Стивен Эриксон - Охотники за Костями

Корик пристроился шагать рядом с Бутылом. — Они этого не сделают.

— Чего не сделают? Не убьют капитана?

— Я тут долго присматривался, — сказал солдат. — Она не просто с Корелри. Она со Буревой Стены.

Бутыл покосился на грузного воина. — Откуда знаешь?

— На ножнах серебряный узор. Она командовала секцией Стены.

— Смешно, Корик. Во-первых, от вахты на Стене так просто не освободиться, если я верно слышал. А потом, она — капитан в самой негодной из малазанских армий. Командуй она секцией Стены, ей дали бы чин кулака — для начала.

— Это если она себя раскрыла. Но узоры рассказывают совсем иную историю.

Двигавшийся в двух шагах впереди Смычок повернул голову: — Значит, Корик, ты тоже заметил.

Бутыл тоже повернулся к шедшим сзади Каракатице и Улыбе: — Вы двое, слышали?

— И? — спросила Улыба.

— Слышали мы, — кисло усмехнулся Каракатица. — Может, она украла саблю… но я так не думаю. Улыба, подружка, лучше нам сложить свой план на костер и огонек пустить.

— Почему? Что за Стена такая? И откуда Корик столько узнал? Он узнать может лишь кобылью задницу, и то не в темноте. Поглядеть на ваши рожи — так меня занесло в отряд придурков!

— Придурков, мечтающих остаться в живых, — отозвался Каракатица.

— Улыба выросла в песочнице с деревенскими пареньками, — покачал головой Корик. — Слушай же, женщина. Буревая Стена тянется на лиги по северному побережью Корелри. Это единственная преграда между континентом островов и Бурегонами — демоническими воинами морей между Малазом и Корелри. О них ты слышала?

— Старые рыбацкие сказки.

— Нет уж, они реальны, — сказал Смычок. — Я сам видел, когда мы шли тамошними водами. Их кони — волны. Их копья — лед. Мы зарезали шесть козлов, принося успокоительную жертву.

— И помогло? — удивился Бутыл.

— Нет. Помогло выбрасывание за борт юнги.

— Так что, — продолжил после некоторого молчания Корик, — только избранные воины получают задание держать Стену, сражаться с ордами выходцев. Это бесконечная война — или так было…

— Она окончена?

Сетиец пожал плечами.

— Тогда, — сказала Улыба, — как она здесь оказалась? Бутыл прав. Бессмыслица.

— Можешь у нее спросить, — ответил Корик. — Конечно, если не помрешь в дороге.

— Ну, мне не так уж тяжело.

— Мы отстали на сотню шагов, — крикнул Смычок. — Так что побереги дыхание.

Бутыл неуверенно взглянул на Улыбу: — Ну-ка, дай мешок мне. Капитана не видно?

— Я ее не видел, — не оборачиваясь, бросил Смычок.

— Я сама…

— Будем помогать друг другу.

Она подозрительно сощурилась, но потом дернула плечом: — Если хочешь.

Он принял второй тюк.

— Спасибо, Бутыл. Хоть один из взвода добр ко мне.

Корик захохотал: — Он попросту еще не получил ножом в ногу.

— Мы сблизимся, — заметил Бутыл, — теперь, когда над нами командир — тиран.

— Умный парень, — сказал Смычок.

— Еще раз спасибо, — буркнула Улыба.

Он ласково ей улыбнулся.

— Они остановились, — пробормотал Калам. — Что бы это значило?

— Не знаю, — сказал Быстрый Бен.

Они оба лежали ничком на вершине холмика. Одиннадцать Отродий Луны висели неровным строем над соседней грядой холмов, в двухстах шагах. — Ну, — спросил ассасин, — что сходит в этом садке за ночь?

— Она уже наступает. Как видишь, ничего особенного.

Калам обернулся и оглядел взвод, растянувшийся за ними на пыльном склоне. — И каков план, Быстрый?

— Конечно, использовать ночь. Мы нырнем под одну…

— Нырнем? Там нет укрытий, там даже тени нет!

— Я думаю, блестящий план.

Ассасин вытянул руку и дал Быстрому Бену тумака.

— Ох. Ладно, план протух. У тебя есть получше?

— Во-первых, отошлем взвод назад к Четырнадцатой. Два крадущихся человека лучше, чем восемь. Не сомневаюсь, они готовы сражаться — но если сверху спрыгнет тысяча К'чайн Че'малле, особого прока не будет. И потом — они же лыбятся, они же с трудом удерживаются, чтобы не сплясать!

Сержант Геслер послал им воздушный поцелуй.

Калам перекатился, чтобы было удобнее следить за молчаливыми крепостями.

Быстрый Бен вдохнул. Поскреб обросший подбородок. — Приказ Адъюнкта…

— Забудь. Тактическое решение, на наше усмотрение.

Геслер пропыхтел снизу: — Она и нас видеть не хочет, Калам.

— О. И почему же?

— Хотя вслух нахваливает. Не знаю. Мы же были на "Силанде". Прошли на корабле сквозь стену огня…

— Мы все прожили трудную жизнь, Геслер…

— Наше усмотрение? — сказал Быстрый Бен. — Мне нравится. Можешь испытать эти слова на ней самой.

— Давай их отсылать.

— Геслер?

— Очень хорошо. Я бы не хотел тащиться за вами в сортир, извините за выражение.

— Давайте уж решать, — добавил Буян. — Я от ожидания поседел.

— Может, это пыль?

— Как скажете.

Калам подумал и произнес: — Может, захватим волосатого фалари йца? Готов идти с нами, капрал? Как арьергард?

— Арьергард? Эй, Геслер, ты был прав. Они идут в сортир. Согласен, если только сержант не станет сильно скучать.

— Скучать? — ухмыльнулся Геслер. — Отныне девушки станут замечать МЕНЯ.

— Их борода влечет, — ответил Буян. — Но бороду не сбрею даже ради тебя.

— Это все из-за того, что под ней живет.

— Возьми меня Худ, — вздохнул Калам. — Быстрый, отошли их всех.

Апсалар стояла в четырех лигах севернее Эрлитана, смотрела на море. Мыс другой стороны пролива А" рат едва виден — просто перерыв в монотонности горизонта. Это Коса Кансу, длинная и узкая, к востоку от нее находится порт Кансу. У ног Апсалар скакали два связанных жилами скелета; они рылись в мусоре, отыскивая личинок, и рассерженно шипели — ведь желанные насекомые вываливались из челюстей.

Кажется, даже кости — или физические воспоминания внутри костей — сохраняют силы. Телораст и Кодл начали перенимать стереотипы поведения, свойственные при жизни летучим ящерицам. Они охотились на змей, подпрыгивали в воздух за ризанами и бабочками-плащовками, дрались между собой, бегали, загребая задними ногами песок. Апсалар подозревала, что вскоре они потеряют всякое разумение.

"Невелика потеря". При жизни это были жестокие, подлые, совершенно недостойные доверия твари. Кажется, однажды они владели каким-то Королевством. Нет сомнения, захватили силой или хитростью. Она не будет жалеть об их исчезновении.

— Неапсалар! Кого мы ждем? Мы открыли, что не любим воду. Жилы размокают. Мы развалимся на части.