Джон Толкиен - Возвращение государя

— Ну вот все и кончилось, — пробормотал, поежившись, Сэм. — Гадость какая, лучше бы мне этого не видеть…

— Надеюсь, теперь покончено и с войной, — сказал Мерри.

— Я тоже надеюсь, — вздохнул Фродо. — Это был последний удар. Но подумать только, его нанесли прямо сюда, в самый Бебень. Я много чего опасался, но о таком даже и помыслить не мог.

— Насчет того, что кончилось, это я, пожалуй, поторопился, — угрюмо заметил Сэм. — Кончится все, когда мы повычистим Хоббитанию да приведем в порядок. Работы невпроворот, а сколько времени уйдет, лучше и не загадывать.

Чистка и вправду потребовалась основательная, но все же на нее ушло меньше времени, чем опасался Сэм. На другой день после битвы Фродо поехал в Грабарню и освободил всех пленников. Одним из первых вышел на волю Фредегар Бульбан, до того отощавший, что теперь язык не поворачивался назвать его Толстенем. Собрав кучку бравых молодцов, он укрылся с ними в Долбонорах, и большунам-головорезам стоило немалых трудов выкурить их оттуда.

— Бедный старина Фредегар, уж лучше бы с нами пошел, — сказал Пиппин, вынося приятеля на руках, ибо тот слишком ослаб, чтобы идти самому.

— Это еще что за молодой великан с громовым голосом? — прошептал Бульбан, приоткрыв один глаз и пытаясь улыбнуться. — Неужто наш малыш Пиппин? И какой же нынче у тебя размер шляпы?

Следом из темной клетушки выпустили Лобелию. Несчастная старушенция выглядела совсем дряхлой, но нести себя не позволила и вышла самостоятельно, опираясь на руку Фродо. Когда она со своим неизменным зонтиком появилась на пороге, ее встретили рукоплесканиями и восторженными криками. Лобелию в жизни так не приветствовали: она была весьма тронута и даже расплакалась. Однако весть об убийстве Лотто оказалась для нее страшным ударом. В Бебень-на-Бугре старушка возвращаться не стала; перебралась к родне, Опоясням да Подпивайлам, а усадьбу оставила Фродо. Следующей весной, дожив до ста с лишним лет, Лобелия скончалась. Все свое состояние она завещала на помощь хоббитам, оставшимся без крова, а душеприказчиком назначила того же Фродо, который был немало удивлен и растроган таким завершением давней родственной распри.

Старый Белостоп просидел в заточении дольше всех прочих, и хотя с ним обращались, пожалуй, помягче, чем с многими, даром это для него не прошло. Он взял отпуск для поправки здоровья, а обязанности головы на время его отсутствия пришлось взять на себя опять-таки Фродо. Впрочем, единственным его деянием на этом посту стало сокращение числа околоточных до прежней величины. Покончить с разбойниками поручили Мерри и Пиппину. Дело у них пошло споро, благо куража у прослышавших о битве в Заручье большунов поубавилось и те почти не оказывали сопротивления. Разрозненные шайки пытались прятаться по лесам, но еще до конца года всех отловили, разоружили и, накостыляв в назидание по шеям, выдворили из Хоббитании.

Сэм все это время трудился без продыха. Хоббиты могут работать как пчелки, была бы нужда да желание. Весь край, от мала до велика, взялся за дело, каждому, даже старикам и детишкам, хотелось приложить руки к восстановлению порушенного и наведению порядка. Первым делом разобрали по кирпичикам Околотки и прочие дома, выстроенные «Сычевыми большунами». Правда, кирпичи не побили и не повыбрасывали — они пошли на обновление старых хоббитских норок, чтобы те стали уютнее и суше. В Сычевых кладовках обнаружились огромные запасы пива, съестного, табаку и чего только сердце пожелает, так что все обстояло не так уж плохо, как думалось поначалу.

В Хоббитоне перво-наперво, не успев даже снести новопостроенную мельницу, взялись за расчистку Бугра и возрождение Бебнева наулка. Песчаную яму засыпали и впоследствии на ее месте насадили сад, а на южном склоне вновь появились гряды аккуратных, выложенных кирпичом норок. Старбень вернулся в свой номер третий и теперь без устали твердил каждому встречному-поперечному, что «нет худа без добра» и «все хорошо, что хорошо кончается».

Проложивши улочку, хоббиты стали спорить, как ее лучше назвать. Предлагались названия вроде «Возрожденных Смиалов» или даже «Аллеи Победы», но, будучи не по-хоббитански высокопарными, они не прижились, и все стали говорить просто Новый наулок. Бывало, правда, что зарученские острословы в шутку именовали это место Сычевым Пшиком.

Хуже всего досталось деревьям, которые по Сычеву велению вырубили чуть ли не по всему краю. Для Сэма это было самой горькой утратой, ведь деревья растут долго, и садовник боялся, что даже его правнуки вряд ли увидят Хоббитанию прежней, цветущей и зеленой.

Но как-то раз, улучив, что удавалось нечасто, свободную минутку, он припомнил свое путешествие и подарок Галадриэли. Сэм достал коробочку и, не зная, что с ней делать, обратился за советом к друзьям.

— Ну наконец-то, — сказал Фродо. — Я уж думал, ты про нее забыл. Открывай.

Внутри оказалась тончайшая серая пыльца, а посередине лежало то ли зернышко, то ли орешек с серебристой скорлупкой.

— Ну и дальше что? — спросил Сэм.

— Развей по ветру, — легкомысленно посоветовал Пиппин. — Дальше небось все само сделается.

— Лучше рассыпь на подходящем месте, хоть бы здесь, на Бугре, а там посмотрим, что выйдет, — высказал свое мнение Мерри.

— Годится ли? — усомнился Сэм. — Что ж я стану обхаживать только свой сад, когда крутом столько хоббитов страдает? Владычице бы это вряд ли понравилось.

— Правильно, — поддержал Фродо. — Трудолюбия и умения тебе не занимать, вот и займись посадками, где сможешь. А подарок тебе в помощь, используй его, чтобы лучше дело пошло. Да смотри, расходуй с умом, коробочка-то маленькая.

И Сэм принялся рассаживать саженцы перво-наперво там, где прежде росли самые красивые деревья. В каждую ямку, под корень, он клал крохотную щепотку драгоценной пыльцы. Садовник расхаживал по всей Хоббитании, а коли он все-таки уделял особое внимание Хоббитону и Заручью, то никто на него не обижался. Когда в коробочке осталась самая малость, он поднялся на Срединную высотку — холм почти посреди Хоббитании — и, произнеся благословение, бросил остатки в воздух. Серебристый орешек Сэм высадил на Праздничной лужайке, а посадивши, долго гадал, что же из него вырастет? Всю зиму он с трудом сдерживался, чтобы не бегать без конца посмотреть — не случилось ли чего?

Оно и случилось — весна превзошла самые смелые ожидания. Саженцы тянулись вверх с такой быстротой, словно время для них ужалось раз в двадцать, а зернышко, оставленное на лужайке, дало чудесный, стремительно рвавшийся к солнцу побег. В апреле на молодом деревце с серебристой корой и длинными листьями распустились золотые цветы. Впоследствии многие стали приходить издалека, чтобы только взглянуть на это диво, ибо то был мэллорн, единственный к западу от Гор и к востоку от Моря и один из прекраснейших в мире.