Джон Толкиен - Возвращение государя

— Хозяин! — заорал он. — Господин Свербигуз! Они воротились!

— Вот как? Ну я им сейчас задам! — послышался голос Свербигуза, а следом появился и он сам с дубинкой в руках.

При виде мага и хоббитов он оторопел; в следующий миг его мрачная физиономия расплылась в приветливой улыбке.

— Ноб, олух шерстолапый! — вскричал он. — Ты что, не мог старых друзей по именам назвать? Чтоб меня больше так не пугал, сам ведь знаешь, какое нынче времечко! Ну и ну, откуда вы, гости дорогие? Признаюсь, я уж и не чаял вас больше увидеть. Думал, сгинули: надо ж было додуматься, уйти в Глухоманье, да еще с Бродяжником, а вокруг эти страхолюды черные! Но я рад, честное слово, всем рад, а перво-наперво Гэндальфу. Входите, добро пожаловать! Комнатушке те же прикажете, что и в тот раз? Свободны, вас дожидаются. По правде сказать, сейчас почти все комнаты не заняты, скоро сами увидите. Устраивайтесь, а я похлопочу насчет ужина. Нынче все сам да сам, скоро руки отвалятся. Эй, Ноб, увалень несчастный, кликни-ка Боба! Ах, да, я запамятовал. Нету Боба, он на ночь домой отправился. Значит, ты и отведешь пони на конюшню. Пошевеливайся, недотепа! Гэндальф-то небось своего скакуна сам отведет. Прекрасный конь, дивный, я так и сказал, сразу как увидел. Ну, заходите, будьте как дома!

Свербигуз не изменился, такой же болтливый и суетливый, как прежде. Могло показаться, будто он и вправду разрывается от хлопот, но трактир выглядел почти пустым: из общей залы доносился негромкий разговор, голоса два-три, не больше. Когда хозяин зажег свечи и повел гостей в дом, все приметили, что вид у него озабоченный и на физиономии прибавилось морщин.

Друзья последовали за ним в ту самую комнату, где год назад провели памятную ночь. Они пребывали в некоторой растерянности: было ясно, что старина Свербигуз за напускной бодростью пытается скрыть какие-то неприятности. Оставалось подождать, пока все выяснится.

Как и предполагалось, вскоре после ужина Свербигуз заглянул спросить, все ли им понравилось. Нареканий не было: по части снеди и пива перемен к худшему в «Гарцующем пони» не замечалось.

— А приглашать вас в общую залу я нынче и не решусь, — вздохнул трактирщик. — Вы с дороги устали, да и компании там считай никакой. Вот ежели уделите мне полчасика перед сном, я с удовольствием потолкую с вами и о том, и о сем здесь, без посторонних.

— Поговорить мы и сами не прочь, — отозвался Гэндальф, — да и какая там усталость. Оно конечно, мы промокли, продрогли да изголодались, но от всего этого ты нас уже вылечил. Присаживайся. А ежели у тебя еще и табачок найдется, мы тебя благословлять будем.

— Может, чего другого пожелаете? — смутился хозяин. — С табаком нынче туговато, только наш самосад, да и того не хватает. Из Хоббитании-то подвозу нету. Пойду, пошарю по кладовкам, может, чуток и наскребу.

Наскреб трактирщик изрядно, всей компании хватило бы на пару дней, но его кисет оказался набитым крупными, плохо порезанными листьями.

— Ничего лучше нет, — извиняющимся голосом произнес он. — Конечно, с листом из Южного Удела не сравнишь. Тамошний табак первейший: я всегда так говорил, хотя по части всего прочего, вы уж не обессудьте, Хоббитании до Пригорья далеко.

Хозяина усадили в большущее кресло у очага, Гэндальф расположился напротив, а хоббиты пристроились между ними на низеньких табуретах. Новостей было хоть отбавляй, и проговорили не один раз по полчаса. Многое из услышанного у Свербигуза вызывало недоверие пополам с восхищением, он только качал головой, разводил руками и без конца повторял:

— Да что вы говорите, господин Беббинс! Или Подхолмс? Я совсем запутался! Быть того не может, мастер Гэндальф! Да не может быть! Кто бы мог подумать, в наше-то время!

Но и ему нашлось что порассказать. Послушать его, так все шло наперекосяк, а про дела и говорить нечего — одни слезы.

— Путников в Пригорье нынче почитай и не бывает, — сетовал он, — а наши все больше по домам сидят, за семью запорами. Все началось с тех шалопутов, что нагрянули с Зеленой Тропы в прошлом году; небось помните, вы их застали. Ну а потом они толпами повалили. Были среди них и просто неприкаянные бедолаги, видать, от лиха бежали, но по большей части народ собрался паршивый. Вор на воре и вором погоняет. С ними и у нас неприятности начались: ссоры, потасовки, а там и до смертоубийства дошло! До смертоубийства — можете вы в такое поверить?!

— Можем, можем, — хмыкнул Гэндальф. — Скольких убили-то?

— Двоих и троих, — ответил Свербигуз, имея в виду большунов и хоббитов. — Бедного Мэта Верескача, и Раули Плодожора, и коротышку Тома Репья из-за Кручи, а еще Вилли Обрывника да одного Подхолмса. Все славные ребята. А Гарри Козлолист, который привратник, вместе с Биллом Прихвощнем переметнулся к пришлецам, да с ними и ушел. Я так думаю, они их и впустили в ту ночь, когда до драки дошло. Перед тем-то мы их вытурили, а сразу после Новогодья, тогда еще снег сильный был, они воротились. Ну и пошло… нынче они по окрестным лесам прячутся и промышляют разбоем. Житья от них нет, точно худые времена вернулись, о каких раньше только сказывали. По дорогам не проехать, никто за ворота носу не кажет, и запирают рано. До чего дошло — приходится караулы по ночам снаряжать, да не только у ворот, а по всей ограде.

— Странно, — покачал головой Пиппин. — Ехали мы не торопясь, особо не береглись, а никто нас не тронул. Думали, все тревоги позади остались.

— Кабы так, — вздохнул трактирщик. — Какое там позади… А что вас не тронули, оно не диво. Была им охота цепляться к тем, у кого мечи, да шлемы, да щиты всякие. Сто раз подумаешь, стоит ли связываться. Я и сам-то, как вас увидел, опешил.

Только сейчас хоббиты сообразили, что здешний народ удивляет не столько их возвращение, сколько оружие и доспехи. Они настолько свыклись с боевым снаряжением, что и думать не думали о том, как выглядят в родных краях сверкающие под плащами кольчуги, стальные шлемы и щиты с гербами Гондора и Рохана. Да и Гэндальф на невиданной стати скакуне, в серебристой мантии поверх белых одежд, с длинным Гламдрингом на поясе выглядел более чем внушительно.

— Ну-ну, — рассмеялся маг, — если ваши разбойники и пятерых испугались, бояться их нечего. Мы пострашнее врагов видали, не чета им. Надеюсь, пока мы здесь, вас оставят в покое.

— Да только надолго ли? — уныло промолвил Свербигуз. — Честно скажу, задержись вы подольше, все рады будем. У нас тут народ не боевой, к таким заварухам непривычный, а Следопыты, как назло, все куда-то запропали. Не ценили мы их, ох не ценили. Так ведь по неразумию, что с нас взять? С разбойниками-то еще можно управиться, но тут и похуже дела делаются. Волки прошлой зимой под самой оградой выли, а в лесу такие завелись… глянешь и обомрешь. Боязно здесь было, тревожно, уж поверьте на слово.