Джон Толкиен - Возвращение государя

— Пойдем отсюда! — сказал Мерри, с отвращением глядя по сторонам. — Знай я, каких бед Саруман натворит, затолкал бы свой кисет ему в глотку.

— Да уж, наверное… — послышался насмешливый голос. — Но ведь не затолкал же, и теперь я могу сказать всем вам: добро пожаловать!

На пороге стоял Саруман собственной персоной. С последней встречи он отъелся, пополнел и выглядел донельзя самодовольно. Глаза хитро и злобно поблескивали.

— Сыч! — вскричал Фродо, которому внезапно открылась истина.

— Он самый, — рассмеялся Саруман. — Я гляжу, ты уже обо мне наслышан. Так меня звали в Айсегарде, надо полагать, в знак особой привязанности. Но бьюсь об заклад, ты не чаял встретить меня здесь.

— Да уж, — признался Фродо, — хотя мог бы и догадаться. Предупреждал же Гэндальф, что на мелкие пакости ты еще способен.

— Очень даже способен, — откликнулся Саруман, — и не только на мелкие. Ох и насмешили же вы меня, коротышки, когда все из себя такие важные да довольные ехали мимо, затесавшись в компанию великих мира сего. Думали небось, что со всем дурным покончено; вернетесь в свою страну и будете отдыхать да жизни радоваться. Конечно, это Саруманов дом можно порушить, Сарумана можно на улицу выставить, а вас никто тронуть не смей! На Гэндальфа надеялись, что он вас в обиду не даст.

Саруман снова расхохотался.

— Как бы не так! Вы свое дело сделали, и теперь ему на вас наплевать, таков уж его обычай. Зато я решил: раз вы такие олухи, что таскаетесь за ним окольными путями, вам следует преподать хороший урок. Что посеете, то и пожнете; вот так-то, малыши. Будь у меня малость побольше времени и людей, урок получился бы на славу, но я и без того немало успел. Вам жизни не хватит, чтобы все исправить, а мне будет что вспомнить.

— Если такие воспоминания доставляют тебе удовольствие, — пожал плечами Фродо, — то мне тебя жаль. Ладно, что говорить. Иди своей дорогой и больше сюда не возвращайся.

Однако вокруг усадьбы уже собрались окрестные хоббиты, им решение Фродо показалось неоправданно мягким.

— Не отпускайте его! — послышались голоса. — Он негодяй, убийца. Прикончить его!

Саруман окинул враждебно настроенную толпу презрительным взглядом.

— «Прикончить, прикончить…», — передразнил он. — Ишь раскудахтались, храбрецы. Ну попробуйте, если духу хватит, — он выпрямился во весь рост, глаза его налились мраком. — Я лишился добра и крова, но моя сила при мне. Всяк дерзнувший поднять на меня руку будет проклят навеки. Кровь моя падет на всю вашу Хоббитанию, она превратится в бесплодную пустыню и никогда уже не исцелится.

Многие испуганно попятились, но Фродо махнул рукой.

— Не верьте ему. Не осталось у него никакой силы, разве что лживый голос, чтобы обманывать да запугивать тех, кто станет его слушать. Но я не хочу мстить, не хочу бессмысленного кровопролития. Ты свободен, Саруман, уходи, только поживее.

— Эй, Змеюка! — позвал Саруман, и из ближайшей лачуги, припадая к земле, как пес, выполз Грима. — Идем! — бросил ему старик. — Эти расчудесные, благородные хоббиты опять нас выгоняют. Пошли.

Саруман повернулся и, не оглядываясь, зашагал прочь, но, поравнявшись с Фродо, внезапно выхватил нож и нанес молниеносный удар. Острое лезвие со звоном отскочило от скрытой под одеждой кольчуги. В следующий миг злодея схватили и повалили наземь. Сэм занес над ним меч.

