Александр Абердин - Магия Изендера

— Расскажи мне, как всё было. Не вздумай врать, твоё враньё я почувствую раньше, чем у тебя во рту пошевелится язык.

Тот быстро доложил мне обстановку. Они давали представление на ярмарке в соседней деревне, а у барона как раз полных ходом шла подготовка к свадьбе. В баронство уже съехалось множество гостей и их нужно было как-то держать в тонусе. За две недели ежедневных выступлений им пообещали две с половиной тысячи декаров и они драли глотки с утра и до вечера. Свадьба четыре дня, как закончилась, гости разъехались, а им не заплатили даже медного серта. Вот тогда-то Гуго, акробат труппы, и предложил слямзить у барона что-нибудь и смыться в тот же вечер, что и было сделано. Затребовав краденое, я увидел, что это кулон из мориона на золотой цепочке, он даже не был магическим и стоил максимум полторы сотни декаров.

Рассказ командира отряда всадников был полной противоположностью — комедианты выступали из рук вон плохо, зато много ели и пили. Им нужно было подождать ещё пару дней, а они вместо этого взяли и украли кулон, подаренный барону другом и потому он имел для него особую ценность. Выслушав обманутого верзилу, сам виноват, занимайся впредь чем-либо одним, любить — так любить, пить — так пить, я бросил ему серебряную монету достоинством в два декара и кулон, после чего отсчитала двадцать пять монет по сто декаров, они плавно полетели в руки ошеломлённого арт-директора и громко, чуть ли не торжественно сказал:

— Нувеар, скажешь барону дос-Фортуло, что тебя остановил странствующий рыцарь-маг Алекс Дьябло по прозвищу Аргенти Диабло-ен-Нигро и вернул тебе его грошовый кулон, в котором нет ни крупинки магии, но, по всей вероятности, содержится нечто более ценное, например, память о дорогом его сердцу человеку. Скажешь благородному барону, что я оплатил его долг комедиантам и если снова загляну в ваши края, то заеду, но не за деньгами, а чтобы выпить вина под крышей его замка. Всё, инцидент исчерпан. Тебе же, Бельверан, я посоветую в следующий раз брать плату вперёд. Поверь, так оно будет надёжнее. Чтобы ты был совсем уж спокоен, я сопровожу тебя до следующего баронства. Это будет кажется Сорбино?

— Нет, синьор рыцарь, Калценоро, — кланяясь сказал с испугом Бельверан и его испуг был понятен, ведь я не спрашивал ни у кого имён, — до него трое суток пути по этой дороге, если никуда не сворачивать. Мы будем вам очень признательны, если вы сопроводите нас до этого баронства. У нас прекрасная повариха, а ещё мы будем услаждать ваш слух пением и игрой на лютне.

У Нувеара на это счёт было совсем другое мнение:

— Вы совершаете большую глупость, синьор рыцарь. Это не труппа комедиантов, а шайка разбойников и воров. Они непременно вас чем-нибудь опоят, убьют, ограбят, а коня украдут.

Громко рассмеявшись, я спросил:

— Парень, не слишком ли много сказано? Хотелось бы мне посмотреть на того человека, который сумеет опоить мага воды каким-нибудь магическим зельем, не говоря уже про то, чтобы отравить. Да и с убийством хлопот не оберёшься. Видишь ли, я исцеляю свои раны быстрее, чем мне их наносят. Про своего коня я и вовсе молчу. Он будет намного опаснее многих рыцарей. Поэтому, воин, благодарю, но тебе не стоит обо мне беспокоиться. Поверь, я уже проделал огромный путь и со мной так ничего и не случилось.

Между тем у некоторых комедиантов и в самом деле появился нездоровый блеск в глазах, но всматриваться в их лица, чтобы проникнуть в мысли, мне совершенно не хотелось и я снял Всевидящее око. Всадники, поглядывая на меня кто с опаской, а кто и с ненавистью, ускакали. Комедианты собрали с дороги своё добро, забрались в фургоны и поехали, а я поскакал в голову их каравана. Бельверан, похоже, специально сел на широких козлах рядом с кучером. Фургоны, запряженные четвёрками коней, ехали быстро. Здоровенные серые в яблоках коняги двигались быстрой рысью. Для Сокки, хотя он и был закованным в посеребрённую морскую броню, это был невысокий темп. Он с удовольствием поскакал бы быстрее, но я его сдерживал.

У нас завязался непринуждённый разговор и я сделал вид, что меня больше всего интересует то, какие представления дают комедианты. Выяснилось, что они играют для публики аж целых пятьдесят шесть различных пьес, но помимо этого исполняют танцевальные и акробатические номера, поют под аккомпанемент лютни и декламируют героические баллады. У Бельверана был прекрасный голос и он спел мне несколько красивых баллад, за что получил от меня монету достоинством в пятьдесят декаров. К обеду мы добрались до большой деревни, где арт-директор первым делом закупил на рынке продуктов и мы вскоре двинулись дальше. В одном фургоне размещалась кухня и вскоре от неё потянуло вкусными ароматами.

Караван проехал ещё лиг тридцать, свернул с дороги к лесу и остановился не доезжая до опушки метров сто пятьдесят. Я же подъехал к огромному платану, спешился и стал наблюдать за своими подопечными. Арт-директор приказал всем устраиваться на ночь. Комедианты поставили фургоны полукругом, но кучеры ставили их с таким расчётом, чтобы быстро впрячь лошадей и уехать. По глазам Бельверана я понял, что завтра ещё до рассвета они смоются, оставив меня одного. Что же, я их за это нисколько не винил. Можно сказать, что роль мудрого царя Соломона мне не удалась, но хорошо уже то, что на меня не показывали пальцем и не хихикали. Наверное боялись.

Наконец-то я смог пересчитать комедиантов. В труппе было двадцать шесть женщин и сорок три мужчины. Как все мужчины, так и половина женщина носили под верхней одеждой, а она немного отличалась от той, к которой я уже привык, кольчуги. У всех имелись при себе мечи, кинжалы, луки и даже арбалеты. Думаю, что все комедианты владели магией и имели боевые амулеты и артефакты, вот только не пустили их в ход против почти вдвое меньшего отряда всадников. Гадать почему, даже не приходилось. На представления комедиантов народ шел охотно, но при этом их считали людьми низшего сорта, а ведь в Большом Изенде в ходу было ещё и самое настоящее рабство, что меня страшило больше всего, так как я боялся, что изрублю в капусту первого же рабовладельца.

Наряды в Большом Изенде были более практичными и современными, чем в Малом, но доспехи тяжелой кавалерии мало чем отличались. На всех всадниках барона дос-Фортуло были надеты совершенно одинаковые кольчужно-ламеллярные доспехи великолепной работы, причём мощно заряженные магией. Их головы тоже защищали барбюты, но несколько иной формы, с чуть ли не с ахейским гребнем, но невысоким. Да и вооружены они были не слабо, тяжелыми, длинными палашами и, наверное, с презрением смотрели на мой фальчион с немецкой дагой во вторых накладных ножнах, который я уже Бог сколько времени не доставал из ножен.