Роберт Джордан - Путь кинжалов

Со стороны кавалькада выглядела внушительно. Впереди реяло знамя Башни – Белое Пламя Тар Валона в семицветном круге, по цвету на каждую Айя. Тайно сшитое в Салидаре, это знамя до сих пор хранили на дне сундука, ключи от которого находились в руках Совета, и едва извлекли бы на свет, не возникни необходимость произвести впечатление. Ближний эскорт состоял из тысячи тяжеловооруженных всадников, закованных в броню с головы до пят. Такие кольчуги и латы, копья и мечи, булавы и секиры мало кто видел южнее Порубежья. Командовал конниками одноглазый шайнарец с закрывавшей вторую глазницу яркой повязкой, человек, с которым Эгвейн встречалась прежде, хотя ей казалось, что с той поры миновала целая Эпоха. Сквозь стальную решетку забрала Уно Номеста вглядывался в каждое дерево, словно подозревал, что за ним таится засада, и все его люди держались столь же настороженно.

Далеко впереди, оставаясь на виду, скакал отряд воинов, не имевших иных доспехов, кроме шлемов и легких кирас, защищавших грудь и спину. Плащи свободно веяли на ветру: левой рукой каждый всадник правил конем, а в правой держал наготове короткий лук. Такие же разъезды, обеспечивавшие разведку и прикрытие, выслали и еще дальше – и впереди, и по обе стороны колонны, и в тылу. Гарет Брин не ожидал коварства от андорцев, но, как говорил сам, ему случалось ошибаться, да и мурандийцы не внушали особого доверия. Кроме того, имелась вероятность нападения наемных убийц, подосланных Элайдой или даже Приспешниками Темного. Последние могли попытаться убить кого угодно, где угодно, когда угодно и одному Свету ведомо почему. И хотя считалось, что Шайдо поблизости нет, то были лишь предположения: об айильцах, как правило, узнавали, лишь когда они начинали убивать. Не стоило сбрасывать со счетов и разбойников: крупная шайка вполне могла попытать счастья, окажись добыча ей по зубам. В любом случае, лорд Брин не стремился искушать судьбу без крайней необходимости, и Эгвейн это радовало. Сегодня она больше, чем когда бы то ни было, предпочла бы обойтись без неожиданностей. И без лишних свидетелей.

Амерлин ехала перед знаменем, рядом с Шириам, Суан и Брином. Все они казались погруженными в свои мысли. Лорд Брин держался в седле непринужденно, выдыхаемый им парок оседал на забрале, замерзая тонкой ледяной корочкой, но Эгвейн не сомневалась, что он отмечает в уме каждую складку местности. На тот случай, если придется принять здесь бой. Напряженная посадка Суан заставляла предположить, что она натрет себе немало болячек задолго до прибытия на место, но женщина смотрела на север так, словно уже видела озеро, и время от времени то кивала, то покачивала головой. Чего не стала бы делать, не будь ей не по себе. Шириам знала о том, чему предстоит случиться, не больше, чем Восседающие, однако выглядела еще более встревоженной, чем Суан, беспрерывно ерзала в седле и кривилась. Ее зеленые глаза по какой-то причине полыхали гневом.

Сразу за знаменем ехал Совет Башни – двойная колонна всадниц, в расшитых шелках, бархате и меховых плащах с эмблемой Пламени Тар Валона. Женщины, редко носившие иные украшения, кроме кольца Великого Змея, сегодня нацепили великолепнейшие драгоценности, какие смогли отыскать в ларцах. Их Стражи производили не меньшее впечатление благодаря меняющим цвет плащам, развевавшимся на ветру и порой обращавшим своих обладателей в невидимок. За Восседающими и Стражами следовали слуги, по двое-трое на каждую сестру, – для них тоже постарались подобрать лучших лошадей и опустошили все сундуки в лагере, обрядив поярче и побогаче. Что вполне удалось: иные из челяди, не веди они в поводу вьючных животных, вполне сошли бы за благородных из мелких Домов.

