Джон Толкиен - Возвращение государя

— Люди Гондора! Как поведали мне знатоки преданий, в древности сын получал венец из рук отца или же, если отец не успевал передать власть при жизни, сын сам являлся за венцом в его усыпальницу. Ныне мы не можем соблюсти исконный обычай, а потому данной мне властью наместника я сам доставил сюда из Рат-Динена венец Эарнура, последнего короля, правившего во дни наших пращуров.

Воины выступили вперед, Фарамир открыл ларец и достал оттуда королевский венец. Он представлял собой шлем, похожий на шлемы Стражей цитадели, но был выше, весь белый, а серебряные, усыпанные жемчугом крылья по обе стороны напоминали крылья морской птицы — то был древний символ королей, явившихся из-за Моря. По ободу сияли семь алмазов, а на вершине красовался еще один камень, полыхавший, как пламя.

Приняв венец, Арагорн высоко поднял его и возгласил:

— Эт Эарелло Эндоренна утулиен! Синоме Маруван ар хилдиниар тенн Эмбар — метта!

То были слова, произнесенные некогда Элендилом, пришедшим из-за Моря на крыльях ветра.

«Из-за Великого Моря прибыл я в Средиземье. Здесь буду жить я и мои наследник, до скончания мира».

Но, к немалому удивлению многих, Арагорн не надел венца, а вернул его Фарамиру.

— Трудами и доблестью многих обрел я свое наследие, — сказал он. — А потому прошу Хранителя Кольца принять венец и передать Митрандиру. Пусть тот, чьим неустанным трудам и мудрости мы обязаны победой, увенчает меня, если сочтет достойным.

Смущаясь и робея, Фродо взял венец из рук Фарамира и вручил Гэндальфу. Арагорн преклонил колено, а Гэндальф возложил символ власти на его чело и воскликнул:

— Настали дни короля, и да будут они благословенны пока стоят троны валаров!

Арагорн встал, и в толпе воцарилось изумленное молчание, ибо людям показалось, будто они видят его впервые. Высокий, как старинные короли Нуменора, выше всех окружающих, он выглядел и древним, и молодым, мудрым, могущественным, полным доброй и светлой силы.

— Вот истинный король! — вскричал Фарамир.

Грянули трубы. По знаку хранителя ключей Хурина преграждавшая Ворота стража расступилась. Король Элессар вступил в город и под звуки арф, флейт и виол, под звонкоголосое пение проследовал по празднично изукрашенным, усыпанным цветами улицам, к цитадели, а как только достиг ее, над высочайшей из башен развернулось знамя с Древом и Звездами.

Так началось правление Элессара, воспетое в преданиях и легендах. Город при нем стал прекраснее, чем когда-либо, даже в дни древнего великолепия. Расцвели сады, на площадях заплескались фонтаны. Новые створы ворот выковали из мифрила и стали, улицы вымостили белым мрамором. Над украшением города трудились гномы Одинокой горы, из Великого Леса наведывались родичи Леголаса. Всего было в изобилии, хвори обходили людей стороной, повсюду звенел детский смех, а слепых окон и опустелых дворов не осталось и в помине. А когда Третья эпоха миновала, то и новый век сохранил память о величии и славе минувших дней.

В первые дни после восшествия на престол государь восседал на троне в Зале королей и вершил государственные дела. Из многих земель, от разных народов, с востока и с юга, от рубежей Лихолесья на севере и из Серых Земель на западе, прибывали посольства. Король даровал свою милость покорившимся вастакам и отпустил всех пленников, заключил мир с жителями Харада, а рабов Мордора объявил свободными и пожаловал им во владение земли вокруг озера Нурнен. Никто из отличившихся в боях не остался без достойной награды, а последним начальник Стражи привел к нему на суд Берегонда.

И король сказал:

— Берегонд, ты обнажил меч и пролил кровь в освященном месте, а также покинул свой пост без разрешения правителя или начальника Стражи. В старину за любое из этих преступлений полагалась лишь одна кара — смерть. Ныне я решаю твою судьбу.

Ты искупил свою вину отвагой в бою, искупил с лихвой, тем паче что причиной всему содеянному тобой была любовь к Фарамиру. Но Стражем цитадели тебе больше не служить и ты должен будешь покинуть Минас-Тирит…

Кровь отхлынула от лица Берегонда. Пораженный в самое сердце, он понуро уронил голову, но король еще не закончил.

— …покинуть, ибо ты назначен в Белый Отряд, в личную гвардию Фарамира, князя Итилиэна, и не простым воином, а командиром. Отныне тебе предстоит жить на Эмин-Арнен, в чести и мире, служа тому, ради спасения кого ты рисковал жизнью.

Пораженный великодушием и справедливостью государя, Берегонд пал на колени, поцеловал его руку и удалился вне себя от радости. Фарамир получил во владение княжество Итилиэн, и Арагорн повелел ему воздвигнуть на Эмин-Арнен новую твердыню, откуда будет виден Минас-Тирит.

— Ибо, — сказал король, — Минас-Итил в Моргульской долине надлежит разрушить до основания. Наверное, когда-нибудь и тот край очистится от скверны, но люди смогут там жить еще очень нескоро.

Последним Арагорн поприветствовал Эйомера Роханского. Они обнялись, и король промолвил:

— Нам с тобой не пристало говорить о пожалованиях да наградах, ведь мы братья. В счастливый час пришел Эйорл с севера, и не было вовеки более благословенного союза. Наши народы не разу не подводили друг друга и не подведут впредь. Ты знаешь, что Тейоден Славный покоится сейчас в усыпальнице в нашем Святилище. Желаешь ли ты, чтобы он навсегда остался с усопшими королями Гондора или же перевезешь его в Рохан, дабы возвести для него курган по обычаю предков?

— Я полюбил тебя с того дня, как ты вырос передо мной из зеленой травы, — отвечал Эйомер, — и буду верен этой любви всегда. Но сейчас я должен вернуться в собственные владения, в моем краю многое нужно восстанавливать и приводить в порядок. Что же до павшего государя, то за ним мы вернемся, когда все будет готово, пока же пусть он мирно спит здесь.

— Мне тоже нужно побывать дома, — сказала Эйовин Фарамиру. — Хочу еще раз взглянуть на родной край и помочь брату. Но когда тот, кто был мне вместо отца, будет погребен и обретет покой, я вернусь.

На восьмой день мая конники Рохана ушли. Вместе с ними отправились и сыновья Элронда. Вдоль всей Северной дороги, от Врат города до стен Пеленнора, выстроились люди, желавшие воздать им на прощание честь и вознести хвалу. Потом разошлись по домам и гости из провинций, хотя иные задержались в городе, очень нуждавшемся в умелых трудолюбивых руках. С радостью в сердцах люди строили, восстанавливали, обновляли, заживляя раны войны и стирая память о Тьме.

Хоббиты все еще гостили в Минас-Тирите вместе с Леголасом и Гимли, ибо Арагорн хотел, чтобы Дружество не распадалось подольше.

— Конечно, все рано или поздно кончается, — говорил он, — но мне бы хотелось, чтобы вы задержались, потому что конец событиям, в которых мы вместе принимали участие, еще не настал. Близится день, ждать который я начал, едва вступив в пору возмужания, и ждал долгие годы и желал бы встретить его в окружении друзей.