Стивен Эриксон - Охотники за Костями

Половина их флота, под командой Томада Сенгара, отца Императора.

"И что мы получили, дорогой Томад? Пригоршню сомнительных "чемпионов", воителей, готовых предстать перед маниакальным взором твоего сынка.

Никогда не забывай, как ты нашел твоих сородичей. Откуда они взялись? Сами они давно забыли. Мы приняли их как родню? Распахнули объятия? Нет, они стали низшей кастой, дурной кровью, лишенцами. Мы наградили их презрением и назвали это свободой.

Но я думал о поборниках и ненасытной жажде Рулада, посылающего флотилию за флотилией. Томад, справимся ли мы?"

Он подумал о недавних Гостях, что под палубой, и словно шепоток пролетел по его гнилой, источенной молью душонке: "возможно, в этот раз мы поймали кое-кого стоящего". Того, кто зальет горло Рулада кровью, еще и еще раз…

А потом, еще и еще раз, раздастся ужасный крик…

"Мы сделали, но не сделали, и так оно и будет. Вечно.

Я никогда не вернусь домой".

Глазами цвета выветренного гранита командующая летерийскими Морскими Силами Атрипреда Яни Товис, известная среди подчиненных как Полутьма, посмотрела на больного. В трюме было сыро, от окружающих киль лужиц блевоты и маслянистой грязи нестерпимо воняло. Каждый удар о волну рождал в корпусе треск и стон. Раскачивались фонари, заставляя тени метаться по углам. — Эй, — сказала она. — На, пей.

Мужчина поднял голову. Его глаза казались цвета китового жира. — Пить? — Само это слово, должно быть, вызвало новые позывы к рвоте; однако он мужественно боролся с невольным позывом.

— Я говорить на твоем язык плохо. Пей. Два глоток. Жди, потом еще.

— Не удержу, — ответил мужчина.

— Неважно. Два, чувствовать хорошо. Потом еще. Болесть уйдет.

Трепещущей рукой он взял матовую бутылочку.

— Цеда делать, — сказала Полутьма. — Делать поколения назад. Болесть уйдет.

Он глотнул, и еще. Замер, перекатился на бок. Последовали кашель и хрипы. Потом: — Возьмите меня духи! И точно.

— Лучше?

Кивок.

— Пей остаток. Я стою тут.

Он выпил и сел, прикрыв глаза. — Лучше. Да, лучше!

— Хорошо. Теперь иди к нему. — Она показала в сторону носа, где в двадцати шагах скорчился у выступа другой. — Преда Томад Сенгар сомневаться. Поборник не переживать путешествия. Не есть и пить. Отброс. Иди к нему. Ты утверждать его мастерство. Мы видеть иначе. Мы видеть одна слабость.

Лежащий в проходе не желал встречаться с ней взором. Однако медленно сел, неловко встал. Пошатнулся и выпрямился, широко расставив ноги. Сплюнул на ладони, покатал шарик слюны и втер в волосы.

Затем Таралек Виид поднял взор. И нахмурился: — Теперь ты сама кажешься больной. Что такое?

Полутьма покачала головой. — Иди. Преду надо убеждать. Или он бросить вас на сторону.

Гралийский воин неуклюже пошагал по проходу. С обеих сторон виднелись прикованные к веслам фигуры. Темно-серые, как и их захватчики, высокие, с чертами, явно показывающими эдурское происхождение — однако они гниют в собственном дерьме. Сонные, безнадежные взоры провожали Таралека к носу.

Гралиец склонился и тронул Икария за плечо. Джаг вздрогнул.

— Друг мой, — прошептал гралиец. — Знаю, что не болезнь плоти тревожит тебя. Это болезнь духа. Борись с ней, Икарий.

Джаг скорчился, прижав грудь к коленям, обхватив ноги руками — поза напоминала Таралеку о похоронных обычаях эрлийцев. Он долго не отвечал; затем по телу прошла судорога. — Я не могу сделать этого, — сказал Икарий, поднимая отчаянный взор. — Я не хочу… я не желаю убивать НИКОГО!

Таралек потер нос. "Духи подлые, напиток Полутьмы творит чудеса! Я смогу". — Икарий. Погляди на трюм. Погляди на этих грязнуль. Им сказали, что пришли освободители. Они уверовали, что Эдур спасут их. Но нет. Нечистая кровь. Разжиженная кровь — и вот они рабы! Падшие, забывшие свою историю, славу прошлого — но какую это славу, интересно мне? Погляди на них! Что за демоны эти Эдур и их клятый император? Кто они, чтобы так обходиться с родичами?

Теперь скажи, Икарий, что я принес тебе? Скажи!

Взгляд воителя блуждал, в нем читались ужас и нечто еще. Отблеск дикости. — То, что увидели мы, — зашептал он. — За то, что они сделали…

— Месть, — кивнул Таралек Виид.

Икарий уставился на него, словно тонущий. — Месть…

— Но этот шанс может уйти, Икарий. Преда потерял веру в тебя — в меня — мы перед опасностью оказаться в пасти акул…

— Они просят убить императора, Таралек Виид. Бессмыслица…

— То, чего они просят, — оскалился гралиец, — и то, что ты дашь им — разные вещи.

— Месть, — сказал Икарий, словно пробуя слово на вкус, и прижал руки к лицу. — Нет, нет. Не для меня это. Слишком много крови — от еще одного потока пользы не будет. Я не буду отличаться от них! — Он резко схватил Таралека и подтянул к себе. — Не видишь? Новые невинные жизни…

— Невинные? Ты глупец, Икарий. Ты не понимаешь? Невинность — ложь! Никто не невинен! Ни один! Покажи мне, что я заблуждаюсь. Я умоляю тебя! — Он с трудом повернулся в железной хватке Джага и ткнул пальцем в скорченных рабов: — Мы оба видели, не так ли? Вчера! Двое дураков душили третьего — Икарий, они все были в кандалах, умирали от голода! Какая-то старая ссора, старая дурость нашла выход. Жертвы? О да, нет сомнений! Невинные? Ха! Поразите меня духи земли и неба, если я сужу ложно!

Икарий смотрел на него. Пальцы медленно разжимались, отпуская кожаную куртку.

— Друг мой, поешь. Храни свою силу. Империя Тисте Эдур — извращение, ею правит безумец, искусный лишь с мечом. Он желает, чтобы и слабый и сильный склонялись перед ним. Бросить вызов сильному — накликать порабощение и гибель. Тебе ли не знать? Ты и ты один, друг Икарий, наделен способностью уничтожить это извращение. Ты рожден ради этого. Ты последнее оружие правосудия — так не сдавайся напору неравенства. Питайся тем, чему стал свидетелем — что видели мы оба — тем, что мы еще увидим в этом путешествии. Питайся, питая правосудие в себе — пока оно не заблестит ослепительной силой. Икарий, не позволяй жутким Эдур сломить тебя. Именно этим они и заняты.

Сзади раздался голос Полутьмы: — Преда подумывать проверку. Для твоего воина.

Таралек поворотился к ней: — Что это значит? Какая проверка?

— Мы вести много войн. Мы идти путями Хаоса и Тени.

Глаза гралийца сузились: — Мы?

Она скривила губы: — Эдур править Летером. Они вести — летерийцы обязаны следовать. Эдурские мечи проливать реки крови, а за кровью литься рекой золото. Верные становиться богатыми, очень богатыми.

— А неверные?

— Их сажать на весла. Они Должники.