Джон Толкиен - Возвращение государя

Дева подняла взор и долго смотрела ему в глаза.

— Жалость есть благородный дар сердца, и ее не следует презирать, — продолжал Фарамир. — Но я не предлагаю тебе жалости. Ты знатна, отважна, уже стяжала неувядаемую славу и так прекрасна, что, по-моему, этого не описать даже на языке эльфов. И я люблю тебя. Быть может, вначале, видя твою скорбь, я и вправду жалел тебя, но потом полюбил и любил бы, будь ты счастливейшей из смертных, будь ты хоть самой королевой Гондора. Но полюбишь ли меня ты, Эйовин?

Жар любви растопил лед, сковывавший сердце девушки, и в нем всколыхнулось ответное чувство, возможно, давно уже дремавшее там втайне от нее самой.

— В Минас-Аноре, в Твердыне Солнца, меня наконец оставила Тень! — воскликнула она. — Я больше не буду девой-щитоносицей, не стану соперничать в доблести с великими ратоборцами и искать упоения на поле брани. Отныне моим уделом будет не наносить, а исцелять раны, и любить все, что растет и плодоносит. И, — добавила она, взглянув на Фарамира, — я больше не хочу быть королевой.

— Вот и прекрасно, — рассмеялся он. — Я-то ведь не король. Но я возьму в Жены прекраснейшую Деву Рохана, если она согласна. И если будет на то ее согласие, мы поселимся за Рекой, в Итилиэне, где разобьем сад, цветущий и плодоносящий нам на радость.

— Выходит, я должна оставить свой народ ради мужчины из Гондора? — улыбнулась Эйовин. — Но понравится ли тебе, когда твои гордые соплеменники станут говорить: «Гляньте-ка на бывшего правителя. Он укротил дикую степную наездницу, словно не мог выбрать невесту среди тех, в чьих жилах течет кровь Нуменора?»

— Пусть говорят, что вздумается, — ответил Фарамир.

Он заключил Эйовин в объятия, поцеловал, и ему не было дела до того, что они стояли на стене, на виду чуть ли не у всего города. Действительно, многие видели их и дивились тому, как светились их лица, когда они рука об руку спустились и направились к Палатам Исцеления.

— Вот Эйовин из Рохана, — сказал Фарамир смотрителю. — Она исцелилась.

— Коли так, — улыбнулся лекарь, — я освобождаю ее от своего попечения и до возвращения брата вверяю заботам наместника. И да не коснутся ее впредь ни раны, ни хвори.

— Нет, — возразил Эйовин, — теперь, когда мне разрешено уйти, я предпочту остаться в этом благословеннейшем из домов, где повстречалась с любовью.

И она жила в Палатах, пока не вернулся король Эйомер.

Все было подготовлено к торжественной встрече. В Минас-Тирит стекался народ, ибо радостные вести облетели весь Гондор от Мин-Раммона до Пиннат-Гелина и дальних побережий. Вернулись беженцы: женщины украсили свои жилища цветами, на улицах вновь зазвучал детский смех. Из Дол-Амрота прибыли искуснейшие арфисты, из Лебеннина — звонкоголосые певцы, да и из иных краев собралось немало музыкантов с виолами, флейтами и серебряными рожками.

Наконец настал вечер, когда со стен увидели раскинутые по всему полю шатры. Всю ночь горели костры, люди возле них ждали рассвета. И рассвет пришел. Едва ясное утреннее солнце появилось над не затененными более горами на востоке, как в городе зазвучали колокола. Взвились и затрепетали на ветру стяги. Над Белой Башней в последний раз было поднято белое, как снег на солнце, безо всяких гербов и девизов, знамя наместников.

Вожди направили войска к городу, и люди со стен любовались, как рати приближаются, ряд за рядом, сверкая на солнце вооружением. У Ворот ратники остановились. Ворота еще не были восстановлены, пустой проем преграждали воины в черных с серебром доспехах, с длинными обнаженными мечами. Впереди стояли наместник Фарамир, хранитель ключей Хурин и другие военачальники Гондора, а с ними Эйовин, сенешаль Эльфхельм и вельможи Марки. По обе стороны от Ворот толпился народ в праздничных одеяниях, с венками и гирляндами цветов.

Перед Воротами оставалось большое пространство, окруженное рыцарями и воинами Гондора и Рохана, горожанами и пришлыми. Людской гомон смолк, когда из рядов подошедшего воинства выступили одетые в серое с серебром дунадэйны Севера. Во главе их размеренно шагал Арагорн в вороненой кольчуге с серебряным поясом и белоснежном плаще, застегнутом у горла сияющим зеленым самоцветом. Голова оставалась непокрытой, если не считать тонкого серебряного обруча, поддерживавшего над челом звезду. С ним шли Эйомер Роханский, князь Имрахил, облаченный в белое Гэндальф и четверо низкорослых воинов. Многие из собравшихся глазели на них с удивлением.

— Что ты, кузина, какие там мальчики, — говорила стаявшая в толпе Йорет своей родственнице, приехавшей из Имрот-Мелуи. — Это перианы из далекой страны полурослов, как говорят, тамошние прославленные князья. Так оно и есть. Мне ли не знать, ведь одного из них я выхаживала в Палатах. Ростом они не вышли, это точно, зато отваги им не занимать. Толкуют, что один из них побывал со своим оруженосцем аж в Черной Стране. Они сразились там с Темным Владыкой и — поверишь ли! — спалили его Твердыню, во всяком случае, так говорят в городе. Как я слышала, нашему Элессару они первейшие друзья, вот и сейчас рядом идут. А уж он такой государь, что лучше не сыщешь. В речах, знаешь ли, не больно ласков, но сердце у него золотое и руки тоже, он ведь исцеляет прикосновением. «Руки государя — руки целителя» — я первая так сказала, с этого все и пошло. А Митрандир, вон тот, с бородой, он мне тогда и говорит: «Йорет, люди долго будут помнить твои слова…

Тут Йорет пришлось умолкнуть. Запела труба, и в воцарившейся мертвой тишине от Ворот двинулся Фарамир в сопровождении хранителя ключей и четверых воинов в высоких шлемах и броне цитадели; эти воины несли большой, оправленный в серебро ларец из черного лебетрона.

Фарамир встретился с Арагорном, преклонил колено и произнес:

— Последний наместник Гондора испрашивает соизволения сложить с себя власть, — он протянул белый жезл.

Арагорн принял жезл, но тут же вернул его со словами:

— Твоя служба не кончена. Ты остаешься наместником, и этот титул будут носить твои потомки, пока длится мой род. Ныне же исправляй свою должность!

Фарамир встал и звучно провозгласил:

— Люди Гондора, внемлите наместнику королевства! Узрите того, кто предъявляет права на престол. Пред вами Арагорн, сын Араторна, вождь дунадэйнов Арнора, предводитель воинств Запада, носитель Звезды Севера, обладатель Возрожденного Меча, непобедимый в бою, исцеляющий возложением Элессар, Эльфийский Берилл из рода Валандила, сына Исилдура, внука Элендила из Нуменора. Быть ли ему королем, вступить ли в город и властвовать над нами?

— Да! — громом прокатилось над войсками и толпами народа.

— Это просто обряд такой, — шепнула Йорет родственнице. — Так положено по обычаю, а на самом-то деле он в городе уже был и мне, как я уже говорила, сказал… — ей снова пришлось умолкнуть, ибо вновь зазвучала речь Фарамира.