкой и согласился провести рядом с ним ту ночь в храме? — спросил Авденаго.

Атиадан поцеловала его ухо.

— В любой момент ты должен будешь умереть вместо него. Когда я думаю об этом, у меня кружится голова.

Ее хвостик шевельнулся, прошуршав по жестко накрахмаленному покрывалу.

— Как это — умереть вместо него? Разве один человек… одно существо может умереть вместо другого?

— Нитирэн — храбрый, когда мы пойдем вслед за Серой Границей, он не станет прятаться за спины своих воинов. Эльфы могут захватить его в плен. По нашим обычаям, которые и эльфы уважают, одного пленника разрешается обменять на другого. Тогда ты займешь место Нитирэна.

— Я сделаю это с охотой, — отозвался Авденаго. — Но я не умру, Атиадан. На мою плоть не подействует эльфийская магия, ведь по крови я не тролль.

Она положила свою теплую ладонь ему на губы.

— Никогда так не говори!

Раньше Авденаго считал, что обзавестись слугой будет проще простого. Нитирэн позволит своему дахати взять любого раба, одного или двух, сколько захочется. Дело за малым — выбрать.

В долине Гарагара людей из числа пленников имелось немало. Достаточно, чтобы работать на мельнице или на огородах — сами тролли не слишком жаловали эти занятия. Ковыряться в земле? Даже те, кто принадлежал к низшим кастам, предпочитал, чтобы этим занимались рабы, и при первой же возможности обзаводился таковыми. К тому же людей можно постоянно кормить овощами, они от этого не болеют.

Несколько раз Авденаго приезжал на мельницу, где рабский труд был самым тяжелым. Останавливал коня, подолгу смотрел на людей, ворочающих мельничные жернова.

По долине Авденаго ездил верхом. Он справедливо рассудил, что лучше использовать каждую удобную возможность для того, чтобы привыкать к низкорослым здешним лошадкам, к троллиным седлам и особенной троллиной посадке при очень коротких стременах.

Атиадан украсила упряжь мужниного коня золотыми подвесками, бахромой и пестрыми кистями, а в хвост и гриву конька вплетала колокольчики, так что о приближении дахати Нитирэна все узнавали заранее. Авденаго это льстило, и он усвоил себе устало-снисходительную, немного отрешенную улыбку. С некоторыми знакомыми троллями он разговаривал просто и сердечно, это тоже нравилось окружающим.

Одни только рабы не обращали на него внимания. Они не знали, что он к ним присматривается.

Авденаго же глядел на них и каждого пытался понять. Каким был этот человек до того, как очутился в плену? Каким он может стать, если взять его в услужение? Все они были одинаково ему чужды и неприятны. Ни одного он не хотел бы видеть рядом с собой. С Евтихием он сумел найти общий язык, но с другими этого может не получиться. «Они люди и хотят оставаться людьми, — думал Авденаго. — Они не такие, как я. Они не могут не оставаться людьми. Они не могут не ненавидеть меня, Нитирэна, Атиадан».

Одна только мысль об этом была ему отвратительна. Он определенно не желал держать подобное существо поблизости от своей жены. Лучше им оставаться на мельнице или на огородах, ворочать камни и следить за чистотой ручьев, пробегающих по каменным ложам через всю долину.