Делана, единственная из Восседающих, не имела Стража и, возможно, поэтому взяла с собой Халиму, ехавшую на резвой белой кобыле. Женщины держались колено к колену, и порой Делана склонялась к Халиме, шепча ей что-то на ухо, хотя та выглядела слишком возбужденной, чтобы слушать. Халима числилась при Делане писцом, но многие считали, что величавая светловолосая Айз Седай по-особому привязана к деревенской простушке с волосами цвета воронова крыла и относится к ней чуть ли не как к подруге. Эгвейн случалось видеть неуверенный, неустоявшийся почерк Халимы – так могла бы писать девочка, едва научившаяся выводить буквы. Сегодня Халима пышностью наряда не уступала ни одной из сестер, да и украшений надела не меньше Деланы, которая, скорее всего, и предоставила ей эти драгоценности. Когда случайный порыв ветра распахнул плащ, выставляя напоказ богатые броши и ожерелья, Халима засмеялась и помедлила перед тем, как закутаться снова, давая понять, что холод донимает ее не больше, чем любую из Айз Седай.

В кои-то веки Эгвейн порадовалась тому, что ее задарили нарядами – это позволило Амерлин превзойти великолепием Восседающих. Подбитый горностаем плащ был недавним подарком Романды, а ожерелье и серьги – прекрасное сочетание изумрудов с белыми опалами – преподнесла Лилейн. Лунные камни, красовавшиеся в волосах, подарила Джания. В этот день Амерлин надлежало выглядеть блистательно. Даже Суан нарядилась хоть сейчас на бал – синий бархат, кремовые кружева, а множество низок превосходного жемчуга украшали шею и прическу.

Романда и Лилейн, возглавлявшие Восседающих, ехали позади знаменосца, так близко, что он частенько нервно оглядывался через плечо и невольно пришпоривал коня, едва не догоняя Эгвейн. Той удалось заставить себя за все время пути оглянуться не более одного-двух раз, но она чувствовала, как взгляды Романды и Лилейн сверлят ей спину. Обе Восседающие желали видеть юную Амерлин связанной по рукам и ногам, но каждая хотела связать ее своими веревками. О Свет, только бы все не сорвалось! Только бы не сорвалось!

Заснеженная местность выглядела пустынной – помимо всадников, окрест почти не появлялось живых существ. Отчетливо различимый на фоне холодного голубого неба ястреб, широко раскинув крылья, покружил над колонной и улетел на восток. Дважды Эгвейн замечала шнырявших среди сугробов чернохвостых лисиц, все еще в летнем меху, а один раз углядела оленя с могучими ветвистыми рогами, метнувшегося прочь и исчезнувшего среди деревьев, как призрак. Заяц, выскочивший прямо из-под копыт Белы, заставил мохнатую лошадку встряхнуть головой, отчего Суан качнулась и вцепилась в поводья, словно испугавшись, как бы кобыла не понесла. Бела, разумеется, только укоризненно фыркнула и спокойно побрела дальше – напугать ее было труднее, чем рослого чалого мерина Эгвейн.

Суан что-то сердито пробормотала вслед убегавшему зайцу и далеко не сразу ослабила хватку на узде. Она терпеть не могла ездить верхом и при любой возможности старалась устроиться в фургоне, но нынче казалась раздраженной сверх обычного. Почему – гадать не приходилось, достаточно посмотреть, какими яростными взглядами она одаривала лорда Брина. Который если и замечал эти взгляды, то не подавал и виду. Единственный из всех, он не стал наряжаться по-праздничному, оставшись в походной одежде и помятых боевых доспехах. Неколебимый утес, выветренный, но способный выдержать любую бурю. Эгвейн почему-то была довольна, что его так и не удалось уговорить одеться под стать прочим. Им действительно требовалось произвести впечатление, но облик Гарета Брина вполне соответствовал этой цели и без ненужных ухищрений.