Джон Толкиен - Возвращение государя

— Далеко не уйдут, — сказал Пиппин, — кругом полно наших охотников.

Но самые свирепые и отчаянные разбойники — а их оставалось никак не меньше восьми десятков — ринулись штурмовать передний завал и склоны холмов. Многих застрелили, залезших на баррикаду встретили в топоры, однако и бандюги вошли в такой раж, что дрались, думая не столько о своем спасении, сколько о том, как бы уложить побольше коротышек. Несколько хоббитов погибло. Защитники баррикады дрогнули, и уже готовы были отступить, но тут с востока ударил скрывавшийся в засаде отряд под началом Мерри и Пиппина. Мерри собственноручно прикончил главаря нападавших, косоглазого верзилу, сильно смахивавшего на здоровенного орка. Уцелевших разбойников зажали в кольцо, засыпали стрелами; наконец сопротивление было сломлено.

Недруги потеряли убитыми человек семьдесят, около дюжины взяли в плен, но победа далась недешево — девятнадцать хоббитов погибли, а раненых насчитывалось десятка три. Трупы врагов отвезли на подводах к заброшенному песчаному карьеру, сбросили туда и зарыли; впоследствии это место стали называть Погребной Ямой. Павших хоббитов похоронили в братской могиле на склоне холма. Над захоронением установили огромный камень, а вокруг по прошествии времени разбили сад. Так завершилась Зарученская битва 1419 г., единственная в истории Хоббитании после случившейся в Северном Уделе Зеленопольской сечи 1147 г. Хотя сражение, к счастью, унесло не слишком много хоббитских жизней, в Алой Книге этому событию посвящена целая глава, а имена всех его участников занесли в Свиток Почета. Каждый историк Хоббитании знает их наизусть. Немалую славу стяжали Сдружни, ставшие с той поры одним из виднейших семейств края, ну а первыми в Свитке заслуженно упомянуты имена вождей — Мериадока и Перегрина.

Фродо, хотя и находился в первых рядах, до конца битвы так и не обнажил меча, а по завершении дела отговорил жаждавших отомстить за погибших друзей хоббитов от расправы с пленными.

Отдав последние распоряжения, четверо друзей отправились перекусить к старому Тому. За столом Фродо сказал:

— Ну что ж, пожалуй, теперь приспела пора повидаться с главнюком.

— Точно, — поддержал Мерри, — и чем скорее, тем лучше. И нечего с ним особо нежничать. Громил понавел он, все беды с него пошли, вот пусть теперь ответ держит.

Фермер кликнул желающих проводить друзей и отобрал пару десятков самых бравых молодцов.

— Это ведь мы думаем, что с бандюгами покончено, — пояснил он, — а так ли оно на самом деле, никому не ведомо.

Путь предстоял недолгий, так что двинулись пешими. Чем ближе подходили к Бугру, тем сильнее охватывала сердца печаль. Впереди маячила высоченная труба, вдоль дороги скособочились замызганные халупы. Вскоре показалась новая мельница — большущее, неприглядное кирпичное здание, из которого в реку стекала какая-то вонючая жижа. По обочинам дороги не осталось ни одного деревца. А перейдя мост и снова взглянув на Бугор, они просто ахнули. Сэма, например, к такому зрелищу не подготовило даже виденное им в Зеркале. На месте разрушенной старой мызы торчали обмазанные дегтем сараи. Каштаны повырубили, живые изгороди извели под корень, даже траву, и ту вытоптали. По всему склону стояли здоровенные подводы. Бывший Бебнев наулок зиял карьерами, а что осталось от самой хозяйской усадьбы, невозможно было разглядеть за скопищем новопостроенных хибар.

— Они срубили его! — неожиданно вскричал Сэм. — Праздничное дерево загубили!

И впрямь, раскидистое дерево, под которым Бильбо произносил памятную прощальную речь, валялось неподалеку с обрубленными ветвями. Сэм расплакался, но его стенания были прерваны ехидным смехом.

Через низкую стену мельничного двора глядел грубого вида хоббит с выпачканными в саже руками.

— Что, Сэм, не нравится тебе у нас? — произнес он с издевательской ухмылкой. — Ну конечно, ты же всегда был такой чувствительный. Я-то думал, ты с концами пропал, может, отчалил на одном из тех кораблей, о которых болтать любил. Которые все уплывают да уплывают… За каким рожном воротился? Впрочем, мы и тебя к делу приспособим, нынче в Хоббитании работенки на всех хватит.

— То-то и видно, — огрызнулся Сэм. — Кое-кто так заработался, что уже и руки помыть некогда. Но имей в виду, Охряк, с тебя причитается, а все ухмылочки да подначки к твоему должку припишутся. Столько набежит, что вовек будет не рассчитаться.

Охряк сплюнул через стену.

— Тоже мне, храбрец выискался, — проговорил он, презрительно скривившись. — Я Самому друг, руки у тебя коротки меня тронуть. Будешь язык распускать, он тебя так тронет, что мало не покажется.

— Хватит, Сэм, не стоит на дурака слова тратить, — вмешался Фродо. — Хочется верить, что таких, как он, среди хоббитов немного. Измена — вот что хуже всякого разора, какой здесь большуны учинили.

— Мало того, Охрячишка, что ты грязный наглец, — добавил Мерри, — так и вся твоя похвальба яйца выеденного не стоит. Мы как раз затем и пришли, чтобы подняться на Бугор да начальничка твоего драгоценного взашей вытурить. Громилы-то его уже свое получили.

У Тэда челюсть отвисла — в этот миг он заметил отряд вооруженных хоббитов, переходивший мост. Метнувшись к мельнице, Охряк забежал внутрь, выскочил с рогом и громко затрубил.

— Смотри не лопни, — рассмеялся Мерри. — У меня лучше выходит, вот послушай.

Он поднял серебряный рог, и над Бугром разнесся чистый, звонкий призыв. Из окрестных нор и неказистых домишек повысыпали хоббиты. Фродо и его спутников приветствовали радостными возгласами, многие похватали все, что могло сойти за оружие, и присоединились к ним. Ближе к вершине Фродо остановил отряд и в свой старый сад вошел, сопровождаемый лишь тремя друзьями. Впрочем, от сада осталось одно воспоминание: повсюду мусор, а чуть не впритык к окнам усадьбы, так, что туда и свет-то не попадал, понатыкали каких-то конурок. Сам Бебень выглядел заброшенным, входная дверь перекосилась, оборванная цепочка болталась снаружи, и в колокольчик было не позвонить. На стук никто не откликнулся, дверь толкнули, она подалась, и хоббиты вошли. Внутри было грязно и затхло. Похоже, там давно уже никто не жил.

— Куда запропал этот несчастный Лотто? — недоуменно пробормотал Мерри, когда друзья обыскали все комнаты и не нашли никого живого, кроме мышей и крыс. — Может, по лачугам пошарить?..

— Здесь даже хуже, чем в Мордоре, — сердито проворчал Сэм. — Стократ хуже, потому как это наш дом, и мы помним, каким он был раньше!

— Да, без Мордора не обошлось, — кивнул Фродо. — Хотя это грязное дело сотворил, пожалуй, Саруман. Он ведь только думал, будто сам по себе, а на деле всего-навсего исполнял чужую волю. То же относится и к недоумкам вроде Лотто.