Стивен Эриксон - Охотники за Костями

"Клянусь Бездной, мы почти летим!"

По правому борту виднеются скопления айсбергов, пришедших от белого горизонта — он понял, что там ледник. По левому борту встает неровный берег, украшенный редкими кронами — дубы, земляничные деревья, кучки белых сосен. Высокие стволы качаются под порывами яростного ветра. Между флотом и побережьем в воде тюлени, их головы виднеются там и тут, все пляжи заполонены неуклюжими тушами.

— Бутыл, — прокаркал не решавшийся поднять взор Скрипач, — доложи хоть одну хорошую новость.

— Мы прошли врата, сержант. Тут суровое место. Кажется, справа на нас надвигается куча айсбергов — нет, нет, они не близко, мы их обгоним. Готов спорить, что уже весь флот прошел. Боги! Катамараны Напасти, похоже, сделаны как раз для здешнего моря! Везучие ублюдки. Да вообще говорят, мы здесь не надолго. Сержант?

Тот уползал в сторону люка.

— Я сказал — хорошие новости, Бутыл! Не про то, как мы шлепнемся за край мира. Другие какие-нибудь.

— Ох. Ну, — маг закричал, чтобы ползущий по палубе Скрипач смог расслышать, — тут есть тюлени!

В ночь зеленого шторма, что бушевал на севере, в гавань Малаза вползли четыре дромона. Их флаги показывали, что это Джакатаканский флот, чья задача — патрулировать воды от острова Малаз до Гени и Рога на материке. Несколькими месяцами ранее произошло нападение иноземного флота, но захватчиков отогнали, хотя дорогой ценой. Весь Джакатаканский флот состоял из двадцати семи боевых дромонов и семнадцати вспомогательных судов. Прошел слух, что одиннадцать дромонов затонули в ходе стычек с неизвестными варварами, однако Банашар полагал, что количество или преувеличено, или же — в соответствии с имперским обыкновением преуменьшать потери — занижено. По сути, он ни во что теперь не верил, из каких бы источников слухи не исходили.

У Щупа было переполнено. Завсегдатаи то и дело выбегали наружу — поглядеть на северный горизонт (ночной тьмы в ту ночь считай что не было) — и возвращались строить все более невероятные предположения, что вскоре вызывало очередной исход. И так далее.

Банашар остался равнодушен к окружающей суете. Люди как гончие на тропе, мечущиеся от хозяина к дому и обратно. Бесконечно и бездумно. Да уж.

Что бы там ни происходило, оно происходило далеко за окоемом. Хотя, неохотно признал Банашар, происходило что-то БОЛЬШОЕ.

Далеко так далеко. Он быстро потерял интерес к загадке, по крайней мере после первого же кувшина эля. Впрочем, он успел расслышать, что те четыре галеры привезли десятка два бедолаг, найденных на некоем рифе к юго-западу от Рога (и что там делали галеры, мимоходом подивился Банашар). Подобрав терпящих бедствие, четыре корабля повели упорную борьбу с протечками, но все же в ту же ночь успешно высадили спасенных в славной гавани Малаза.

Спасение терпящих бедствие — в наши дни вполне обычное дело; интерес вызывал тот факт, что только двое из них были малазанами. Что до остальных… Банашар поднял голову над кружкой, прищурившись на ставшего обычным его партнером старшего сержанта Бравого Зуба и на новичков, ссутулившихся за столом у стенки. Не один только бывший жрец бросал взгляды в том направлении, однако спасенные явно не желали вступать в беседы с кем-то, кроме своих товарищей. Да и между собой они неохотно переговариваются, заметил Банашар.

Двое малазан выглядят пьяными, жалкими и унылыми. Остальные пьют мало — на семерых стоит один графин вина.

Чертовски неестественно, как подумал Банашар.

Но само по себе не удивительно, не так ли? Все семеро — Тисте Анди.

— Знаешь, я знаю одного из двух, — заметил Бравый Зуб.

— Что?

— Я о малазанах. Они увидели меня. Раньше, едва вошли. Один побледнел. Вот почему я знаю.

Банашар хмыкнул: — Почти все ветераны, входя сюда и видя тебя, делаются белыми. Некоторые — не только в первый раз. Интересно, каково это — вызывать ужас во всех, кого ты муштровал?

— Мне нравится. К тому же я не всех муштровал. Только почти всех. Уж это я умею.

— Почему бы не притащить тех двоих сюда? Пусть порасскажут, какого Худа делали вместе с треклятыми Анди. Понюхай воздух снаружи — все шансы на то, что им не дожить до рассвета. Виканы, семиградцы, корелане, Тисте Анди — всё чужаки. А у здешних носы поднимаются и волосы дыбом встают. Город готов взорваться.

— Никогда такого не видывал, — признал Бравый Зуб. — Такой… злобы. Старая империя была не такая. Проклятие, она ж была совсем другая. Оглядись, Банашар, если сможешь оторвать глаза от выпивки — и все поймешь. Страх, паранойя, закрытые умы и раскрытые пасти. Пожалуйся громко на новые времена — и тебя порвут в куски в темном переулке. Такого не бывало, Банашар. Никогда.

— Притащи хоть одного.

— Я уже слышал их историю.

— Неужели? Разве ты не со мной всю ночь сидишь?

— Нет, я отходил на целый звон. Ты даже не заметил, головы не поднял. Банашар, ты как морская губка. Чем больше пьешь, тем больше жаждешь.

— За мной следят.

— Это ты уже врал.

— Они хотят меня убить.

— Зачем? Лучше посидеть и подождать, пока ты сам не окочуришься.

— Они нетерпеливы.

— Снова спрошу — зачем?

— Он не хотят, чтобы я добрался до него. То есть до Тайскренна. Все дело в Тайскренне, запертом в Замке. Они принесли кирпичи, но раствор замешивает он сам. Я хочу поговорить, они не позволят. Убьют, едва я попытаюсь. — Он дико взмахнул рукой. — Вот сейчас выйду и пойду на Ступени — и я покойник.

— Банашар, что тебя убьет — так это твоя клятая тайна. Она тебя уже убивает.

— Она меня прокляла.

— Тайна?

— Нет, разумеется. Д'рек. У меня Червь в мозгу, в кишках, он жрет и сосет изнутри. Так что там за история?

Бравый Зуб поскреб щетину на шее и откинулся на скамье. — Морпех Ябеда. Плевать на имя, с каким он пришел. Я нарек его Ябедой. Подходит. Всегда мои клички подходят. Он крутой парень, способный выживать — и уже доказал это. Второго звать Гентур. Канезец, верно — он не из моих. Так вот, они оказались в море после битвы с флотом серокожих. Оказались на Плавучем Авалю, а там тоже заваруха оказалась. Похоже, те серокожие варвары тоже присмотрели себе Плавучий Авалю. Так там жили Тисте Анди, и плюнуть никто не успел, как началась большая битва между ними и варварами. Жуткая. Затем Ябеда и другие дрались на стороне Анди вместе с каким-то Скитальцем. Короче говоря, Скиталец приказал им уходить, сам — де разберется с варварами и остальные ему как помеха. Они так и сделали. То есть ушли. Только начался клятый ураган и их выкинуло на атолл, где они сидели месяцами, грызя устриц и цедя кокосовое молочко. — Бравый Зуб потянулся за кружкой. — Так говорил Ябеда, пока был трезвый. Сейчас уже не трезвый. Этот Скиталец, вот он меня интересует… что-то знакомое, как его Ябеда живописует, как он дрался — всех мигом перебил даже не вспотев. Плохо, что он не с ними.