Виктор Исьемини - Предчувствие весны

Наконец процессия скрылась в здании, белобрысый с приятелями вошел следом, после этого внутрь хлынула толпа. Первыми вошли городские синдики, потом - прочие. Однако когда к дверям двинулся Мясник со свитой, перед ними горожане расступились. Гедор обернулся, ткнул Торчка в грудь пальцем:

- А ты куда? Давай домой. За порядком посмотришь.

- Ну, можно мне здесь посидеть, а? Страсть, как интересно...

- Ладно, - предложил Селезень, - давай я дома побуду. Пусть малый поглядит, ума наберется...

Поклажу, оставшуюся в "Золотой бочке" надолго без присмотра пришлые не оставляли, тем более что нынче в заведении не осталось никого, тревога пригнала всех на суд. Отпустив старика, Гедор с женой и Торчком прошел внутрь. Им, как и было обещано, уступили лучшие места - сразу позади членов Совета, которым по обычаю достался первый ряд. Вонючих арестантов загнали в угол, где за ними присматривали стражники. Последние морщились и поминутно терли носы... Сенешалю поставили стул с резной спинкой на подиуме. Он огляделся и объявил:

- Начнем со Гилфингом...

Сенешаль вытащил из поясного кошеля свиток, встряхнул, расправляя, и завел монотонным голосом:

- Рассматривается убиение почтенного мастера... верного вассала... благородного и могущественного господина... свершенное ночью в канун... Именем моего господина... благородного и могущественного... принимаю на себя обязанности судьи...

Гедор заметил, что сенешаль уставился в одну точку, его взгляд не перемещается по листу. Наизусть шпарит, значит. Возможно, он попросту неграмотен. Наконец вступление закончилось, судья кивнул белобрысому, тот вступил на подиум и громко доложил:

- Мною задержаны подозреваемые в убийстве... - последовал список арестантов с указанием возраста, цехов, в которые входят обвиняемые и прочих подробностей. - Арестованные полностью признали свою вину.

Обвиняемые зашумели в своем углу, гремя цепями. Сенешаль поднял руку, призывая к тишине.

- Значит, сознались полностью... все четверо... А скажи-ка, накануне в "Золотой бочке" была драка, верно? И били одного из обвиняемых?

- Точно так, вон того, из цеха ткачей. Да он же еще поклеп возвел на покойного, будто тот деньги украл.

- Так... - сенешаль уставился в потолок с глубокомысленным видом. - А кто же украл-то деньги?

- Так вон тот, кабатчик-то, и украл!

- Точно?

- А больше некому, - белобрысый развел руками. - Ну, не сам, конечно, слуги помогли.

Снова по залу покатился, нарастая, шум. Сенешалю пришлось говорить громче.

- Выходит, накануне эти четверо передрались, у одного остальные деньги стащили, и тут же они вместе на убийство пошли? Что молчишь? Отвечай! Ты же убийц разоблачил, признания у них принял?

Стражник опустил голову. Стало тихо. Мало-помалу снова начался гул приглушенных голосов. Судья покачал головой.

- Ладно, ступай. Мастер Гертель, поди-ка сюда.

Белобрысый присоединился к охране в углу, а на подиум взошел другой стражник с тонкими, едва пробившимися усиками.

- Убийство ты первым заметил, верно? И тревогу поднял?

- Точно так, ваша милость.

- А скажи-ка, когда убиенного утром нашли - в комнате порядок был? Или все же следы побоища?

- Видно, что драка была, стул опрокинули, лампу на пол уронили. Опять же, покойный с мечом был. Выходит, отбивался.

- Отбивался, - повторил сенешаль. - А почему же он дверь отпер-то? Неужто чужой человек на ночь глядя явился, да что человек! Четверо! И убиенный сам их впустил? А потом бился с ними, и никто не слыхал? А? Вы же в одном доме были, перегородочка тоненькая. Если четверо одного на одного напали, а тот мечом отбивается - значит, шум должен быть? Крики? Верно?

Парень с усиками тяжело вздохнул и ответил:

- Я, ваша милость, в ту ночь в дозоре был. При воротах. Поутру смена вовремя не явилась, так я возвратился - и увидал.

- А остальные спали?

- Спали, ваша милость. Покойный прежде первым поднимался, всех будил и смену к воротам отправлял.

Сенешаль встал и двинулся, сопровождаемый Гертелем, в угол. Горожане следили за перемещением. Многие приподнимались, чтобы лучше видеть. Снова начались разговоры, сперва в задних рядах, где было плохо видно, что происходит, потом ближе и ближе к подиуму. Сенешаль с минуту разглядывал арестованных. Белобрысый переминался с ноги на ногу рядом.

- Значит, вот этот ткач, по-твоему, убил старика? За пару медяков, да? Или вон тот почтенный владелец доходного заведения? За гроши решился смертный грех на душу принять? Да еще вместе с работниками? Хм, впервые вижу хозяина, который настолько наемным батракам доверяет. - Говорил сенешаль громко и внятно, шум сразу стих, зал ловил каждое слово судьи. - Я вот думаю, кому какая выгода от смерти старика?

Рассуждая, сенешаль как бы невзначай натянул перчатку, усиленную металлическими заклепками по наружной стороне.

- Кто больше всех от убийства выиграл? - сенешаль обернулся к белобрысому.

Стражник потупился, и тут сенешаль резко влепил ему его в живот кулак. Солдат захрипел и согнулся, судья выхватил из ослабших рук копье и ударил по колену. Белобрысый с воем покатился на пол, на него кинулись Гертель и двое латников, приехавших накануне с сенешалем. Скрутили, поставили на ноги. Остальные солдаты глядели на происходящее с удивлением.

- А теперь послушай, что мне в голову пришло. Старика ты убил. Тебе от его смерти больше всех выгоды. Он тебя впустил ночью. Чужому не открыл бы, а тебя впустил. Меч он успел схватить, но и ты был вооружен. Ты не ткач и не кабатчик, ты оружием владеешь, да еще напал внезапно.

Белобрысый попытался возразить, но сенешаль несильно, но резко ударил копейным древком по губам, парень со стоном отшатнулся, но его держали крепко.

- Молчи, когда судья решение выносит, - отрезал сенешаль. - Сам решил в городе главным заделаться, начальник стражи тебе мешал. Тогда убил старика, схватил первых попавшихся, признания из них силой выколотил. Ты уже и взятки брать начал, мне все известно. За каждый кусок, который родня невинным в темницу передавала, последнее с добрых людей драл. Свидетелей опросить?

Затем прошел на подиум и сел на стул.

- Оглашаю решение суда. Именем благородного и могущественного господина ок-Дрейса, сеньора и повелителя... виновным в убийстве признается сей недостойный. Ткача и хозяина постоялого двора "Золотая бочка" с работниками - освободить. Как невиновных и полностью оправданных.

Горожане разразились радостными криками.

Хромой с Тротом решили, что встречаться им следует как можно реже, поскольку всем известно: меняла прежде был близок с Эрствином Леверкойским. Но теперь они знали, где отыскать друг друга в случае необходимости. Обсудив предварительно детали, новые знакомцы расстались. Из "Шпоры сэра Тигилла" Хромой отправился домой. Заведение он покинул, воспользовавшись черным ходом, выводящим через кухню в проходной дворик, по дороге приглядывался и пару раз применил нехитрые трюки, позволяющие обнаружить слежку. Никого.