Стивен Эриксон - Охотники за Костями

Добряк очень старался во всех знойных подробностях донести до Адъюнкта свое недовольство некомпетентным кулаком Кенебом. Всем известны дерзость и неуемная мегаломания капитана. Но сейчас он в чем-то прав. Из — за Кенеба они потеряли полтора дня. Какому Худу нужна проверка снаряжения каждого взвода — причем посередине трапов? Боги, что за хаос был! Кенеб потерял разум? Как раз это первым делом спросил Добряк. Что-то в ответной гримасе жалкой бабы подсказало Прыщу: она ничего не знала и явно не может дать разумного объяснения проделкам Кенеба.

Чему тут удивляться? Она слишком занята — боги знают чем — в палатке с холодной красоткой Т'амбер. Даже адмиралу от этого не по себе. По войскам ходит слух, что Тавора в шаге от понижения, что в И'Гатане она могла бы управиться и получше. Когда доходит до тактики, каждый чертов солдат становится знатоком. Прыщу уже не раз пришлось делать отбивную из любителей изменных речей. Не так важно, что Нок и Тавора враждуют; не так важно, что Тене Баральта превратился в рассадника мятежных настроений среди офицерства; не так важно, что сам Прыщ еще не решил, могла бы Тавора управиться в И'Гатане получше… Слухи сами по себе хуже любой Полиэлевой заразы.

Он предвкушал нелегкую посадку на транспорты и долгий, скучный поход к дому. Бездельные солдаты опаснее червя в килевом бревне — так говорят матросы, с ужасом взирая на пропыленных бранящихся мужиков и баб, вбегающих по трапам, чтобы замереть, сгрудившись в тесных трюмах подобно овцам и заводя унылые песни. Хуже всего, что для солдата моря и океаны безмерно враждебны. Пехота встретит смертельную опасность не моргнув глазом, если есть возможность сражаться или хотя бы отступать; но море неуязвимо для острых мечей, не боится свиста стрел и стены щитов. "Видит Худ, мы уже достаточно наглотались беспомощности. Словно еж в горле сидит".

Вот даже проклятые овчарки с цепи сорвались.

"Что дальше?" Прыщ пошагал туда, куда скрылся Крюк. Он сам не понимал, зачем. На восточную дорогу мимо шатра командующей, через внутренние посты, к выгребным ямам — там лейтенант увидел уже дюжину собак. Они собрались пестрой неопрятной кучей, бегая и бешено лая — по дороге приближался источник их возбуждения. Пеший отряд.

"Кто такие, во имя Королевы?" Разведчики уже вернулись — он уверен, он недавно видел сетийцев, блюющих с трапов. Они заработали морскую болезнь от одного вида отмелей! А виканы давно отдали лошадей погрузочной команде.

Прыщ завертел головой и нашел солдата, ведущего к берегу трех коней. — Эй! Стой где стоишь. — Он подошел ближе. — Дай одного.

— Сэр, они не оседланы.

— Неужели? Как ты догадался?

Солдат удивленно показал на конские спины.

— Идиот. Дай мне поводья. Нет, не этого.

— Это конь Адъюнкта…

— Я сам знаю. — Он вырвал поводья и влез на коня, направив его на дорогу. Найденыш Гриб составил ему компанию. Подмышкой он тащил мелкую гадость, похожую на мохеровый шарфик, пережеванный и выплюнутый коровой. Не обращая на них внимания, Прыщ пришпорил коня, направившись на восток.

Он уже мог назвать имя идущей во главе отряда. Капитан Фаредан Сорт. Дальше — Верховный Маг Быстрый Бен, жутковатый ассасин Калам и… "о боги, они все здесь… нет, не все. Морпехи. Проклятые морпехи!.."

Он слышал крики от шатра Адъюнкта: в лагере объявили тревогу.

Прыщ не верил глазам. Выжившие в огненной буре — такое невероятно! "Хотя они выглядят страшно. Фактически полумертвые. Будто Худ прочищал ими свои волосатые уши". А вот Лостара Ииль… она не так плоха, как все остальные…

Лейтенант осадил коня около Фаредан Сорт. — Капитан…

— Скорее воды, — сказала она. Слова с трудом выскочили из обожженных, потрескавшихся, искусанных губ.

"Боги, вот ужас". Прыщ так резко повернул коня, что чуть не выпал из седла. И как мог скорее поскакал к лагерю.

Кенеб и Темул добрались до главного прохода, когда полог шатра откинулся, явив Тавору и Блистига, а мгновением позже — адъютант Т'амбер. С восточного конца доносились неразборчивые выкрики солдат.

Адъюнкт заметила подходящих кулаков. — Кажется, мой конь пропал.

Кенеб вздернул брови: — И поэтому подняли тревогу? Адъюнкт…

— Нет, Кенеб. На восточной дороге замечен отряд.

— Отряд? Нас атакуют?

— Не думаю. Ну, за мной. Придется идти пешком. Что даст вам, Кулак Кенеб, достаточно времени для объяснения причин задержки ваших отрядов на погрузке.

— Адъюнкт?

— Не прикидывайтесь непонимающим.

Он бросил косой взгляд. На спокойном, сухом лице появилась тень некоего переживания. Намек, не более того… он не смог определить, что она чувствует. — Гриб.

Адъюнкт наморщила лоб: — Полагаю, вам надо объяснить подробнее.

— Он сказал, Адъюнкт, задержать погрузку.

— Совет безграмотного, полудикого мальчишки — для вас основание достаточное, чтобы ослушаться моего приказа?

— Не то чтобы… Трудно объяснить… но он что-то знает. То есть то, чего не может знать. Например, он знал, что мы плывем на запад. Назвал все порты, в которые…

— Подслушивал за шатром, — бросил Блистиг.

— Вы видели, чтобы он когда-нибудь где-нибудь прятался?

Кулак ощерился: — Не видел. Потому что хорошо прятался.

— Адъюнкт, Гриб сказал, нужно задержаться на день — или мы умрем. Все. В море. Я начинаю верить…

Она подняла руку в перчатке так резко, что Кенеб замолчал. Тавора прищурилась, разглядывая…

Всадника, рьяно погоняющего неоседланного коня.

— Это лейтенант Добряка, — подсказал Блистиг.

Вскоре стало ясно: всадник не намерен останавливаться или хотя бы снижать темп. Командиры посторонились.

Лейтенант торопливо отдал честь — его едва было видно в клубе пыли — и промчался мимо, выкрикивая что-то вроде: — Воды! Им нужно воды!

— И ваш конь, Адъюнкт, — добавил Блистиг, отмахиваясь от пыли.

Кенеб смотрел на дорогу, борясь с жжением в глазах. Какие-то фигуры. Еле идут. Непонятно… это же Фаредан Сорт или…

— Возвращается дезертир, — буркнул Блистиг. — Глупо с ее стороны, ибо побег карается смертью. Но кто те люди за ней? Что они несут?

Адъюнкт замерла, едва заметно пошатнувшись.

Быстрый Бен. Калам. Еще лица, в пыли, словно белые духи — "духи и есть. Кому еще там быть?" Скрипач, Геслер, Лостара Ииль, Буян — он узнавал одно знакомое лицо за другим. Невозможно. Обожженные, шатающиеся как пьяные. На руках дети, усталые, дрожащие…

"Мальчик знает то, чего… Гриб…"

А вот и он, в окружении беснующихся собак беседует с Синн.

"Синн! Мы думали, ты сошла с ума от горя… потерять брата… потерять и снова обрести".