Роман Канушкин - Последний варяг

— Скажи, Карифа, ты опять с утра хмельным мёдом баловался?

— Не до баловства мне, юноша! — отрезал Карифа, а потом быстро захлопал глазами: браслет манил его. Карифа сложил свои маленькие ручки на животе и вдруг мечтательно произнёс:

— Откуда у тебя такая диковинная вещь?

Это удивительно, но браслет порой так очаровывал Карифу, что даже перебивал жар торговой лихорадки. Вначале, ещё на волоке, он просто оценил искусную работу и диковинное плетение. Но по мере продвижения к Итилю что-то происходило с браслетом. Он сиял всё ярче, играя невиданными тайнами, и манил всё больше. Словно что-то вот-вот должно было свершиться с золотым украшением и его обладателем, словно Карифа мог получить в руки такую тайну и шагнуть за… Он не знал, куда. Вот только ему стало казаться, что и Авось теперь выглядит по-другому. Иногда Карифа обнаруживал, что видит перед собой не оборванного мальчишку, что пришёл к нему наниматься на волоке, а красивого благородного мужа, который вполне мог служить в варяжской дружине. А браслет манил всё больше, но вроде бы на парня никак не воздействовал. Однако ж он отказался его продавать!

Браслет манил, манил…

— Сказал же! — вывел Карифу из подступающего транса голос Авося. — Подарок одного варяжского конунга.

«Он врёт, — кисло подумал Карифа. — Врёт! Но зачем?»

— А что же князь выгнал тебя, — проговорил купец, облизывая внезапно пересохшие губы, — а такой роскошный дар оставил?

— Я отпросился, говорил же! — Авосю пришлось чуть попятиться, потому что Карифа, сам того не замечая, поднял руку, потянувшись к браслету. Авося то удивляла, то забавляла зачарованность Карифы его украшением. — Хочу в Олегову дружину. И, купец, князья не забирают своих даров.

«Вот опять говорит, как благородный», — ещё более скисая, подумал Карифа.

— Продай, а? — неожиданно жалобным голосом попросил он.

— Нет.

— Ну продай…

И вот тогда произошло нечто, что испугало Карифу и заставило его всерьёз усомниться в своём умственном состоянии. Купцу показалось, что Авось горделиво выпрямился и произнёс неожиданно глубоким и словно не своим голосом:

— Карифа, продай мне своё сердце!

Но ещё более диковинным и страшным было видение, сопутствующее этим словам. Карифа совершенно отчётливо увидел, как браслет пошевелился, нити его переплелись в другой рисунок, а замочек из неведомого драгоценного камня, перехватывающий плетение, показался крохотной, но будто живой волчьей головой.

— А-а? — пискнул Карифа и отшатнулся от юноши.

— Не продам, говорю, — повторно пояснил Авось, и это вывело купца из пелены наваждения. — Это мой оберег. Вот. А что это ты такой бледный?

— Нет, нет, ничего, — пролепетал Карифа. — Просто перегрелся на солнце. — Он потрогал свою курчавую голову. — Жара.

И купец заспешил в тень.

Слуги всегда стараются предвосхитить желания своего хозяина. По крайней мере, в том, что произошло дальше, вины Карифы не было. Или почти не было.

Однако ж подпоить Авося оказалось очень просто.

— Я и не такие вина пивал! — хвастался захмелевший юноша.

— Да-да, на пирах княжеской гридни, — говорил булгарин Рагежа, вроде как личный помощник купца, подливая Авосю ещё и прекрасно видя, что юноша пьёт, скорее всего, первый раз в жизни. Да и кто поднесет оборванцу столь ценный напиток? В отличие от Карифы Рагежа совершенно не был очарован магией Авосева браслета и, честно говоря, не очень понимал, чего столько цацкаются с его обладателем.

— А мёду-то испробовал!

— Когда ходил на древлян, — поддакивал Рагежа. — Ты рассказывал.