— Нет, Сэм! — крикнул Фродо. — Не убивай его! Я ведь даже не ранен. И в любом случае не хочу, чтоб он расстался с жизнью в таком состоянии, униженный и озлобленный. Некогда он был воистину велик, и не нам быть ему судьями ныне, когда он пал, и с этим ничего не поделать. Разве что пощадить в надежде на то, что он сам сумеет выбраться на верный путь.

Саруман поднялся на ноги и бросил на Фродо странный взгляд, взгляд, в котором мешались удивление, уважение и ненависть.

— Ты вырос, хафлинг, — промолвил он, — по-настоящему вырос. Теперь ты мудр и жесток. У тебя хватило ума лишить меня радости мщения. Я ухожу в постыдном долгу перед твоим милосердием. Но мне ненавистны и оно, и ты! Что ж, уйти я уйду и больше тебя не потревожу. Но не жди от меня пожеланий здоровья и долгой жизни. Не будет у тебя ни того, ни другого, хоть и не моими стараниями. Я только предсказываю.

Он пошел прочь, и хотя руки многих гневно сжимали оружие, хоббиты расступились, давая ему дорогу. Змеиный Язык немного замешкался, потом уныло поплелся следом.

— Грима! — окликнул Фродо. — Оставь ты его, на кой он тебе сдался? Ты-то нам ничего дурного не сделал. Никто тебя не гонит, отдохни, окрепни, а там отправишься куда сочтешь нужным.

Грима остановился и удивленно поглядел на Фродо. Он никак не ждал подобного предложения и, казалось, готов был его принять. Однако остановился и Саруман.

— «Ничего дурного», так ты сказал? — прохрипел он. — Ну конечно, ежели он и выползал по ночам наружу, так только на звезды полюбоваться. Правда, тут кто-то спрашивал, куда запропал бедный Лотто. Змеюка, ты не знаешь, что с ним такое стряслось? Может, расскажешь этим добрым хоббитам?

— Нет! Нет! — истошно завопил Грима, упал на землю и забился словно в припадке.

— Не хочешь — не надо, — пожал плечами Саруман. — Пожалуй, я и сам могу утолить их любопытство. Так вот, коротышки, это он убил вашего глупого маленького Главнокомандующего. Правда ведь, Грима? Думаю, прирезал его во сне. Прирезал и закопал… надеюсь. Хотя тут есть сомнения, Змеюка-то наш в последнее время голодный был. Ну, это нехорошо! После такой выходки добрые хоббиты едва ли захотят тебя и дальше откармливать. Пошли-ка лучше со мной.

Налитые кровью глаза Гримы сверкнули бешеной злобой.

— Это все ты, — прошипел он. — Ты меня заставил, ты приказал…

Саруман расхохотался.

— А слово Сыча для тебя закон, не так ли? Вот Сыч тебе и говорит: за мной!

Он пнул скулившего на земле Гриму, повернулся и пошел прочь, но тут произошло нечто совершенно неожиданное. Змеиный Язык зарычал, как пес, вскочил и, выхватив припрятанный нож, прыгнул Саруману на спину. Резко отдернув назад голову старика, он полоснул его ножом по горлу и с воплем бросился бежать. Фродо и рта открыть не успел, как тренькнули тетивы трех хоббитских луков, и Змеиный Язык рухнул замертво.

К ужасу стоявших поблизости, вокруг тела Сарумана сгустился плотный серый туман. Медленно поднимаясь над Бугром, он образовал колышащуюся полупрозрачную фигуру. Она качнулась к западу, но налетевший порыв холодного ветра разорвал туман в клочья. Послышался тяжкий вздох, и серый призрак обратился в ничто.

Со страхом и жалостью взирал Фродо на распростертое тело. Саруман выглядел так, словно пролежал мертвым долгие годы. Иссохшая кожа обтянула череп, а местами полопалась и обвисла клочьями, обнажив кости. Фродо прикрыл труп полой грязного плаща и отвернулся.