Алена Даркина - Растущая луна: зверь во мне

Очнулся оттого, что кто-то громко ругался над ним:

— Шереш, шереш, шереш!

Спросонья потряс головой. Кто-то что-то громко объяснял, кто-то ругался…

— Уже закат? — он недоуменно взглянул на солнце, едва перевалившее зенит. — Что происходит?

— До заката далеко, — мрачно объяснил Лев. — Но ехать надо. Спать будем в седле.

— Да что случилось? — Ялмари встал, увидев, что он не шутит.

— Посмотри свой бурдюк с водой.

Ялмари потянулся к спине верблюда и выругался — шерсть животного и поклажа были мокрыми. Песок рядом — тоже чуть влажный.

— Какого шереша? — изумился он.

— Кто-то продырявил мехи с водой, — мрачно объяснил Тагир. — Все до единого, — закончил он веско.

— Чья стража? — принц вскочил на ноги.

— Моя, — нехотя доложил лорд.

— Твоя? — Ялмари шагнул к нему, но Шрам встал у него на пути.

— Не глупи. Ты, собственно, не думаешь же, что он специально оставил нас без воды? Думаешь, он ненавидит тебя так сильно, что готов умереть вместе с тобой?

— Его стража! — воскликнул Ялмари. — Если он спал…

— Он не спал, — отрезал Етварт. — А что, собственно, произошло, выясняет Лев. Подождем.

— Меня Сорот разбудил, потому что моя очередь сторожить была, — вступил Тагир. — Я поднялся и наступил в лужу. Проверил — мехи разорваны…

Удаган осматривал песок. Наконец подал знак.

— Едем.

— Так кто это сделал?

— Если я не сошел с ума, — ответил Удаган уже с высоты, — это был варан. Пустынная ящерица. Никаких других следов я не нашел.

— Зачем ей делать это? — поразился принц.

— Незачем. Если только кто-то не управлял ею. Кто-то, кто ненавидит тебя сильнее, чем лорд, — повторил он слова Шрама. — Ненавидит настолько, что готов убить всех нас. Ты не знаешь, кто это? — Ялмари опустил голову. — Надо ехать, — подвел итог Лев.

— Куда?! — воскликнул Сорот. — Куда мы поедем? Воды нет, до монастыря еще три дня.

— До Энгарна дольше! — возразил эйман. — Нас могут заметить издали, пошлют помощь. На обратном пути шансов выжить у нас вообще нет.

1 уктубира, Меара

Похороны Раддая прошли тихо и скромно. Его похоронили возле часовни в Меаре, где покоились предки Илкер и ее отец. Только маму похоронили на кладбище в Жанхоте.

Плиту для Зазы сделать не успели, поэтому просто опустили гроб в землю. Над ним не произнесли прощальных слов, священника тоже не позвали.

Солнце в осенний день сияло ослепительно. На небе до самого горизонта ни облачка, только глубокая синь… Говорят, когда во время похорон идет дождь, это Эль-Элион плачет о том, что умерший никогда не попадет в Его дворец, а обречен страдать в подземельях шереша. Но когда сияет солнце, — на небесах радуются, встречая праведника. Это справедливо, что сегодня такой прекрасный день. Может, Раду и не святой, но и страдать больше не должен. Да и никто не должен… "Зачем это нам отпущено? Почему мы выбрали то, что выбрали?" — сегодня, как никогда раньше, Илкер мечтала, чтобы смерти, боль прекратилась однажды и навсегда.

Айна вроде бы успокоилась. Она стояла у могилы бледная, осунувшаяся. Почти мертвая. Илкер смотрела на нее, а видела себя. Если с Ялмари что-то случится… Она не этого переживет. Лучше первой, чем пережить такое.

Только поэтому она не соглашалась с решением Улма.

— Никто не пойдет в монастырь Наемы, — категорически заявил он.

— Мы должны забрать из библиотеки документы, которые выкрал Раду, — возразила Илкер. — Если мы их не заберем, их найдут и уничтожат. Неужели он зря погиб?