На ночь, чтобы не сесть на мель, решили остановиться. Лодки вытащили носами на берег. Купцам разложили шатры, нанятые должны были спать в лодках. Авося даже не насторожило, что ему позволили до утра не дежурить, хотя охрану выставили.

— А расскажи, как вы с дружиной обложили чёрного зверя, — попросил Рагежа, а чарка Авося опять наполнилась до краёв. — Вражью волчицу.

— О, огромна была, падлюка! — важно начал Авось, но язык его стал заплетаться. — Она — враг рода человеческого! Мать всего зла!

— О-о! Да никак?! — поразился сидящий по другую сторону Авося постоянно хихикающий человек с широкими и гнилыми зубами.

— Да! — подтвердил Авось. — Загнали в самые гиблые болота. — Он совершил жест, как будто сворачивал курице голову. — Во!

— А она вроде как князя сглотнула, — подсказал кто-то.

— А ты почём знаешь? — глубокомысленно удивился Авось. — Тебя ж там не было… — Потом он махнул рукой на собственную подозрительность. — А мы ей чрево рассекли, и оттудова князь выпрыгнул.

— О-о! — снова удивился гнилозубый сосед и опять захихикал.

— Как есть живой и невредимый. Тока моложе да краше стал.

— За Авося! — воскликнул Рагежа.

Все подхватили. Юноша осушил свою чарку до дна, потом обернулся к хихикающему соседу, не узнал его и спросил:

— Ты кто?

Сосед перестал хихикать.

— Петуня, — с лёгкой обидой напомнил он. Авось кивнул, видимо соглашаясь, что тот — Петуня, и доверительно поведал:

— Я всё равно на ней женюсь!

— На вражьей волчице? — искренне изумился Петуня, и все присутствующие дружно заржали.

Авось тупо уставился на соседа, потом постучал себя ладонью по лбу:

— Дурак ты, а не Петуня. Это ж каким надо быть тупым.

Все снова захохотали. Авось с сомнением посмотрел на соседа, обвёл взглядом собутыльников и заботливо попросил Рагежу:

— Этому больше не наливать.

— Понял, — расчётливо улыбнулся Рагежа и наполнил чарку Авося. Но теперь всего до половины — нечего добру пропадать.

— Да была там одна, на волоке, — пояснил кто-то об избраннице Авося.

— А, рабыня волхва, что ли? — спросил другой.

— Богатырь Авось, — кивнул Рагежа, насмешливо глядя на юношу. Рагежа знал обо всём, что происходило на волоке, сам когда-то таким же способом втёрся в доверие к Карифе. И с тех пор об этом не жалел.

Авось попытался протестующе подняться, но ноги не держали его более.

— Дурачьё! Глаза ваши смотрят, да не видят. Она дочь князя!

— О-о! — волна притворного восхищения прокатилась над столом. — За невесту! За князя Авося!

Авось махнул на них рукой, но рассмеялся и всё же решил выпить со всеми. С трудом не промахнулся мимо рта, расплескав вино по дороге. И вдруг глаза его остекленели, словно пронзило насквозь какое-то страшное воспоминание.

— Злая Баба, — ошарашенно прошептал он, то ли погружаясь в пьяный бред, то ли вправду шатаясь по тёмным задворкам своей памяти. — Это она дала мне браслет…

И в следующий миг юноша рухнул лицом вниз.

— Готов, — подытожил Рагежа.

Карифа видел, что происходит. Он видел, что Рагежа старается для него. Карифе это не нравилось — он был по-своему честным человеком и не скупал краденого. Но браслет манил… И Карифа решил не вмешиваться. Он видел, как Рагежа и ещё двое оттащили Авося в сторону и как потом верный помощник тайно и ловко стянул с руки Авося вожделенный браслет. Скорее всего, верный Рагежа попросит за свои труды те же озвученные двадцать дирхамов. Хотя в Итиле за столь изумительную вещицу можно получить много больше. Да что там — она вообще бесценна!