Татьяна Зубачева - Мир Гаора

Он яростно, хрипя и рыча руганью, снова и снова брал её, по-всякому, а она стонала, билась и извивалась под ним и… и не отталкивала его, не пытаясь вырваться, уйти, впивалась в него ногтями, прикусывала ему кожу на плечах и груди… Так что, ей нравится? Чтоб её брали силой, злобно? Ну… ну так получи, шлюха, сука, падаль, подстилка господская!

Бушевавшее в нём белое холодное пламя не давало ему остановиться, хотя она уже лежала неподвижно и тихо просила его о чём-то. Но он не понимал и даже как будто не слышал.

Сколько так продолжалось, Гаор не помнил, но вдруг он очнулся. Лёжа рядом с ней на развороченной кровати, весь покрытый потом, с пересохшим горящим ртом. И первая мысль была: "Сволочь, напоила меня". Преодолевая тягучую даже не боль, не усталость, а онемение в мышцах, он сел, покосился на неё. Она лежала неподвижно, белая, как изломанная кукла — видел как-то в развалинах какого-то дома — с закрытыми глазами. Гаор отвернулся и встал. Его шатнуло и, выругавшись в голос, он оттолкнулся от спинки кровати, сгрёб в охапку свою одежду и вышел. Утро, день ли… накласть ему на всё и всех. А если Мажордом или другая какая сволочь ему сейчас попадётся… убьёт, а там пусть хоть запорют, хоть что…

Но коридор был пуст, и он вполне благополучно добрался до спальни, и даже свою кровать нашёл. Распихал выездную форму, натянул грязное бельё и шлёпки, взял мыло, мочалку и полотенце и пошёл в душ.

Он долго, тщательно мылся, сдирая с себя засохший противной коркой пот… совокупления. А как ещё это назовёшь? Вот сволочь баба, да на хрена ей? Разве бы он отказался? Как человека… Это человека "пойлом" подпоить, да… Сволочь, сына согласна подстилкой сделать. Она что, думала так его купить? Все бабы шлюхи. И стервы. Одно надо. Чтоб их оттрахали до потери пульса и ещё деньги заплатили. Мразь востроносая…

Когда он вышел из душа, в третьей женской спальне, судя по шуму, уже вставали. Гаор поправил обмотанное по бёдрам полотенце и, угрюмо глядя себе под ноги, пошёл спать. Сегодня выезда не будет, можно до обеда отоспаться, сволочь баба, если бы не она, он бы хоть немного в гараже со своими побыл, а теперь не получится — после обеда на тренировку.

Первая спальня как всегда — кто встаёт, кто ложится, а кто на смене, и никому ни до кого дела нет. Хотя бы с виду. Гаор вошёл в свой отсек, повесил, расправив, полотенце, убрал мыло и мочалку и лёг, едва не придавив Вьюнка. "Не повезло тебе, малец, с мамкой, — успел он подумать, засыпая, — у меня хоть только отец сволочь, а у тебя вся родня по всем линиям".

Встал он с тяжёлой, как после перепоя, головой, но всё же не натощак его "пойло" шарахнуло, успел поесть, да и… не впервой ему, так что к тренировке он оклемался. Почти. Рарг, конечно, заметил, недовольно поморщился и сам встал с ним в спарринг, так что после тренировки пришлось идти к Первушке.

— Опять нормальная тренировка? — встретила она его.

— Нормальная, — кивнул Гаор, снимая заляпанную его кровью футболку.

— Всё снимай, — скомандовала Первушка.

— Это ещё зачем? — насторожился Гаор.

— Больно интересные вещи о твоём хозяйстве рассказывают, — насмешливо улыбнулась она.

— А то ты раньше его не видела? Ты ж меня голяком всегда смотришь, — рассердился Гаор.

— А злишься чего? — спокойно поинтересовалась Первушка. — Неужто не понравилось?

