Татьяна Зубачева - Аналогичный мир

— Готовишь задел на будущее?

— Боюсь, что да. Но сейчас у меня интерес чисто академический. Как говорил Бешеный? Нестыковки, так? Вот я и хочу попробовать состыковать. Есть у меня кое-какие задумки.

— И когда ты их думаешь проверять?

— Свалим Мышеловку, возьму свои отгулы и съезжу кое-куда. Проконсультируюсь.

— Любишь ты, Новиков, конспирацию разводить.

— Капает у нас, Шурочка, так что… бог кого бережёт?

Сквозь сон Фредди услышал, как парни встали, прибавили огонь и потащили мешок к выходу. Хорошо время чувствуют. Но это Эркин… Ладно. Где бы теперь достать перец, чтобы не подставиться ненароком? Без перца грог не грог, никакой остроты. Так, покупать нельзя, одолжить… спросить, конечно, не спросят, но обдумывать начнут. Значит… значит, ждать Джонни, и пусть привезёт. Так, теперь… сапёры дочистят проходы, и пойдём. Если нигде не застрянем, то отсюда до Бифпита три дневных перехода. В принципе, можно и без грога обойтись. Хотя, если дожди зарядят, без грога паршиво. Купить, что ли, у Роулинга пару бутылок крепкого, чтоб запас был… Лечиться. Даже странно: такой дождь, а спина не болит. Золотые руки у парня. Но характер… У Эндрю, правда, не лучше. Да и побило их крепко. Ладно. Кормов хватит, за три перехода, даже по плохой траве, они много не потеряют. Хороший корм. Большой привес даёт. И об ореховом концентрате стоит подумать. Если, как Эркин говорит, от него сливки в два пальца — ну, это он, положим, прихватил, это ему с голодухи показалось — но всё равно есть смысл. Молочное стадо для своего стола держим, и тогда на свой откорм трёх бычков по этой же методе — ореховый концентрат и молоко — стоит попробовать. Джонни, конечно, это не упустил, но свалим это дело, напомню…

— Фредди, ты чего?

Он открыл глаза. Парни. Однако!

— Уже управились?

— Ну да. Мы ушли, ты лежал, приходим… так же. Случилось чего?

— Ничего, — Фредди сел на лежанке. — Разоспался я чего-то. И дождь этот…

— Это надолго? — спросил до сих пор молчавший Эркин.

— Что?

— Дождь.

— Не знаю. Осенью дожди долгие.

Эркин молча опустил плечи и отошёл к костру. Опять, что ли? Так не с чего… Ладно, сейчас вроде держит себя.

За ужином Эркин ел нехотя, не отвечая на подначки Андрея.

— Да чего ты такой? — не выдержал Андрей.

— Фредди, — Эркин, не ответив Андрею, повернулся к Фредди. — Три месяца, ну как нанялись мы, от того дня, есть уже?

Фредди чуть не поперхнулся кофе: так вот оно что… но…

— Я не помню даты, — честно ответил Фредди, — но, по-моему, нет ещё.

— И я за койку за три месяца заплатил, — вклинился Андрей.

Эркин быстро взглянул на него и снова уставился в огонь.

Из-за койки не будет парень психовать, да и вещи, что оставил… нет, не в этом дело, но спрашивать нельзя, а успокоить надо.

— Подождут они вас. С перегоном не угадаешь.

— Надо было на четыре уговариваться, — кивнул Андрей и вздохнул. — Кто же знал…

— До пожухлой травы уговаривались, — у Эркина зло дёрнулись губы. — Вон она… Жухнет. А мы где? И не бросишь.

— Заработок жалко? — усмехнулся Фредди.

— А что я, задарма корячился?!

Эркин вскочил, но из-за дождя идти было некуда, и он стал щупать развешенное бельё. Собрал высохшее, придирчиво осмотрел рубашки, проверяя целость швов, заложил во вьюк. Взялся было за ремни, бросил…

— Не психуй, — Андрей поверх кружки посмотрел на него смеющимися глазами. — Тебе ж сказали, подождёт она тебя.

