Eldar Morgot - Тень на Солнце

Император не вернул книгу на место. Он пошел к своему столу и осторожно положил тяжелый том рядом с вазой с букетом свежих роз из императорского сада. Керж напрягся. Цветы. Вольдемар застывшим взглядом смотрел на розы. Медленно поднял руку и коснулся шипов.

— Острые, — прошептал он. — Керж…

— Ваше величество?

— Мне пора, ты же знаешь. Что-то еще?

— Да… Он здесь.

В неподвижных глазах императора вспыхнула еле заметная искорка.

— Давно он ждет?

— С начала моего доклада, ваше величество.

— Ты смелый человек, Керж, — слабо улыбнулся Вольдемар и вдруг закашлялся, согнулся пополам, схватившись за край стола. Поднял руку, чтобы всполошившийся Керж оставался на месте. Долго и мучительно кашлял в белоснежный батистовый платок, наконец, сел за стол, спрятав скомканный кусок ткани. Но Керж знал, что на платке остались темные сгустки крови.

— Зови. Предупреди врача, чтобы ждал в приемной.

Керж поклонился и вышел, на мгновенье задержав взгляд на букете роз на столе.

— Острые такие, — шептал Вольдемар, потирая виски.

Что-то незримое заставило его напрячься и поднять голову. Вольдемар вцепился руками в подлокотники кресла и уставился на вошедшего.

— Как всегда бесшумен, — произнес он. Казалось, слова с трудом даются грозному повелителю Директории Элигершдад. — Давно не видел и… и не слышал тебя.

— Давно, — подтвердил гость странным голосом. Странным, потому что казалось, он исходит не со рта, а откуда-то изнутри его тела, укутанного в длинный черный балахон с капюшоном, скрывающим лицо.

Вольдемар некоторое время всматривался в темную пропасть, что зияла там, где у гостя должно было быть лицо, но тщетно: темная волна ткани скрывала все.

— Ты снова смотришь на меня, — с упреком проговорил гость в капюшоне. — Зачем? Что ты хочешь увидеть, повелитель Элигера?

— Да, я знаю, — согласился император, отводя взгляд. — Я иду в сад. Пойдешь со мной, кадж.

Человек в капюшоне тихо прошипел:

— Не называй меня так вслух.

— Ах да, — усмехнулся Вольдемар. — Извини… Не нервничай, здесь нас никто не слышит.

— Даже твоя ищейка Удав?

— Керж? Воображаешь, он не знает, кто ты такой? Пошли, Нестор. Ведь так тебя зовут, правда?

— Правда.

— Вот и отлично.

С этими словами император вытащил из вазы букет роз и направился к дверям, даже не оглянувшись на посетителя. Тот несколько секунд смотрел на кресло. Втянул в себя воздух.

— Кашляешь… — еле слышно прошептал Нестор, затем еще сильнее натянул капюшон, сгорбился и направился вслед за императором.

Во сне к нему явился покойный отец.

— Папа? — недоверчиво спросил Каспер. — Это ты? Но… ведь это сон, правда?

— Правда, сынок, — с улыбкой сказал отец. — Ты спишь и видишь сон.

— Я сейчас проснусь, и ты исчезнешь.

— Конечно. Ведь это всего лишь сон.

— Значит, ты — мое воображение.

— Не совсем так, сынок.

— Я… я не понимаю.

— Каспер, сын, я хочу, чтобы ты не держал зла на своих сводных братьев. Они — простые эры.

— Хорошо, отец, не буду… Хотел спросить тебя кое о чем. Можно?

— Можно, сын. Тотоес, властитель сновидений, разрешил мне немного поговорить с тобой.

