Игорь Федорцов - Поводок для пилигрима

Реликвия реликвией, а придется впрягаться в строительно-такелажные работы. С башни приценился к предстоящему монтажу. Ширина крепостной стены подо мной три метра, от силы. Многовато. И главное не видно, что там за ней. Вода это понятно. Но как близко. Может там под берегом баржу затопили.

Вернулся в башню, съел яблоко и глотнул мадеры для включения резервов организма. Продовольственных запасов оставалось ˗ дно в корзинке видать.

Растащив столы в сторону, кинжалом попробовал крепость досок пола. Строили хорошо, не придерешься. Два часа трудов и потов закончились маленькой победой. Расшатал плаху и она вот-вот должна была выйти из гнезда.

На башне пробили десятую Декту. Прервался на минутку, перевести дух.

— Дон Вирхофф, — позвал меня женский голос.

Я вышел на балкон и остановился в пролете перил. Итта ди Юмм?! Снова в своем темном в серебре платье. Неотразима и мила!

— Несказанно счастлив вас видеть! — поприветствовал я её поклоном.

— Вижу, вы не удручены своим положением, ˗ в голосе поучительная нотка. Вот что бывает с теми, кто нарушает правила и порядок!

— Придаюсь размышлениям. Знаете очень полезно иметь время и место для работы над ошибками. Жизнь конечно не тетрадь по чистописанию, не перепишешь, но должные выводы сделаешь.

Сказанное предназначалось исключительно ди Юмм. Пусть знает, я признаю за собой некоторые промахи. А ошибки! Жизнь она и в кляксах хороша!

— Вы намерены что-либо предпринять и выйти из башни?

— Ровным счетом ни чего. Пока меня приходит навестить столь обворожительная особа, спокойно просижу еще две декады. Ради того что бы вас видеть. Поскольку будь я на свободе вы бы не пустили меня на порог.

Допускаю, она и не обратила внимание на мой словесный блуд. Но ей богу не помешай обстоятельства, не пожалел бы времени и сил набиться к ней в знакомство.

— Зачем вам понадобилась надоумить Швадена рубить дрова? Этот несчастный откромсал себе ногу, — в её словах и укор и любопытство.

— Да еще на глазах у донны Литты, ˗ мой голос трагичен, как у Отелло над телом Дездемоны. ˗ Он хотел казаться лучше, чем был на самом деле. Действительно бедняга. Грезил быть любимым.

— Я хотела принести вам еды, но дон Феера мне не позволил. Он очень рассержен.

— Не беспокойтесь, я ни в чем не нуждаюсь. И благодарю вас за заботу. Вы единственная кто удостоила меня посещением. Родственников доньи Лидии я в расчет не принимаю. Поверьте, мое положение не так плохо как кажется, — я расплылся в улыбке, словно сидел не взаперти, а проживал в пятизвездочном отеле на берегу лазурного моря. ˗ А на месте дье Феера, я бы сердился на ди Гошена.

— До свидания дон Вирхофф! — попрощалось она.

Её визит пролил бальзам на мое одинокое сердце. Организм бросил бастовать и был предрасположен ко всяким нежностям.

˗ Когда утрясется это маленькое недоразумение, я приглашу вас в Сад Цветов.

˗ Вы при всех признались в своих чувствах к Лидии ди Гошен.

˗ Я заблуждался. Нет, правда. Хочу, что бы вы это знали, ˗ и послал ей воздушный поцелуй.

Она не приняла. Зато графа Гошена, возникшего за ней, скривило, будто поцелуй достался ему.

— Вы мне не даете покоя, любезный. Вы нарываетесь на неприятности, — отчитал я его.

— Прошу прощ… — машинально произнес он, но осекся и дополнил речь простонародными глаголами.

С этим дураком трудно разговаривать, но куда деваться? Он чаще других удостаивал мою персону своим обществом.

˗ Скажи как мужчина мужчине. Чего тебя на альгвасильшу потянуло?

Гошен огляделся. Не слышит ли кто?

˗ Тебе зачем?

