Стивен Эриксон - Охотники за Костями

— Замыслил побег? — предположил Котиллион.

Женщина скривила губы: — На такой вопрос не отвечает. А я не стала бы его корить. И, — продолжала она, — если он решит остаться, я использую его имя как последнее проклятие. А может быть, фамилию.

Бог понимающе кивнул: — Тралл Сенгар обесчещен среди родных.

— И его гордость ведет нас к гибели.

Котиллион провел рукой по волосам, вяло удивившись, насколько они отросли. "Нужно найти цирюльника. Такого, которого можно подпустить к шее с бритвой". Он принялся обдумывать это. "Разве удивительно, что бог должен сам себя обслуживать в мелочах? Да услышь себя, Котиллион! С ума сойти, какой стыд. Имей смелость говорить со смелой женщиной".

— Появление эдурских ведунов окажется серьезной трудностью…

— У нас есть гадающий по костям, — ответила она. — Он остается скрытым. Не действует. Ведь он окажется магнитом, как и Тралл Сенгар.

Котиллион кивнул. — Ты проведешь меня, Минала?

Она молча повернулась, жестом приглашая идти следом.

Пещера оказалась кошмарным зрелищем. Воздух вонял бойней. Кровь покрывала пол словно сморщенный, вязкий ковер. Бледные лица — такие молоденькие — повернулись к Котиллиону, и глаза их были глазами потерявших надежду старцев. Он увидел Апт. Черная шкура демоницы покрылась полосами серых, плохо залеченных рубцов. У передней ноги скрючился Панек, блеснувший на бога громадным фасетчатым глазом. На лбу его красовался грубо зашитый шрам — чей-то удар сорвал кожу до правого виска.

Из темноты показались трое, зашагали к Котиллиону. Покровитель Убийц замер. "Монок Охем и лишенный клана Имасс, известный как Онрек Сломанный. Эдурский изменник Тралл Сенгар. Интересно, хватило бы их троих, а также Гхолана? Нужно ли было кидать юнцов Миналы в здешний ужас?"

Но вскоре Котиллиону удалось разглядеть их более четко. Избитые, изрубленные, изрезанные. У Онрека снесло половину черепа. Ребра его вдавило внутрь, вертельный выступ бедра отсутствовал, срезанный так чисто, что обнажилась пористая внутренность кости. Тралл стоял без доспехов. Очевидно, что он и сражался без них: большинство порезов и проколов были на ногах — результат тактики копейщика, защищающего серединой древка грудь и плечи. Эдур едва двигался, опираясь на иссеченное копье, словно на палку.

Котиллион с трудом встретил и его утомленный, отчаянный взор. — Когда потребуется, помощь придет, — сказал он серокожему воину.

Ответил ему Онрек Сломанный: — Когда они захватят Трон, то поймут истину. Он не для них. Они могут удержать его, но не использовать. К чему гибель наших доблестных защитников, о Котиллион Теневик?

— Может быть, мы всего лишь отвлекаем их, — предположил Монок Охем. Голос Гадающего был столь же ровным, как и голос Онрека.

— Нет, — ответил Котиллион. — Не просто отвлекаете. Когда они совершат неприятное открытие, они сделают кое-что. Высвободят садок Хаоса здесь, в зале Первого Трона. Монок Охем, они уничтожат его и его силы.

— Такое ли плохое дело? — спросил Онрек. Потрясенный Котиллион промолчал.

Монок Охем взвился, торопясь повернуться к Онреку: — Он говорит на языке Несвязанных. Он бьется на в защиту Первого Трона. Он сражается лишь ради Тралла Сенгара. Он — единственная причина, что Эдур еще жив.

— Верно, — сказал Онрек. — Я не приемлю никакого авторитета, кроме моей воли, кроме желания, ради которого стоит действовать. Я сам сужу себя. Это и означает свободу, Монок Охем.

— Не надо… — начал Тралл Сенгар, обращаясь к нему.

— Что, Тралл?

— О нет, Онрек! Ты не понял? Ты выбрал для себя смерть только потому, что я не знаю, что делать. Я никогда не мог ни на что решиться. Я такой же связанный, как тогда, когда был найден в Зародыше.

— Тралл Сенгар, — помедлив, отвечал Онрек, — ты сражаешься ради спасения жизней. Жизней молодых людей. Ты снова и снова вставал на их защиту. Благородный выбор. От тебя я узнал дар сражения во имя чести, дар достойной причины существовать. Я не таков, каким был недавно. Я не похож на Монока Охема и Ибру Гхолана. Целесообразности — недостаточно. Целесообразность — ложь убийц.

— Худа ради, — обратился Котиллион к Моноку. Он чувствовал себя разбитым, разочарованным. — Ты не можешь призвать сородичей? Пару сотен Т'лан Имассов. Неужели они не таятся поблизости, зарывшись в пыль и ничего не делая, как обычно?

Пустые глазницы оставались пустыми. — Котиллион Теневик. Твой компаньон занял Первый Трон…

— И ему достаточно лишь приказать…

— Нет. Другие ушли на войну. Войну ради выживания…

— К Худу Ассейл! — Голос Котиллиона загремел по всей пещере. — Одна клятая гордыня! Вы не победите! Посылаете клан за кланом в одни и те же грызущие челюсти! Проклятые идиоты! Откажитесь! Кошмарный континент не стоит драки. Вы не поняли? Для тамошних Тиранов это лишь игра!

— Это природа моего племени, — ответил Онрек, и Котиллион уловил в тоне нечто вроде зловредной насмешки, — веровать в собственную непревзойденность. Они желают выиграть, Котиллион Теневик, или заслужить забвение. Никаких альтернатив. Гордыня? Это не гордыня. Это причина, чтобы существовать.

— Мы перед лицом бОльших угроз…

— А им наплевать, — бросил Онрек. — Пойми же, Котиллион Теневик. Однажды, давно — по людским понятиям — твой компаньон обнаружил Первый Трон. Занял его, обрел власть над Т'лан Имассами. Но это была неверная власть, ибо сила Трона ветха. Она слабеет. Темный Трон смог пробудить клан Логроса — одну армию, обнаружившую, что еще привязана к Трону. Всего лишь географическая близость. Он не смог подчинить Имассов Крона, кланы Бентракт, Ифайле или еще более отдаленные. Когда Амманас последний раз восседал на Первом Троне, он был смертен, он не обрел новых аспектов. Не возвысился. Но теперь он нечист, и нечистота ослабляет власть. Котиллион, чем сильнее твой компаньон теряет материальность, тем сильнее он теряет и… правомочность.

Котиллон взирал на калеку. Потом перевел взор на Монока Охема и Ибру Гхолана. — Итак, вы тут, чтобы… изображать верность обету? — тихо произнес он.

— Мы обязаны сохранить свой род, — отвечал Гадающий.

— А если Первый Трон будет потерян?

Лязгнули кости — Гадающий пожал плечами.

"Боги подлые. Теперь я понимаю, почему мы потеряли армию Логроса в разгар Семиградской кампании. Они тогда просто… ушли". Его взор отыскал Онрека Сломанного. — Возможно ли, — спросил бог, — восстановление силы Первой Империи?

— Не отвечай, — приказал Монок Охем.

Половинка головы Онрека не спеша поворачивалась в сторону Гадающего. — Ты не подчинишь меня. Я не связан.