Стивен Эриксон - Охотники за Костями

— Взрыв — дыра — через бурю…

— О дряхлые боги Бездны! Песок — есть еще припасы?

— Да, сержант…

— Проклятые идиоты. Дай мне…

— Нет, — встал между ними Правд. — Я возьму. Мы же ходили сквозь огонь, не так ли, сержант? — Тут он вырвал мешок из рук Песка и побежал к воротам…

А Смычок с Каракатицей пятились назад — жар оказался слишком сильным, пламя протягивало к ним свои языки.

— Проклятие! — прошипел Геслер. — Там был иной огонь…

Бутыл вырвал руку. — Нам пора убегать! Прочь!

Через миг мчались все — кроме Геслера, который направился к саперам, в сторону ворот. Бутыл колебался. Он не сможет помочь. Он должен увидеть…

Правд добежал до саперов, вырвал мешки и у них, перекинул через плечо, что-то крикнул и бросился под арку.

Саперы перехватили сержанта Геслера — похоже, тот вознамерился бежать за юным рекрутом — и оттащили назад. Он начал вырываться, обратил искаженное лицо к Правду…

Но солдат уже скрылся в огне.

Бутыл побежал к ним, чтобы помочь саперам утихомирить вопящего Геслера.

Оттащить.

Они успели пробежать шагов тридцать в сторону других солдат, прижавшихся как можно ближе к горящим зданиям, когда дворец позади взорвался.

Огромные куски стен взлетели к небу.

Бутыла ударил воздух, закружил бешеный вихрь; он вращался посреди воронки из крошащегося гравия, рук, ног, лиц с открытыми ртами. Все вопят — и тишина. Ни звука… ничего… ничего.

Голова разрывается, в ушах тупой стук, виски сжало как прессом…

Вихрь вдруг повернул, начав собирать в себя языки пламени с ближайших улиц. Давление ослабло. Пламень отступил, как будто втянул обратно щупальца.

Воздух успокоился.

Кашляя, Бутыл неуверенно встал на ноги.

Центр дворца пропал, между двумя оставшимися частями не было ничего, кроме мусора, пыли и дыма.

— СЕЙЧАС! — закричал Смычок, и голов его будто разносился на лиги. — Идем! Все! Идем!

Ветер снова набрал силу, его вой перешел в скрежет. Их толкало вперед — по неровному пути между осевшими, иззубренными стенами дворца.

Воробушек успела к дверям храма первой, широко распахнув их; в тот же миг взрывы и пламя озарили горизонт — вокруг города… "и внутри стен"!

Корабб Бхилан Зену'алас, задыхающийся, с острой болью в спине, — как будто провернули нож — следовал за Леоменом и малазанкой в Храм Скалиссары. Л'орик был в двух шагах позади.

"Нет, не Скалиссары — Королевы Снов. Скалиссара, покровительница оливкового масла, не допустила бы… да, не допустила бы такого. Не… так".

Все приобрело смысл. Ужасный, мерзкий смысл — сложились отесанные камни, воздвигая барьер между человечностью… и тем, воплощением чего стал Леомен Молотильщик.

Воины — те, что скакали с ними, жили с ними с начала восстания, сражались бок о бок с ними против малазан и сейчас дрались на улицах словно черти — они обречены на смерть. Весь город И'Гатан обречен на смерть.

Они вбежали в центральный неф, и ветер словно бы повеял отовсюду и ниоткуда — холодный, пыльный, смердящий гнилью, разложением, смертью.

Леомен повернулся к Л'орику: — Открой врата, Верховный Маг! Скорее!

— Не делай этого, — сказал командиру Корабб. — Мы должны умереть сегодня ночью. Сражаясь во имя Дриджны…

— К Худу Дриджну! — захрипел Леомен.

Л'орик уставился на него, словно увидел и понял в первый раз. — Момент, — произнес он.

— У нас нет даже момента!

— Леомен Молотильщик, — прервал его маг, — ты заключил сделку с Королевой Снов. Опасная вещь. Эту богиню не интересует, где добро и где зло. Если у нее и было сердце, она давно его выбросила. Теперь ты вовлек в дело меня — ты использовал меня, и богиня, в свою очередь, сможет использовать меня. Я не…

— Врата, проклятие! Если есть возражения, Л'орик, выскажи их ЕЙ!

— Они все погибнут, — сказал Корабб, повернувшись к командиру спиной, — чтобы ты мог выжить.

— Чтобы МЫ ВСЕ могли выжить, Корабб! Другого пути нет — думаешь, малазане когда-либо отвяжутся от нас? Куда бы мы не сбежали? Я готов целовать пыльные пятки Худа за то, что еще не задействован Коготь. Я не хочу прожить остаток жизни, постоянно оглядываясь! Я был телохранителем, черт подери — это ее дело, не мое!

— Твои воины — они ждут, что ты умрешь с ними…

— Они ничего такого не ждут. Идиоты решили умереть. Во имя Дриджны. — Он насмешливо оскалился. — Ну, счастливый путь! Пусть умирают! Самое лучшее, что они захватят с собой половину армии Адъюнкта! Вот тебе слава, Корабб! — Он подступил к помощнику, ткнув пальцем на дверь: — Хочешь соединиться с идиотами? Хочешь ощутить, как горят легкие, взрываются глаза и трещит кожа? Хочешь, чтобы кровь вскипела в венах?

— В сравнении с ЭТИМ, Леомен Молотильщик, их смерть почетна.

Леомен что-то буркнул и отвернулся. — Открой дверь — и не бойся, Л'орик, я не делал ей обещаний от твоего имени. Просто привел тебя сюда.

— Огонь за стенами Храма обрел жизнь, — ответил Верховный Маг. — Я могу не суметь.

— И твои шансы уменьшаются с каждым мигом, — зарычал Леомен.

В его глазах плескалась паника. Корабб смотрел и поражался ощущению ее… неуместности. Здесь, на так хорошо знакомом лице. Казалось, он знает все его выражения. Гнев, холодная насмешка, презрение, отупение за прикрытыми веками — под действием паров дурханга. Каждое выражение… кроме одного. Паники.

Внутри него все рушилось. Корабб почувствовал, будто тонет. Погружается все глубже, хватает руками гаснущий, дальний свет.

Прошипев проклятие, Л'орик встал к алтарю. Его камни, казалось, светятся в полумраке — такие новые, необычные; мрамор, похоже, привезен с иного континента, подумал Корабб — он исчерчен прожилками и венами, которые как будто пульсируют. За алтарем был круглый бассейн. Его вода исходила паром. В прошлый раз бассейн прикрывали — он заметил медные панели, сложенные сейчас у стены.

Воздух над алтарем вскипел.

Она ждала на той стороне. Промельк, вроде бы отражение от глади бассейна; портал открылся, окружив алтарь, края разрыва поднялись, завились и закачались, словно занавеси. Л'орик прерывисто вздохнул, сражаясь с незримым весом. — Не смогу держать долго! Я вижу тебя, Королева!

Из портала раздался холодный, вялый голос: — Я не желаю твоего порабощения, Л'орик, сын Оссерка.

— Тогда чего ты желаешь?

Миг молчания. Портал задрожал. — Ша'ик мертва. Богини Вихря больше нет. Один вопрос, Леомен Молотильщик. — Теперь в ее голосе появилось нечто новое, как будто ирония. — И'Гатан… то, чем вы его сделали… это ваше Откровение?