— Кто? — очень спокойно спросил Эркин.

Он снял рубашку и стоял полуголый, отсветы костра играли на напряжённых мускулах.

— Койка твоя, кто ж ещё, — невинным тоном сказал Андрей. — Ты ж…

Он не договорил: таким тяжёлым взглядом смотрел на него Эркин.

— Этого не трогай, — медленно, разделяя слова паузами, сказал Эркин.

И Фредди поразился, как мальчишеское задорное лицо Андрея изменилось, стало лицом взрослого, всё понимающего, усталого человека.

— Не трону, — просто ответил он.

Эркин кивнул и сел к костру, разложил на коленях старую рябенькую рубашку, размотал комок с нитками и иголкой, задумался и вдруг отложил всё, быстро метнулся к вьюкам и вернулся с книжкой в руках.

— Фредди, почитай, ладно?

Фредди взял книгу и недоумённо посмотрел на него.

— Зачем? Ты ж их все на память знаешь.

— Он, ну, Берт, правильно сказал. Не понимаю я ни хрена. Ты открой, ну, наугад, и читай вслух. Дождь, не заглянет никто.

Фредди пожал плечами и раскрыл томик наугад.

— Люблю, — но реже говорю об этом… Люблю нежней, — но не для многих глаз…

Эркин слушал, напряжённо сведя брови. Фредди дочитал сонет и поднял на него глаза.

— Ещё, — тихо попросил Эркин.

— Ещё читать? Какой?

— Этот же. Только медленней, я не всё понял.

Фредди читал теперь медленно, останавливаясь после каждой строки и продолжая только после кивка Эркина.

— Перед светом, это как? — спросил Эркин, когда он закончил.

— Свет? Люди, наверное, — пожал плечами Фредди. — Ну, те, кто знает, знакомые.

— Душу открывать нельзя, — кивнул Эркин. — А соловей?

— Птица. — Фредди засвистел соловьём, трель у него не получилась, но парни переглянулись, улыбаясь.

— А мы его слышали, — сказал Андрей, — на выпасе.

Эркин кивнул.

— А флейта что такое?

— Нуу, вроде дудочки. Никогда не слышал?

— Нет. Но… ну, думаю, понял. Прочитай ещё раз.

Фредди улыбнулся и прочитал сонет в третий раз.

— Теперь понял?

— Вроде, да, — неуверенно ответил Эркин.

— Давай ещё, — Андрей сел поудобнее. — Другое что-нибудь.

— Нет, — Эркин протянул было руку к книге, но тут же отдёрнул её. — Нет, вы читайте, если охота, а я пойду. А то у меня… рассыплется всё. Пойду стадо посмотрю.

Он отложил незаконченное шитьё, натянул куртку, шляпу и вышел, не оглядываясь.

Фредди посмотрел на Андрея, молча протянул ему книгу. Андрей задумчиво покачал головой.

— Нет, пожалуй, у меня тоже… вот-вот рассыплется всё. Будто… на другом языке сказано.

Фредди кивнул, быстро пробежал глазами по странице, закрыл книгу и положил её на рубашку.

Утренняя прохлада уже не радовала, а напоминала об осени. Женя старательно не подсчитывала дни, не думала о времени, но осень всё ближе, и признаки её всё нагляднее. И на работу она ходила опять в костюмчике, а не платье, и вечером Алису выпускала погулять в кофточке. В кладовке под стеллажом рядом со свёрнутой в рулон периной стояли самодельные мужские шлёпанцы из кожи и войлока. Стояли давно. Убирая, Женя стирала с них пыль. И Алиса уже не заговаривала об Эркине. И, листая свой каталог, Женя не останавливалась на мужских моделях. Она заставила себя не ждать. Не вспоминать. Не думать о нём. Не прислушиваться к шагам на улице, не просыпаться ночью от почудившегося дыхания… Он вернётся, когда-нибудь, но вернётся. Если тогда, весной, ничего не зная, голодный, больной, измученный, он пришёл не куда-нибудь, а в Джексонвилль, то сейчас он вернётся. Мало ли что могло его задержать…