— Отец…я просто…я вовсе не победитель сильнейших, я слаб и нескладен. В первом же бою меня разоблачат и…

— Не бойся, сын. Сила не кулаках, а в твоем сердце. И помни: в дороге и дома, в ненастье и спокойствии, на войне и в мире, свершенные ранее добрые дела хранят человека…

Зезва по прозвищу Ныряльщик хмуро наблюдал, как корчмарь, ловко пробираясь между столами, несет ему очередную кружку мзумского светлого пива. В корчме стоял обычный для подобных заведений шум и гвалт. Полураздетые девицы разгуливали среди пьянствующих посетителей, и каждый из них норовил хватануть девок за зад. Проститутки натянуто повизгивали и отпрыгивали, хотя и не слишком рьяно. Корчмарь бухнул кружку на стол. Зезва поблагодарил его кивком и сделал большой глоток. Пиво было отличным.

— Что-нибудь поесть хотите, господин? — спросил хозяин корчмы, вытирая руки о неожиданно чистый и опрятный передник.

— Нет, я жду друга. Как он появится, подойдешь, сделаем заказ.

— Как прикажете, сударь.

Корчмарь ушел, а Зезва еще некоторое время наслаждался пенистым напитком, поглядывая на посетителей. Меч Вааджа лежал у него на коленях.

Мимо его столика пару раз проследовало два подозрительных типа, всякий раз вызывающе смеривая Зезву взглядом. Когда громилы в очередной раз появились рядом и принялись его разглядывать, Ныряльщик не выдержал.

— Чем могу, милостивые господа? — поинтересовался он. — Негоже вот так пялиться на мирных посетителей. Или у вас ко мне дело? Так говорите, не стесняйтесь.

Один из молодчиков, высокий и широкоплечий парень в эрском плаще и грязных сапогах, раскрыл было рот, но его рябой товарищ, тоже в эрской одежде, оценивающе осмотрев рукоятку меча Зезвы, выглядывающую из-за края стола, что-то шепнул ему на ухо, и оба эра отошли вглубь зала. Зезва покачал головой, задумчиво потеребил кончик косички, в которую были заплетены его черные волосы, и вернулся к пиву.

— Пьянствуешь, сын мой?

Зезва поднял голову. Перед ним возвышался высоченный и толстый монах в рясе храма Дейлы. Маленькая шапочка инока прикрывала выбритую макушку служителя культа, а за широким поясом темнела внушительного вида дубинка.

— Садись, брат Кондрат, — улыбнулся Зезва. — Ну, что, как дела?

— Дела у мирян, сын мой! — громогласно объявил отец Кондрат, оглядываясь. — А у благочестивых служителей Дейлы и Ормаза — деяния… О, Святой Ормаз, Защитница Дейла, куда ты меня привел, Ныряльщик? Неужели, во Мзуме нет приличных заведений?!

— Это — приличное.

— Вот ЭТО? Ох, боюсь даже представить, как выглядят непристойные… А это что?!

— Не видишь разве, девки.

— Девки? — отец Кондрат проводил взглядом одну из гулящих девок, оказавшуюся поблизости. Проститутка завлекающее улыбнулась монаху. Брат Кондрат аж подпрыгнул от возмущения.

— Вертеп, дом греха, — загудел он неодобрительно, качая головой. — Дочь моя, опомнись, пока не поздно!

Проститутка пожала плечами и отправилась дарить улыбки другим гостям. Зезва засмеялся. В это время подоспел корчмарь, заметив, что к Зезве пришел обещанный друг. Брат Кондрат заказал себе пива и жареной свинины. Все еще посмеивающийся Зезва решил отведать жареной курицы и салат. Корчмарь убежал на кухню хлопотать о новом заказе.

— Я смотрю, ты важная птица, сын мой, — пробурчал отец Кондрат, — раз уж сам корчмарь у тебя заказы принимает.

— Сам удивляюсь, отче. — Зезва допил свое пиво и с сожалением осмотрел остатки пены в кружке. — Так как твои дел…деяния? Как идет странствие?

— Не юродствуй, — отрезал брат Кондрат. — А деяния мои… Ходил в Мзумский храм Ормаза, ставил свечку, потом молился в часовне Дейлы, что за рынком возле моста. С божьей помощью, останусь, пожалуй, в стольном граде еще пару деньков, а потом снова в путь покаянный!