Елена Хаецкая - Нелегал

— Мир абсолютной войны, — сказал Нитирэн. — Там, куда попадал Кохаги, идут все войны разом. Нет спасения. Нет радости. Все, кто там находится, — все они — жертвы и все — убийцы. Они умирают и убивают тысячи раз. Там есть страх, боль, тоска, мучительные воспоминания, жестокость — что угодно, кроме покоя и забвения.

— Ад, — прошептал Авденаго. Но сразу же понял, что ошибается. «Ад» — неправильное название для подобного места. «Ад» по отношению к подобному месту — лишь красивое и странное слово.

Нитирэн тряхнул длинными волосами.

— Я говорю о мире, в котором не прекращается война. Она кипит там, как вода в котле. Это не загробный мир, это другой мир. Мир живых. Тоже живых, как и мы с вами… В определенном смысле обитатели того мира даже более живые, чем мы или они, — он мотнул головой, как бы указывая в сторону Серой Границы, за которой обитали люди и эльфы, — потому что они непрестанно страдают и тем самым каждое мгновение ощущают себя не-мертвыми. Боль, как и радость, — самое яркое проявление жизни. А боли там в избытке.

— Все это рассказал тот человек? — спросил Авденаго. — Тот, что вышел наружу вслед за Кохаги?

— Да. И рассказал он это не магистратам Гоэбихона и не властителю города Гоэрию, а кое-кому другому… — Нитирэн приосанился. — Моему предку. Таким путем он купил свою свободу.

— Откуда же твой предок знал, о чем следует спрашивать? — осведомился толстый тролль.

— Мой предок, разумеется, этого не знал… Но он был могучим воином. Однажды он захватил в плен нескольких воинов-людей и двух эльфов. Он намеревался убить эльфов, а людей отвести в долину Гарагара и обратить в рабство. Один из пленников попросил выслушать его. Мой предок был вспыльчив и скор на расправу, что, впрочем, не мешало ему обладать весьма здравым рассудком. Он согласился на разговор. Человек заключил с ним сделку. «Я открою тебе величайшую тайну, которую храню много лет даже от собственной жены, — сказал тот человек, — если ты отпустишь меня и двоих эльфов…» Услышав такое, мой предок засмеялся. «Почему же ты не просишь за всех своих товарищей? — спросил он. — Разве ты не знаешь, какая участь их ожидает?» — «Знаю, — ответил тот человек, — но я также знаю и другое. Ты — тролль, ты жаден и раздражителен. Если я захочу, чтобы ты отказался от всей своей добычи, ты вообще не станешь меня слушать, какие бы блага не сулило тебе обладание моей тайной. Поэтому я и прошу немногого: свободы для меня, ибо это будет справедливо, ведь я плачу за всех, и свободы для эльфов, ибо это будет милосердно, ведь они умрут в твоем рабстве самое большее через две луны». — «Ты умен и хитер, — сказал мой предок. — Надеюсь, твоя тайна достойна такого хранителя. Если она действительно такова, то я выполню твою просьбу. Но если она окажется ерундовой, то я убью тебя на месте».

— Он отпустил пленников? — спросил Авденаго.

Нитирэн кивнул.

— Он подарил жизни всех своих пленников тому человеку, невольному спутнику Кохаги. Они все невредимыми ушли за Серую Границу. Так в моей семье узнали о ноге Кохаги и о том, каким образом скороход из Гоэбихона преодолевал большие расстояния за кратчайшее время.

— И еще о мире, где постоянно идет война, — добавил Авденаго.

— Точно.

Нитирэн отбросит со лба волосы и нарисовал пальцами спирали у себя на щеках — боевую раскраску троллей.

— Война! — воскликнул тролль с выкрашенными в желтый цвет волосами. — Война!

И повторил жест вождя — спирали на щеке и на лбу.

— Я хочу пойти вслед за Серой Границей, — сказал Нитирэн. — Но для окончательной победы я желаю завладеть ногой Кохаги. Если превратить ее в оружие, то можно всех наших врагов отправить в мир бесконечной войны. Тогда не станет Серой Границы, исчезнет разделение, и весь мир будет принадлежать троллям.

— В таком случае, скажи, где искать ее! — потребовал толстый тролль.

Нитирэн встретился глазами с Авденаго.

— Поскольку Кохаги так и не поведал своих секретов добрым жителям Гоэбихона, которые жирели и процветали за его счет, а перед его смертью слетелись к нему, точно стервятники, то, полагаю, нога находится в гробнице Кохаги, в Гоэбихоне. Его закопали вместе с ногой.

— Разве они не сжигают умерших? — удивился желтоволосый тролль. — Какие дикари!

— Умерших не принято сжигать в городах, — ответил Нитирэн, явно гордясь своими познаниями. — Там боятся пожаров. Только в замках и деревнях сооружают погребальные костры. Городские мертвецы гниют в каменных ларях или в простых мешках, зарытые в землю.

Немолодой тролль оставил всякую надежду прожевать то, что оставалось у него во рту, и выплюнул это на пол.

— Ты убил мое желание вкушать пищу, Нитирэн! — воскликнул он.

— Рад, что хоть кому-то это удалось, старый обжора, — невозмутимо отозвался Нитирэн. — Однако я не хочу отвлекаться от гниющих трупов. Тело Кохаги истлело, но погребенная вместе с ним нога, полагаю, целехонька, поскольку была создана из нетленного шатра Джурича Морана. Это оружие необходимо добыть.

— Твои мысли, Нитирэн, воистину достойны великого правителя, — сказал пожилой тролль, — но поскольку ты еще молод, то слишком широко замахиваешься. Ни один из нас не сумеет тайно войти в Гоэбихон. Там сразу распознают тролля и уничтожат его… Не говоря уж о каменных зверях, убивающих каждого, в ком есть наша кровь.

Авденаго побледнел, встал, повернулся к Нитирэну.

— Нитирэн действительно обладает великими мыслями, — громко, уверенно заговорил молодой человек. — Я единственный из всех понял его! Среди нас есть тот, в ком нет троллиной крови. Тот, кого не убьет эльфийская магия. Тот, кто внешне не отличается от любого другого человека. Он войдет в Гоэбихон, никем не узнанный, и возьмет из гробницы Кохаги непревзойденное оружие. Я сделаю это!

Авденаго заметил, как пожилой тролль повернулся к тому, что был с оранжевыми волосами, и вопросительно поднял брови, а его молчаливый собеседник недоумевающе пожал плечами.

«Они считают, что я — тролль, как и они! — ликующе подумал Авденаго. — Я и впрямь от них не отличаюсь!»

— Существует ничтожно малая опасность, — медленно проговорил Нитирэн, — что ты и по крови сделался одним из нас… Если это так, то ты умрешь, едва ступив на землю Гоэбихона.

Авденаго покачал головой:

— Я могу думать как тролль и жить как тролль, я могу внешне походить на тролля, и одеждой, и повадкой, и выражением лица, и образом жизни, — но по крови я останусь человеком. Эльфийские ловушки не увидят меня.

— Я был четырежды предусмотрителен, когда избрал себе в дахати человека, подпоясанного веревкой! — воскликнул Нитирэн.

Пиршественный зал содрогнулся от здравиц, возглашенных в честь Авденаго. Когда все успокоились и допили вино, Авденаго задал вопрос, мучивший его уже некоторое время: