Роберт Джордан - Путь кинжалов

– Во имя Света, – твердо произнесла королева, – я, Аллиандре Марита Кигарин, присягаю в служении Перрину Айбара, лорду Двуречья, отныне и навеки, пока он не осободит меня по собственной воле. Свои земли и свой трон я передаю в его руки, порукой чему моя клятва.

В шатре воцарилась тишина, нарушенная изумленным восклицанием Галленне и глухим стуком – это ударилась о ковер выпавшая из его рук чаша.

Затем Перрин услышал шепот Фэйли, такой тихий, что никто другой не мог разобрать ее слов.

– Во имя Света я, Перрин Айбара, принимаю обет верности Аллиандре Мариты Кигарин и обещаю ей и ее подданным покровительство и защиту и в войне, и в ненастье, и в любых невзгодах, какие может принести время. Земли и трон Гэалдана я передаю ей как своему преданному вассалу. Во имя Света я...

Должно быть, именно такие слова надлежало произносить при принятии вассальной присяги по обычаю Салдэйи. Благодарение Свету, Фэйли была слишком сосредоточена на подсказке, чтобы заметить, что Берелейн рьяно кивает головой, явно пытаясь внушить Перрину то же самое. Обе выглядели так, словно ожидали случившегося. А вот Анноура застыла с раскрытым ртом и казалась ошарашенной, будто рыба, обнаружившая, что вода вокруг исчезла.

– Почему? – мягко спросил Перрин, не обращая внимания ни на раздраженное шипение Фэйли, ни на недовольное хмыканье Берелейн. Чтоб мне сгореть! – думал он. – Я кузнец, простой кузнец! Никто не присягает в верности кузнецам! А королевы, королевы вообще никому не присягают. – Мне говорили, что я та’верен; наверное, все дело в этом. Может, вы передумаете?

– Я надеюсь, что вы та’верен, милорд, – невесело рассмеялась Аллиандре и сжала его руки крепче прежнего. – Надеюсь всем сердцем, ибо боюсь, ничто иное не сможет спасти Гэалдан. Я пришла к такому решению, как только узнала от Первой Майена, что вы здесь, а наша встреча лишь подтвердила верность моего шага. Гэалдану нужна защита, и если я не в силах обеспечить ее, долг повелевает мне обратиться за покровительством. Вы можете защитить страну, милорд, вы и Лорд Дракон Возрожденный, да благословит Свет его имя. Наверное, мне следовало бы напрямую принести обет ему, но вы его человек. Присягая вам, я присягаю и Лорду Дракону. – Глубоко вздохнув, она вымолвила еще одно слово: – Пожалуйста.

От нее исходил запах отчаяния, а глаза выдавали страх.

Перрин помедлил. Это было именно то, чего добивался Ранд, даже больше, но ведь он простой кузнец! И мог ли он считаться кузнецом, после того как совершит подобную церемонию? Аллиандре умоляюще смотрела на него. Интересно, а сам на себя та’верен действует?

– Во имя Света, я, Перрин Айбара, принимаю обет... – Горло пересохло до хрипоты, прежде чем он закончил повторять нашептываемую Фэйли фразу. Остановиться бы, подумать – но было уже поздно.

Со вздохом облегчения Аллиандре поцеловала его руки. Подобного стыда Перрин не испытывал никогда в жизни. Поспешно встав, он осторожно поднял королеву на ноги и тут понял, что решительно не представляет, как поступать дальше. Горделиво сияющая Фэйли больше не шептала никаких подсказок. Запах Берелейн говорил об облегчении, да и выглядела она так, словно ее только что вытащили из огня.

Перрин не сомневался, что сейчас заговорит Анноура – у Айз Седай всегда есть что сказать, был бы повод вмешаться в чужие дела, – но Серая сестра молча протянула Майгдин опустевшую чашу. Анноура таращилась на него с ничего не выражающим лицом. Майгдин делала то же самое, да так засмотрелась, что пунш перелился через край, на запястье Айз Седай. Та посмотрела на чашу с удивлением, словно вовсе о ней забыла. Фэйли нахмурилась. Лини нахмурилась еще строже, и Майгдин, схватив полотенце, бросилась вытирать Айз Седай руку, что-то бормоча под нос. Услышь Фэйли это бормотание, она пришла бы в ярость.

Перрину казалось, что он и так сказал больше чем надо, однако Аллиандре тревожно облизывала губы. Она ждала чего-то большего, но чего?

– Теперь, раз тут мы закончили, я должен найти Пророка, – промолвил он и поморщился, решив, что его слова прозвучали слишком резко. Ну не обучен он толковать с благородными особами, а уж тем более с королевами. – Полагаю, вам будет угодно вернуться в Бетал, пока никто не узнал о вашем отъезде.

– По последним дошедшим до меня сведениям, – молвила в ответ Аллиандре, – Пророк Лорда Дракона находился в Абиле. Это крупный город в Амадиции, лигах в сорока к югу отсюда.

Сам того не желая, Перрин нахмурился, хотя тут же придал лицу спокойное выражение. Выходит, Балвер прав. Прав в одном еще не значит, что прав во всем, однако, кажется, имеет смысл прислушаться к тому, что говорил он насчет Белоплащников. И насчет Шончан. Много ли с ними тарабонцев?

Фэйли скользнула к Перрину, взяла его за руку и, глядя на Аллиандре с лучезарной улыбкой, проворковала:

– Сердце мое, ты ведь не хотел сказать, что наша гостья должна уехать немедленно? Не отдохнув с дороги. Мы знаем, как много у тебя важных дел, но ты вполне можешь вверить ее нашим заботам и попечению.

Перрин не вытаращился в изумлении, хотя одному Свету ведомо, чего это ему стоило. Какие еще дела, что может быть важнее, чем королева Гэалдана? Нет, Фэйли явно хотела выпроводить его и поговорить с Аллиандре наедине. Если повезет, потом она расскажет ему, о чем шла речь. Может быть, скажет все – если очень повезет. Пусть Илайас сколько угодно похваляется, будто знает салдэйек, но Перрину и без него известно, что надо быть круглым дураком, чтобы попытаться выведать у его жены все ее секреты. Или дать ей понять, что кое-какие тебе уже удалось вызнать.

По разумению Перрина, расставание с королевой не требовало таких церемоний, как встреча, однако же он отвесил поклон и попросил прощения за то, что вынужден удалиться, а она, в свою очередь, присела в глубоком реверансе и поблагодарила за оказанную ей незаслуженно высокую честь. Покончив с расшаркиваниями, Перрин подал Галленне знак следовать за ним, резонно рассудив, что раз уж Фэйли отослала его, едва ли ей хочется оставаться в обществе этого лорда. Но о чем она тут собирается толковать?

За порогом шатра одноглазый мужчина наградил Перрина таким хлопком по плечу, что человек более хлипкий полетел бы кубарем.

– Чтоб мне сгореть! – воскликнул Галленне. – В жизни ни о чем подобном не слыхал! Теперь я могу сказать, что воистину видел, как действует та’верен. Но чего ты от меня хотел?

Как раз на это у Перрина ответа не было, но именно в этот миг со стороны майенского лагеря донеслись возбужденные голоса, столь громкие, что двуреченцы стали выглядывать из-за деревьев, хотя происходящее все равно было скрыто от них склоном холма.