Стивен Эриксон - Охотники за Костями

— В этом случае, — сказал Маллик Рель, простирая руки, — необходимость диктуется экономикой, не так ли? Грустно, но неизбежно, что нам придется вырвать с корнем отсталые и дикие народности.

— Вам лучше об этом знать, — сказала Тавора. — Ведь распространенная на Гедорийско- Фаларских островах секта Джисталь была подобным же образом уничтожена Императором Келланведом. Полагаю, вы — один из очень немногих уцелевших.

Круглое, маслянистое лицо Маллика Реля побледнело, растеряв остатки цвета.

— Незначительное событие, упомянутое в анналах имперской истории. Трудно было разыскать. Хотя советую внимательно просмотреть работы Дюкера, там можно найти подходящие ссылки. Разумеется, "незначительное" — термин относительный. Виканский погром, думаю я, в будущем также опишут как незначительное событие. Но для самих виканов он будет каким угодно, только не незначительным…

— И что, женщина? — бросил Маллик Рель.

— Иногда бывает полезным остановиться, повернуться и пройти по пути немного назад.

— Зачем же?

— Ради понимания своих мотивов, джисталь. Кажется, сегодняшняя ночь станет временем разрыва соглашений и союзов. И распутывания воспоминаний…

— Подобные дебаты, — оборвала их Императрица, — можете вести потом. Толпа в городе обратится против себя самой, если не подставить ей подходящие жертвы. Ты готова, Адъюнкт?

Калам заметил, что затаил дыхание. Он не видел глаз Адъюнкта, но почему — то понял: она не сводит взгляда с лица Императрицы, и в этот миг что-то происходит между ними. Глаза Лейсин становились все более спокойными, пустыми, странно бесцветными.

Адъюнкт встала: — Готова, Императрица.

Встала и Т'мбер; Калам тоже поспешил подняться.

— Адъюнкт, — тихо проговорил он, — увидимся за дверями.

— Когда покончишь с любезностями, — сказала ему Императрица, — вернись сюда, пожалуйста. Я никогда не принимала твоей отставки как члена Когтя, Калам Мекхар. Поистине я убеждена, что задолжала тебе значительную должность. Супер, как кажется, пропал в Имперском садке, и должность Главы Когтя вакантна. Не могу придумать, кто, кроме тебя, заслужил такое назначение.

Калам вздернул брови: — Вы воображаете, Императрица, что я приму мантию и просто усядусь в Западной Башне Анты, окружив себя шлюхами и блюдолизами? Вы хотите нового Супера?

Пришла пора и императрице говорить прямо. — Разумеется нет, Калам Мекхар.

"Весь Коготь под моим контролем. Боги, кто падет первым? Маллик Рель. Корболо Дом…

Она это знает. Она это и предлагает. Я смогу иссечь раковую ткань… но вначале умрут виканы. И… не только виканы".

Калам не решился заговорить, ибо не понимал, что же именно скажет, открыв рот. Он просто поклонился и вышел из комнаты вслед за Таворой и Т'амбер.

Они прошли двадцать три шага по коридору, до прихожей. Алые Клинки уже ушли. Тавора замедлила шаг, сделала жест Т'амбер, которая обогнала ее и заняла позицию у дальней двери. Адъюнкт закрыла дверь, через которую они вошли.

И повернулась к Каламу.

Но первой заговорила Т'амбер: — Калам Мекхар, сколько Рук поджидают нас?

Он отвел взгляд. — Каждая Рука обучена работать в одиночку. В этом и сила, и слабость.

— Сколько?

— Внизу стоят четыре галеры. Возможно, сто двадцать.

— Сто двадцать?!

Ассасин кивнул. "Ты мертва, Адъюнкт. И ты, Т'амбер". — Она не даст вам вернуться на корабли, — сказал он, не поднимая глаз. — Иначе начнется гражданская война…

— Нет, — произнесла Тавора.

Калам нахмурился и посмотрел на нее.

— Мы покидаем Малазанскую Империю. По всей вероятности, мы никогда не вернемся.

Он прошел к стене и оперся на нее. Сомкнул веки. Пот струился по лицу. — Вы поняли, что она мне предлагает? Я могу вернуться туда и сделать то, чего она ждет — то, что ей нужно от меня. Мы с ней выйдем, оставив сзади два трупа, две головы, отпиленные и украсившие собою клятый стол. Черт побери, Тавора! Сто двадцать Рук!

— Я понимаю. Иди же. Я не буду плохо думать о тебе, Калам Мекхар. Ты подданный Малазанской Империи. Служи ей.

Но он не шевельнулся, не открыл глаз. — А тебе Империя уже не важна, Тавора?

— У меня другие заботы.

— Объясни.

— Нет.

— Почему нет?

Ответила ему Т'амбер. — Сегодня в Малазе состоится схождение сил. Бешеная игра, действия и противодействия… да, Маллик Рель участвует в ней, хотя двигающая им рука незаметна и отдалена. Устрани его, как ты предлагаешь — и сильнейший удар нарушит баланс. Это может спасти не только Империю, но и весь мир. Как мы смеем возражать тебе?

— И…

— Да, — сказала Тавора. — Мы просим тебя, Калам. Без тебя у нас ни шанса…

— Шестьсот убийц, черт тебя дери! — Он ударил затылком по стене, не в силах смотреть на двух женщин, не желая видеть отчаянную нужду в их глазах. — Я один не справлюсь. Ты же понимаешь. Мы погибнем, а Маллик Рель останется в живых!

— Как скажешь, — ответила Тавора.

Он хотел, чтобы она сказала еще что-нибудь. Попросила в последний раз. Он ждал, что Т'амбер снова станет его уговаривать. Но женщины молчали.

— Оно того стоит, Адъюнкт?

— Выиграй битву, Калам — или выиграй войну.

— Один человек.

— Да.

"Затыкай плотину пальцем…"

Перчатки его отсырели, ладони зачесались. — Джистальский жрец затаил обиду.

— Да, и давно, — согласилась Т'амбер. — И еще он жаждет власти.

— Лейсин в отчаянии.

— Да, Калам.

— Почему вам не подождать здесь? Подождите, пока я убью их. Подождите, пока я уговорю Императрицу отменить погром. Прямо сейчас. Хватит проливать кровь. В городе шесть сотен ассасинов — мы можем сокрушить безумие, выжечь заразу…

— И никакой крови, Калам Мекхар?

Вопрос Т'амбер заставил его поежиться. Калам качнул головой: — Убрать вожаков, и все.

— Очевидно, до тебя кое-что не доходит.

— И что же?

— Коготь… Он поражен. В нем измена. Джисталь не сидел без дела.

— Откуда тебе знать?

Она промолчала.

Калам протер лицо руками. — О боги…

— Можно вопрос?

Он фыркнул: — Давай, Т'амбер.

— Раньше ты негодовал по поводу чистки "старой гвардии". Ты даже проник в этот самый город, не так давно, и намеревался умертвить Императрицу.

"Как она узнала? Откуда ей все известно? Кто она?" — Продолжай.

— Тебя вело негодование, вела ярость. Твои воспоминания были объявлены ложными, и ты желал наказать ревизионистов, оскорбивших самое для тебя святое. Ты хотел посмотреть в глаза той, что приговорила Сжигателей Мостов к смерти — ты хотел увидеть истину. Поняв истину, ты начал бы действовать. Но она отговорила тебя…