Юрий Циммерман - Серебро далёкого Севера

… И в какой-то миг небосвод действительно рухнул, впиваясь каленым железом своих осколков в ту часть оголенного тела Зборовского, которая в этот момент в очередной раз взетела вверх, готовая через мгновение снова устремиться вниз

У каждого возраста — свои плюсы и свои минусы. Долгие годы, проведенные за университетской кафедрой или в магческих изысканиях, не прибавляют ни подвижности, ни изящества: упитанное академическое брюшко было столь же неотъемлемой чертой профессорского облика, как легкое покашливание в разговоре или строгий, но при этом слегка снисходительный взгляд. Ничего не поделаешь: положение обязывает, а годы спуску не дают. Но вместе с теми же годами приходят и неторопливая зрелость, и опыт терпения, и умение нанести удар в нужное время и в нужном месте. Равно как и способность предугадать удар противника и уклониться от него — или, по крайней мере, выдержать и устоять. Устоять под чужим ударом и, как только что выяснилось, под своим собственным тоже.

Именно многолетние занятия волшебством и, в частности, наработанная ответная реакция на удар чужой магии позволили Филофею прийти в себя от оглушающего магического шторма чуть раньше, чем других участникам сцены, разыгравшейся сейчас перед фасадом скромной батавской гостиницы. Но этого выигранного времени было совсем немного, и еще не до конца пришедший в себя ректор нетвердыми шагами устремился вперед.

Ох, как же не хотелось его сиятельству довершать задуманное дело собственными руками! Всю свою долгую жизнь он старался избегать этого и, оставаясь в тени, аккуратно плести паутину своих интриг. Осторожно дергать за ниточки, предоставляя другим не только делать за него черную работу, но вдобавок еще и совершенно искренне полагать при этом, что они совершают свои поступки самостоятельно и руководствуясь лишь собственной волей. Думаете, кто "помог" тогда двум талантливым студентам набрести на случайно оказавшийся в открытом доступе экземпляр "Заповедной книги иодаев"? А после этого декану оставалось лишь в тщательно выбранный момент эффектно появиться на сцене. И вот уже косоглазый Шуа-Фэнь собирает вещички, освобождая ректорский кабинет для него, Филофея. А что с двух студентов, а точнее, студента и студентки, полетели головы — ну, так и хуже бывает, одна только холера народ тысячами выкашивает. Студентом больше, студентом меньше…

Но сейчас, крути не крути, счет шел не на недели с месяцами, а на мгновения. Причем первым делом надо было нейтрализовать этого чересчур шустрого барона И маг-заговорщик, дошагав наконец до исступленно совокуплявшейся вампирской парочки, взялся за свой недлинный — вовсе не боевой, а парадный и ритуальный, но, тем не менее, кое на что еще пригодный — меч и со всего маху рубанул им по самой близкой части баронского тела: по взлетавшей сейчас ему навстречу заднице. Да. неэстетично, но зато эффективно!

Вонзившаяся в тело заточенная сталь резко выдернула Зборовского из небытия. Где он, что он? Превозмогая резкую боль, барон оторвал взгляд от лежавшей под ним разгоряченной недавними ласками женщины и повернул голову наверх, чтобы увидеть, как перешагнувший через него коренастый усатый блондин заносит клинок над лежащим рядом на улице бледным и слабо соображающим Юраем. Ни сил, ни времени на то, чтобы как-то спасти друга — да и себя самого — у Влада уже не оставалось. И тогда он прибег к последнему остававшемуся в запасе средству, старательно прошептав пересохшими губами:

— Тан-нен-хильд Ол-беорнс-дот-тир…

И прежде, чем потерять сознание, успел всё-таки увидеть в небе распахнутые крыла стремительно спускающейся валькирии.

…

В тот момент, когда в дверь осторожно постучали, леди д'Эрве раздраженно металась по гостиной. Ну что за ерунда такая!!! Каждый раз, когда надо выбирать, никак не могу решиться. Красное платье беру, разумеется. Голубое с квадратным вырезом — тоже. А серебристое? А белое с кружевом? Или, может быть, лучше черное шерстяное? Да, у них там на юге теплее, но бывают же и холодные вечера, тем более сейчас, зимой?

Приглашение на стажировку в Шэньчжоу и Дьем оказалось для Энцилии совершенно неожиданым. Разумеется, от нее не укрылось сытое и донельзя довольное выражение лица Нгуена Эффенди, когда они с Клариссой появились в Обсерватории на следующее утро после приезда архимага. Да и сама Верховная как-то помягчела в последнее время, стала гораздо реже срывать зло на окружающих и вообще была совершеннейшей лапочкой, хотя и потеряла прежний интерес к девичьим постельным забавам. Великий князь, кстати, тоже уже давно отыскал себе новую фаворитку, и даже не одну, так что в Вильдоре молодую волшебницу сейчас ничто особенно не удерживало. И если есть возможность провести месяц-другой в Чжэн-го, поучиться юго-восточному стилю магии у самого Шуа Фэня, да и просто посмотреть на другие края — это же просто прекрасно! Такого же мнения придерживалась и ее начальница, графиня Мейвенберг, с легким сердцем отпустившая свою подопечную в эту поездку. Но сборы, сборы… В столицу Энграма молодая практикантка когда-то приезжала налегке, с минимумом вещей. А вот за то время, что провела здесь — обрюзгла, обабилась, забарахлилась: и то хочется с собой взять, и это…

— Опять же, что делать с Нюськой?

Белочку, которую Энцилия подобрала тогда в герцогском лесу, они с Клариссой назвали изысканным амедонским именем Ньюксия, которое в домашнем обиходе обычно сокращалось до Нюси или Нюськи. И вот теперь надо было решать, что делать с Нюськой, к которой хозяйка уже успела привязаться: оставлять здесь или всё-таки брать с собой? Если оставлять здесь, то с кем, а если брать с собой, то как? Короче, три последние дня дом ходил ходуном, служанки носились как оголтелые и только что не стояли на ушах, а сама хозяйка просто места себе не могла найти, трижды за день меняя собственные решения и заменяя их на прямо противоположные, а потом обратно…

Но в дверь постучали.

— Барыня, к вам его преосвященство!

Со времен той памятной церемонии в храме, когда Энцилию ни с того, ни с сего объявили… Ладно, не будем лишний раз вспоминать, кого они там кем объявили, но с тех пор волшебница с высшим жрецом Тинктара почти не общалась. Да, они с Вантезе вежливо раскланивались при встречах и обменивались дежурными улыбками, но никаких особенных разговоров, тем более на серьезные темы, не вели. И она была не столько обрадована, сколько удивлена неожиданным визитом приора. Но то, что она услышала, заставило ее сердце судорожно сжаться, а руки похолодеть.

— Миледи! Прошу прощения за неурочный визит, но обстоятельства вынуждают меня обратиться к вам с настоятельной просьбой. Барон Зборовский тяжело ранен и находится сейчас на излечении в нашем храме в Эскуадоре. Единственное, чем могу вас обрадовать — это тем, что состояние господина Юрая стабильное и опасений не вызывает. Но ваше присутствие в столице Асконы просто необходимо. Смею ли я надеяться?