— Я и получше пробовал, — отрезал Гаор. — И подпаивать меня незачем было.

— Вон ты о чём, — рассмеялась Первушка. — Это ты зря, питьё это особую сладость даёт. Ну, и силы, конечно. Ты ж с выезда был, заснул бы, не кончив.

Гаор хотел было сказать ей, что ещё даёт "пойло", но сдержался, вовремя сообразив, что нарвётся на вопрос об источнике этой информации, а Первушке только дай зацепку, живо размотает, где и как он "пойло" пробовал, и сколько вливали и как потом чистился. Поэтому он нехотя разделся уже полностью и дал себя осмотреть и ощупать. Чёрт с ней, пусть лапает, лишь бы не выспрашивала.

— Для Вьюнка ты и впрямь велик, — наконец вынесла решение Первушка. — Как ни берегись, а порвёшь.

— Ты что? — изумлённо уставился на неё Гаор. — И вправду решила, что я… на такое соглашусь?!

— Тебя как человека просили, — рассердилась и Первушка. — Или ты только по хозяйскому приказу умеешь и можешь?

— А ты по чьему приказу ко мне в душу лезешь? — вспылил Гаор. — Чего ты всё выспрашиваешь? Это тебе с какого боку нужно? Трахнуться со мной хочешь? Так и говори, — и позволил себе по-армейски нагло ухмыльнуться. — Может, и сговоримся, если в цене сойдёмся.

К его удивлению, Первушка не обиделась.

— С Вербочкой, значит, не хочешь больше, — деловито сказала она. — Ну ладно, подберём тебе. Но это ты зря, Вербочка умелая, и ты ей понравился.

— А пошла она…

Гаор сунул в руки Первушки пакет со льдом и стал одеваться.

— Ну, чего злишься, Дамхарец?

— Я из Аргата! — рявкнул он, натягивая футболку.

— А из семьи какой? — с показным равнодушием спросила Первушка.

— Сволочной!

Гаор бешено выругался и ушёл, хлопнув дверью.

Этим всё тогда и закончилось. Вьюнка ему оставили, и разговоров, чтобы он Вьюнка к "серьёзной работе" готовил, не заводили, видно, других учителей нашли, потому что случалось ему заставать Вьюнка зарёванным, но… ничем он тут мальцу не поможет. Не дадут помочь. А Вьюнок оказался с характером и ни разу ему ни на кого не пожаловался.

И снова день за днём. Поездки по Аргату, возвращения то к ужину, то чуть ли не под утро, то бешеная гонка, зачастую без адреса, по кольцу, то многочасовые сидения в подземном гараже Дома-на-Холме, после которых он как избитый. А бывало… всякое бывало….

…Выслушав очередной адрес, Гаор удивился, но, разумеется, не вслух и рванул легковушку с места. Этот квартал на границе Арботанга — скопище полулегальных притонов, весёлых кабачков, недорогих, но зачастую хороших ресторанчиков, мастерских, где могли что угодно починить и как угодно переделать, и дешёвых гостиниц, вернее борделей под вывеской гостиниц — был ему хорошо знаком еще по недолгой его дембельской свободе… "А ведь, так и есть, чёрт возьми!" — подумал Гаор, выворачивая руль на левом развороте. И впрямь это были два года свободы, когда его, правда, держал на привязи отец, но всё же… не козырял, не тянулся, ел не паёк, а чего сам спроворил, носил не табельное, а что сам купил, вставал и ложился, когда сам решил… Ни до, ни после у него такой свободы не было.

— Здесь останови и жди, — буркнул Фрегор за два дома до названного ранее адреса.

— Да, хозяин, ждать здесь, — откликнулся Гаор, без лишнего визга тормозя машину у неприметного многоквартирного дома.

Фрегор вылез из машины и скрылся за очередной дверью без вывески, но с врезанным глазком, а Гаор откинулся на спинку сиденья и расслабился, рассеянно глазея по сторонам.