— Никто туда не пойдет, — раздельно повторил Улм. — Никто не должен погибнуть. Тобой я в первую очередь не могу рисковать. Нас поставили, чтобы защитить тебя.

— Айна, — обратилась она к безжизненно сникшей девушке. — Ведь это несправедливо. Почему моя жизнь дороже, чем его? Мы должны что-то сделать…

— Улм прав, — она опять умолкла, погрузившись в свои мысли.

— Я отправил донесение Поладу. Это вопрос нескольких дней, "волки" разнесут это гнездо к шерешу. Мы подождем и посмотрим.

Все казалось таким правильным, таким логичным, мудрым… Но что если из-за их промедления уничтожат что-то, что могло спасти Ялмари или помочь ему? Она не простит себе этого. Никогда не простит.

Илкер оглянулась. Позади стоял молодой священник. Отец Гарое, смиренно опустив голову и сложив руки у груди, будто молился. На девушку накатила острая неприязнь. Захотелось ударить его, прогнать немедленно. Как он смеет? Его не приглашали сюда. Пусть он не убивал Раду, но он из той же шайки, значит, тоже виновен.

Илкер лихорадочно подбирала слова, чтобы холодно, но твердо прогнать отсюда одного из лицемеров, прикрывающихся именем Бога. Он словно почувствовал ее взгляд.

— Простите меня, — попросил он.

— За что? — опешила Илкер.

— За то, что явился незваным. Вы не хотели никого видеть, но я… не мог не прийти. Кто-то должен напутствовать его молитвой.

— Вы уверены? — Илкер напрочь забыла о том, что должна играть недалекую интриганку. Да это и не имело большого значения, ее роль уже сыграна.

— Уверен, — Гарое не отводил глаз. — Такое напутствие никому еще не помешало. Для чего-то Эль-Элион создал церковь.

— Да Он ли создал? — Илкер старалась не привлекать лишнее внимание, но эмоции ее переполняли. — Ему ли нужно, чтобы грешные, злобные людишки надевали сутану и вещали от Его имени в церкви? — она шагнула вперед, и Гарое был вынужден отступить.

— Он хотел, чтобы все было иначе, — твердо возразил священник. — Не Его вина, что люди опять все извратили. Я понимаю ваш гнев. Но поверьте, не все такие.

— Не все? А кто другой? Может, вы?

— Это мы узнаем, когда я умру. Сейчас я лишь в начале пути, всякое может случиться. Деньги и власть развращают и уродуют. Но Эль-Элион знает, мне очень хочется быть другим.

— Тогда перестаньте корчить из себя святого. Сделайте себе нормальный дом, женитесь, живите так, чтобы люди видели: то, что вы делаете не притворство и не внешняя мишура, а действительно вы сами!

Гарое удивился. Потом грустно усмехнулся.

— Вы правы. Но я никогда не собирался быть монахом. Просто… я еще не нашел девушку, которая поверила бы мне и поняла то, что я делаю.

— Я бы тоже не поверила, — отрезала Илкер. — Вы что-то еще хотели?

— Я бы с удовольствием побеседовал с вами, когда вы немного успокоитесь, — заметил священник. — Ваш гнев говорит о том, что Заза умер не от внезапной болезни. Вы вините в его смерти людей. А точнее… священников. Могу я чем-то помочь?

— Вряд ли, — девушка отвела взгляд. — Если только вы не умеете воскрешать мертвых.

— К сожалению, нет, — тяжело вздохнул Гарое. — Но… Если вам понадобится моя помощь… обращайтесь. До свидания, — он быстро ушел.

Он вел себя так, будто испытывал вину, но не за собственное преступление, а за то, что носит ту же одежду, что и убийцы. Илкер тут же пожалела, что разговаривала так грубо. Ее всегда учили, что сан надо уважать. Она так и не научилась уважать тех, кто совершает дурные поступки, но ведь о Гарое она ничего плохого не знала, всего лишь Улм и Заза ему не доверяли, как и другим церковникам…