Eldar Morgot - Тень на Солнце

— Красивый дом, — вдруг сказала она, когда они шли через сад. Земля была усеяна персиками и корольками. — У нас тоже почти такой же был… Сколько дождь посбивал! Соберут ведь? А то столько добра пропадет.

— Соберут, Аинэ, — отозвался Зезва. — Красивое…кхм… имя у тебя. Ты откуда? Из-за Хребта?

— Нет, — мотнула головой Аинэ, но тут же охнула, приложила ладонь ко лбу. — Все в порядке….просто голова закружилась. Нет, из Даугрема.

— Даугрем? — поразился Зезва, останавливаясь. — Душевное тевадство? Но как же ты очутилась здесь, в центральном Мзуме?

Аинэ молчала. Облокотилась о ствол персика, отпустила руку Зезвы, прикусила губу и подняла с земли мокрый персик. Выпрямилась и едва не упала, в последний момент схватившись за руку порядком всполошившегося кавалера.

— Что ты делаешь, Аинэ?! Почему не попросила меня…

— Хотела сама, — прошептала девушка, отдышавшись. Приблизила персик к глазам, улыбнулась. — Такие же папа выращивал.

Ныряльщик промолчал. Первоначальное раздражение постепенно улеглось.

— Я не… — смущенная улыбка тронула губы Аинэ. — Хотела сказать, как я благодарна госпоже Йиле за…за спасение. Она дважды спасла меня.

Зезва посмотрел в глаза цвета морской волны и поймал себя на мысли, что глупо улыбается, словно мальчишка. Он тут же насупился, стараясь не замечать слабой улыбки Аинэ, от которой не ускользнули эти перемены. Ныряльщик забросил косичку за спину и поскреб подбородок. Курвова могила, и вправду не помешало бы побриться.

— Тетя все мне рассказала, — кашлянул Зезва, помолчав. — И я не… Извини, что затронул эту тему.

— Ничего, — проговорила Аинэ, вертя персик в руке.

— В Даугреме у тебя остались родичи?

— Да… Дядя и тетя. Два двоюродных брата. Правда, они живут возле самой элигерской границы. В Заре… Такая деревня есть у нас, Заря называется. Там действительно красивые восходы.

Зезва многозначительно засопел и снова принялся теребить косичку. Аинэ некоторое время наблюдала за ним и вдруг отчетливо произнесла:

— Это я хотела извиниться, рыцарь.

— Ты? — удивился Зезва, поворачиваясь.

— За то, что навела на тебя кудиан-ведьму… Постой, — возразила Аинэ собравшемуся возразить Зезве. — Я читала про них…

— Читала? — раскрыл глаза Ныряльщик.

Аинэ сжала персик так, что сок потек по пальцам. Девушка с неким удивлением смотрела, как летят вниз сахарные липкие капли.

— Отец мой, сын купца, много лет служил гамгеоном, а до этого воевал вместе с королем Роином с мятежниками на юге. Дослужился до рыцарского звания и чина командора артиллерии. Баллистами командовал. Да, да, рыцарь, я не простолюдинка…

Зезва снова ничего не ответил. Аинэ чуть сжала его локоть в знак признательности. Он умеет слушать, подумалось ей. И не высокомерен. Немного странно для благородного. Голова опять закружилась, и девушка закрыла глаза.

— Они пришли рано утром, — не открывая глаз, неожиданно сказала Аинэ. — Наш дом на окраине села. Мы были единственной мзумской семьей во всей деревне. Остальные — рмены и элигерцы. Может, три-четыре дыма душевников. Утром отправилась в лес, собрать трав — маме на отвар от головной боли…Это и спасло мне жизнь, в конце концов.

— Душевники? — спросил Зезва.

Аинэ подняла на него глаза цветы волны. Губы девушки дрогнули.

— Не из нашей деревни. Несколько барадов с ними…

— Барады, — нахмурился Ныряльщик. Вот и подтверждаются сведения гамгеона Антана! Воины родственного душевникам племени переходят границу. И элигерцы пропускают их.

— Да… Я спряталась за деревьями. Мама кричала…А соседи — никто не пришел на помощь, никто, Зезва! Лишь следили из-за приоткрытых дверей и ставней. Папа сражался, он хороший мечник. Был…

Глаза Аинэ заполнились слезами, но девушка упрямо поджала губы, отвернулась.

— Они орали, что мы погань мзумская, что захватили их землю…Но как же так? Это наша земля, наша. Семья моя живет возле Даугрема испокон веков…Я потом очнулась в лесу. Не помню, как я упала… Папа лежит в луже крови и мама…мама… Там был один человек, он все время хохотал. У него обвислые усы такие, рыжие…

Зезва не успел ответить, потому что Аинэ не выдержала и с громким плачем уткнулась ему в плечо. Ныряльщик осторожно гладил плечо девушки. А та рыдала, больно вцепившись пальцами ему в плечо.

— Почему я рассказываю тебе все это… дура, просто глупышка…

Зезва и в этот раз не проронил ни слова. Он вдруг вспомнил, как в далеком детстве слышал тихий плач тети Йили. Тогда он никак не мог понять, почему могучая лайимар, всесильная великанша лайимар, способная излечить любую болезнь и обладающая огромной силой, почему она плачет поздними вечерами, повторяя чьи-то имена на незнакомом древнем языке.

Когда Назар, по секретному заданию Хольги, прокрался через сад, чтобы разузнать, чем занимаются молодой хозяин с ночной гостьей, он увидел, что Аинэ плачет на груди молодого хозяина, а тот осторожно гладит ее по спине с немного растерянным лицом. Эр с трудом сдержался от радостного восклицания, с немалым трудом прокрался назад и что есть духу помчался к дому, докладывать сгорающим от любопытства Хольге и отцу Кондрату.

Королева Ламира отложила письмо, еще раз пробежала написанное глазами. Резко поднялась, взметнув юбками. Зеленые глаза монархини решительно смотрели вперед, маленький шрам на подбородке еле заметно дергался. Королевский Кабинет, место, где Ламира обычно принимала подчиненных, темнел стеллажами бесконечных книг и свитков. Больше только в Библиотеке. На огромном овальном столе лежал целый ворох карт. Горели светильники, а за шторами плотно прикрытых окон шумел и ругался дождь.

Склонившаяся в низком реверансе пухленькая девушка почтительно спросила, не поднимая глаз:

— Ваше величество, господин тевад Мурман ждет аудиенции.

Ламира вздрогнула, словно вернулась в этот мир из одной ей известных далей.

— Ах, да, спасибо, Дана… ты вот что…

Королева Мзума ласково взглянула на круглое доброе лицо своей любимой горничной. Дана опустила длинные пушистые ресницы. Госпожа сегодня не в настроении, и девушка почувствовала это еще с утра. Хотя, дурное настроение у ее величества уже давно. С тех самых пор, как покушались на господина Данкана. Горничная тихонько вздохнула.

— Как матушка, Дана? — спросила Ламира, смотря на лежащее на столике письмо.

Горничная вздрогнула, сложила ручки на груди и прикусила губу. Королева повернулась к ней.

— Почему ты молчишь, милая моя?

— Спасибо, ваше величество, — прошептала девушка. — Ей…ей уже лучше. Снадобье, что приготовил господин Ваадж, помогло, правда-правда… Она даже поднялась с постели.

— В самом деле? — искренне обрадовалась Ламира. — Это же замечательно, девочка моя, замечательно!