Алексей Егоров - Вор Города. Ренегат

Двор и проход к нему сторожили монахи, вооруженные дубинками. Дубинки были шипастыми, а монахи плечистыми. Отличное сочетание, но Галента им не поймать! По крайней мере, так он сам думал.

Монахи ходили с фонарями, в которых горели свечи. Слабенько так горели, но все же. Галент подкараулил двоих стражей и тихонько оглушил их, чтобы не мешались. Оглушил, это, конечно, мягко говоря, потому что острие его кинжала вонзилось меж позвонков обоих несчастных. Крови было немного, шума и того меньше — Галент успевал заткнуть рот жертвам.

Оттащив трупы в пустую комнату, Галент пробрался во внутренний двор. Там располагался давно сломавшийся фонтан с выщербленной фигурой ангела, лицо которого превратилось в пустое пятно. Оставшиеся монахи не заметили исчезновения своих товарищей, так как маршруты их патрулирования не пересекались. Галент обрадовался, но счел за лучшее больше не лишать никого жизни. Нет, это был не гуманизм, просто ребята таскали с собой фонари, их исчезновение заметили бы сразу. Ну, может и не сразу, но точно могли заметить.

Галент уже отогрелся, кровь стала горячее, а разум собраннее. Монахи же походили на оживших статуй: темные, нескладные фигуры людей, которые не знали, что такое сытость. Они и не люди вовсе, а так — просто слуги. Идеальные инструменты, которыми можно творить все, что угодно. Галент в очередной раз порадовался, что смог вырваться из этого порочного места. Он не желал терять свою личность, становиться бездушным механизмом.

Да, эти монахи осознано лишали свою жизнь красок, считая, что на том свете воздастся за воздержание. Они словно сбежали в иллюзорный мир и не желали возвращаться в суровую реальность, где их тела страдали от холода, голода и унижений. У них ведь была иная реальность, рай для души. Вот монахи и проводили все свое время в фантазиях.

Галент критически относился к такому положению вещей. В подобном существовании он не видел цели, а раз нет цели, то и жизни быть не должно. Все логично и взаимосвязано. Но делиться своими соображениями с братьями Галент не намеревался. Они все равно бы не поняли.

Обездушив свои инструменты, Церковь сделала из этих монахов не только слепцов духа, но и слепцов тела. И это были не пустые слова. Находясь в мечтах, монахи неадекватно реагировали на реальность. Это касалось не только холода и голода, они меньше реагировали и на посторонние шумы. Зачем отвлекаться на скрип, виной которого, скорее всего, была крыса, если в этот момент происходит очищение души размышлением о вечном блаженстве.

Монахи не тратили время на разговоры, лишь исправно выполняли приказ — ходить тут с фонарями и глядеть по сторонам. Они и глядели, но ничего не видели. Свет, пожалуй, монахам только мешал.

Все, что требовалось Галенту сделать, это прокрасться за спиной сначала одного монаха, а потом дождаться, когда второй повернет назад. И все — путь к лестнице свободен.

Эта охранная сеть больше походила на ботинки бедняка — сплошные прорехи. Люди не машины, от них сложно дождаться строгого выполнения приказов. Конечно, не все инквизиторы такие, в наличии имелись истовые фанатики, настоящие псы-охотники. Вот таким опасно попадаться на глаза, но Галент рассчитывал, что эти господа или спят, или в это время ищут его в Городе. Возможно, в монастыре осталось несколько жрецов, не считая аббата, который тоже владел (по его словам) солнечной магией. Это создавало определенные проблемы, но пока Галент о них не думал. В конце концов, сталь одинаково убивает что магов, что механистов.

— Народоволец ты мой, — Галент погладил рукоять ножа.

И аббат, и жрецы, охранявшие его, оккупировали восточное крыло монастыря на третьем этаже. Оно располагалось достаточно обособленно, так что в случае возможного боя, у Галента была возможность уйти быстрее, чем по его душу явятся монахи.

На втором же этаже жили старшие братья — мастера-ремесленники, писари, дознаватели и другой приближенный к верхам сброд. Аскеза этих монахов была чуть менее суровой, Галент рассчитывал поживиться у них в закромах. Многие дознаватели или служители морга, который так же располагался в подземельях монастыря, присваивали личные вещи осужденных. Не гнушались они и зубами, сделанными из золота. Ведь посидеть на стульях с шипами приглашали не только бедноту, но и весьма состоятельный люд — торговцев, ремесленников, а порой и чиновников.

В общем, у столь вовлеченных в процесс людей, обязательно будут личные средства. А где есть личные средства, там обязательно появится вор, желающий присвоить их.

В эту ночь жребий выпал на Галента, но долго копаться в чужих ларях он не мог — в монастыре вставали рано. Вор рассчитывал закончить операцию раньше, чем петухи известят этот мир о начале нового дня. Не так уж много времени, если на то пошло.

Лестница вела к коридору, по бокам которого располагались различные кабинеты. Там обычно сидели счетоводы, писари и другие занятые бухгалтерией монахи. Монастырь вел свои дела в Гончарне, порой… неофициальные, так что учет доходов и расходов приходилось вести. Деньги шли дальше по иерархической лестнице, о чем знал каждый внимательный монах. Однажды Галенту пришлось заменить заболевшего архивиста на месяц. Аббат и его начальники не особо скрывали, какие деньги они делят, да и никого не волновал этот вопрос. Никого кроме Галента.

Сами же кельи располагались далее за кабинетами и архивами, туда Галент и направился.

Он благополучно миновал пост с недремлющим охранником, который за годы службы научился спать с открытыми глазами. Галент подивился его навыку и захватил связку ключей. Охраннику они ни к чему, а вот вору пригодятся.

Кельи второго этажа не имели замков, что и неудивительно. Статус проживающих тут монахов был недостаточно высок, чтобы тратить на них дорогостоящие механизмы. Никто же не будет воровать среди своих, особенно, если твои коллеги служат инквизиции. Двери закрывались проще — на засов, изнутри. Галент не собирался взламывать такие двери, он просто пробовал подряд все. Если закрыта, то хозяин внутри и, скорее всего, спит. Если не заперто, то хозяин где-то бродит — или он скоро вернется, или на посту. При любом варианте у Галента было достаточно времени, чтобы сунуть свои загребущие руки в чужие вещи.

Убранство в кельях было стандартным — грубая кровать, иногда стол со стулом, сундук с личным скарбом, толстенный молитвенник и святой солнечный круг на стене. Сундуки так же не закрывались, но копаться в них Галент и не собирался. Кто же будет хранить золото да бриллианты в сундуке, к которому каждый имеет доступ? Следовало искать тайники! Галент смог убедиться, что кроткие монахи были весьма жадными до денег людьми. Чтобы спрятать свое добро, они являли чудеса смекалки.