˗ Интересно. С перепою или по доброй воле? С перепою тут все понятно, а по доброй воле…

˗ С того же, с чего и тебя потянуло на эту…

Лицо Гошена сделалось обиженным.

˗ Понимаю, ˗ кивнул я. ˗ А альгвасильша чем купила? Количеством или качеством?

˗ Тебе не все равно. Ты тут просидишь пока не сдохнешь или сам не сдашься. Или дон Феера за тебя в серьез не примется.

˗ Ну, вот и поговорили. Но раз ты приперся, как сюзерен и владыка здешних мест, похвастайся, диковинами и ценностями.

— Мое доброе имя, вот истинная ценность, ˗ выпятил чахоточную грудь Гошен.

— Сколько ростовщики дадут под него? То-то. Следовательно, имя твое сродни надписи на заборе.

— Какой надписи?

— Короткой. Я спросил, имеются у тебя нетленные ценности или достопримечательности, что вызывают зависть у друзей и разлив желчи у недругов.

— Добродетель супруги! ˗ уверенно заявил Гошен.

— Не говори так. Может, кто позарится, ˗ ответил я и улыбочку скроил хитрее хитрого.

— На что вы намекаете? ˗ всполошился тот.

— Не на что. Я любопытствую, владеет ли фамилия ди Гошен нечто особенным, чего нет в других землях. Вот у нас в замке (чуть не брякнул в казарме) было замковое знамя. Мы на нем присягу на верность давали.

— И что потом?

— Потом его пьяные дембеля порезали на оформление альбомов.

— Ни чего не понимаю, ˗ пожал плечами Гошен.

— Граф, я дам любую клятву, что не спал с вашей женой, не мочился в ваш ночной горшок и не толок вашу подушку с вышитым гусем…

— Откуда вы знаете про подушку? — обомлел Гошен от страшных подозрений.

— Угадал, ˗ ответил я. Не уж-то на гербе взаправду гусь? ˗ Ответьте мне кратко и ясно.

— Конечно, есть, ˗ заявил мой надзиратель, выпячивая уже и живот.

— И что?

— Виселица. На ней повесили Бургуньона.

— Что за хер? В смысле кабальеро?

— Знаменитый разбойник. Держал в страхе всю провинцию.

— А кроме него?

— Девичий балкон на старой ратуши, ˗ припомнил Гошен. ˗ С него бросилась младшая дочь борона Нуаре. Из-за любви, ˗ и вздохнул, как красная девица на сватовстве.

— У девиц манера такая, либо на шею бросаться, либо с балкона. Не засчитывается. Еще что? Вспоминайте! ˗ не терял я надежду выпытать у Гошена тайну.

— Не буду. Дайте клятву, ˗ заупрямился тот.

— Какую?

— Что не касались добродетелей моей супруги Лидии.

— Да не касался, не касался, ˗ успокоил я его.

— И не помышляли?

— И не помышлял.

— А чем докажите?

— Расписку напишу.

— Врете!

— Тогда какого тыкдымского коня спрашиваешь!? ˗ лопнуло мое терпение.

Рассерженный Гошен удалился, громко топая по лестнице. Его меч зацепил каждый угол ступеней. Варвар!

Оставшись в одиночестве позволил себе час безделья. Полежал на столе, подложив под голову толстенный том. Мысли мои, вольно или не вольно, крутились вокруг предстоящего дела. Был ли иной выход. Я посмотрел на фолиант заклинивший механизм моста. Был. Но после слов Гошена воспользоваться им не хотелось. Перспектив на свободу совсем мало. Кто знает, насколько туп граф и насколько злопамятен его родственник. Возьмется ли помогать Итта? Рискнет ли? Слишком много явных, и неизвестно сколько скрытых, но". К тому же попади я в руки графа, думаю, скотина не побрезгует выкручиванием суставов и выламыванием пальцев. Ему нужны… только теперь я стал понимать ˗ мои признания адюльтера жены. Видимо в здешних законах имелась закавыка, хитро регулирующая супружескую измену.