Константин Ветошко - Три грани рока

— Конечно, это тоже не уникальный дар. Такие маги встречались и раньше, есть они и среди ныне живущих. Например, у меня эта способность тоже имеется. Для того, чтобы достичь полного истинного зрения мне понадобилось полвека упорного труда. Но не думайте, что оно сделает вас сразу могучим повелителем Воздуха. Нет. Это не более чем неплохие начальные предпосылки для дальнейшего развития. Вам будет куда легче усваивать плетения и большинство других энергоформ. Но для того, чтобы использовать свой потенциал по-настоящему, необходимо упорно учиться, куда больше чем обычным студиозам, — ректор окинул юношу внимательным взглядом, словно пытаясь угадать, достаточно ли тот умен и трудолюбив, чтобы в полной мере воспользоваться своими выдающимися способностями.

Винстон почтительно кивал, пытаясь показать, что всецело согласен с ректором и в полной мере проникся его мудростью. Но на самом деле все эти рассуждения проносились мимо его сознания. Как и любой сверстник, он не обращал ни малейшего внимания на нравоучения. А вот возможность стать могучим магом всерьез увлекла юношу. В своих мечтах он уже гордо парил в небесах, забыв про покалеченную ногу и насмешливые взгляды.

Скайрэ Гал'аэр на своем веку повидал немало не менее одаренных и многообещающих студиозов. Но большинство из них не достигали высот в постижении магической науки. Кто-то предпочитал многочасовым бдениям над пыльными фолиантами простые студенческие радости вроде хорошей выпивки и девушек. Кто-то жаждал приключений и вечно попадал во всевозможные истории, а на учебу просто не хватало времени. Кто-то и вовсе был ленив и искренне убежден, что сила и умения придут к нему сами, без всякого труда, подобно героям сказок.

Великому магу очень хотелось верить, что сейчас перед ним сидит юноша, у которого есть не только великолепные способности, но и желание и умение трудиться и совершенствоваться. И, главное, он надеялся, что этот студиоз сможет действительно полюбить магию, понять, что нет в мире ничего более сладостного, чем процесс постижения нового, прочувствовать непередаваемое удовлетворение от сотворения пусть даже самого слабого, но собственного плетения или заклинания. Только те, кто в магии видит не только науку, но и искусство, кто любит ее всей душой, кто отдается ей полностью, без остатка, способны стать Великими.

В противном случае, из этого юноши неизбежно вырастет очередной одаренный болван, гордящийся своей уникальностью и ждущий, что все блага мира сами упадут к его стопам. Видя волнение студиоза, ректор не стал больше затягивать паузу и продолжил:

— Курсе на втором-третьем, если вы проявите должное усердие в постижении магических наук, я вам предложу факультативно позаниматься несколькими предметами, которые поспособствуют огранке ваших талантов. А пока все в ваших руках. Никто не способен заставить человека к чему-то стремиться. Но я помню ваше испытание, помню ваши глаза, наполненные упорством и желанием покорить силу, — глаза человека, у которого есть цель. Поэтому я верю, что вы способны заставить себя совершенствоваться, презрев лень и зачастую отказываясь от многих радостей студенческой жизни.

Винстон, не зная, какой от него ждут реакции, лишь несмело кивнул. А ректор, окинув его задумчивым взглядом, добавил:

— Что же, не буду больше вас задерживать. Желаю вам успехов в обучении. Поспешите, а то придется вам сегодня остаться без обеда, а это как раз не та радость студенческой жизни, от которой стоит отказываться, — произнеся это, скайрэ Гал'аэр подмигнул опешившему юноше и перевел взгляд на лежащие на столе бумаги, давая понять, что аудиенция окончена.

Торстен подвигал головой, проверяя, не слишком ли сильно затянул ремешки шлема. Немного жало, а потрескавшаяся от времени кожа натирала, но в целом было терпимо, и норд решил оставить так. Шлем на нем был типичный для смешанной пехоты. От старого легионерского образца он отличался и был ближе к кавалерийскому, имея еще более широкие нащечники, которые полностью сходились на подбородке и прикрывали лицо от ушей до носа, а также стрелку, защищающую нос. Впрочем, такой тип в последние годы все чаще использовался и в легионерских частях. Внутри имелся вшивной подшлемник, хоть изрядно грязный и вытертый, но еще способный смягчать удары. В целом защиту этот шлем обеспечивал неплохую, при этом почти не ограничивая обзор и не закрывая уши, а значит, не мешая бойцу слышать.

Стоило Торстену встать с колоды, на которой имел обыкновение отдыхать их октат, наблюдая за мучениями рекрутов, как к нему подошел Кель, неся щит и тренировочный меч. Он широко улыбался, предвкушая славную драку, в которой он был уверен в победе друга. Молодой норд, натянув толстые стеганые рукавицы (на правой было нашито несколько железных пластин), вдел руку в петли щита, взял тренировочный меч и направился к ристалищу. Губы невольно растягивались в кровожадной ухмылке: ярость кипела в крови, и хотелось немедленно ринуться в бой.

Уже минуло больше девяти месяцев с тех пор, как Торстен переступил порог тренировочного лагеря. С того дня, когда он впервые убил человека и неожиданно обрел друга, особых изменений в его жизни не произошло. После расправы над рекрутами весь лагерь был на ушах, и юноша несколько раз замечал на себе подозрительные взгляды октата. Но никаких следов, позволивших бы доказать их причастность, друзья не оставили. Да и куда выгоднее было октату списать произошедшее на разбойное нападение или конфликт с местными. Стань известно, что он допустил ситуацию в тавте до смертоубийства, — о дальнейшей карьере можно было забыть. В лучшем случае октата просто бы с позором выгнали без права на ветеранскую пенсию. Поэтому дальше подозрительных взглядов дело не заходило.

С Келем за это время Торстен успел крепко сдружиться. После гибели самых отмороженных из рекрутов их барака больше никто не рисковал задевать бешеных в драке товарищей, а после ухода закончивших обучение в строевые части они и вовсе стали непререкаемыми авторитетами. Когда к ним подселили новобранцев, друзья быстро навели порядок, раз и навсегда показав, кто тут хозяин. Как-то незаметно вокруг них сплотилось небольшая группа самых уверенных в себе и задиристых рекрутов. Впрочем, до серьезных издевательств над новичками Торстен дело не доводил, ограничиваясь лишь традиционным взваливанием всей черновой работы в бараке на их еще не обросшие мускулами и не обгоревшие под ярким солнцем плечи.

Из всего тавта норд был самым сильным бойцом в одиночных схватках, превосходя даже предпочитающего в основном метательное оружие Келя. Поэтому когда пришла пора традиционных поединков, октат Ливий даже не стал проводить отбор в отряде, сразу выставив его.