Леонид Кудрявцев - Клятва крысиного короля

— Точно! — весело воскликнула крыска. — Может, это следствие того, что мы все же прошли в двадцать седьмые ворота?

— Может.

Крысиный король поднял голову и прислушался. На дороге было тихо. Слишком уж тихо.

— А вообще, — промолвил крысиный король, — ты не заметила одну маленькую особенность?

— Какую?

— Мы идем по этой дороге уже некоторое время и до сих пор не встретили на ней ни одного путника, не увидели ни одной повозки. Да и вообще какой-то она выглядит слишком уж заброшенной. Мне почему-то казалось, что дорога ко дворцу правителя пятнадцати миров не должна быть такой пустынной.

— Все верно, — промолвила крыска. — Такой она и была. Не так уж и давно. А потом Ахумурадза придумал какой-то колдовской трюк, и те, кто должен попасть в его замок, переносятся в него прямо из города, в который поехали наши артисты. Что-то вроде ворот. Войдя в них, сразу же оказываешься прямиком во дворце. Именно поэтому дорогой теперь никто не ездит. Есть путь более удобный.

— Тогда в чем же дело? Нам нужно вернуться в город, обмануть стражу, охраняющую эти ворота...

— Не пойдет, — покачала головой крыска. - Совсем не пойдет. Наш великий повелитель очень не любит крыс. Поэтому он наложил на ворота заклинание, которое не дает в них войти ни одной крысе. Волшебство — не стражники. Его не обманешь.

— Жаль, жаль.

Крысиный король снова лег на живот и стал смотреть на вившихся вокруг пышного кустика ведьмополоха кошмариков. Были они маленькие, зеленые и смешно махали вооруженными крохотными ножиками лапками. Один из кошмариков подлетел поближе, и крысиный король успел увидеть его головку, покрытую складками, словно обожженную, украшенную маленькой войлочной шляпкой.

— Ха-ха-ха, я — Фреди! — запищал кошмарик.

— А я Брэд, — промолвил крысиный король и так на него дунул, что кошмарик улетел в самую гущу ведьмополоха.

— С кем это ты там разговариваешь? — спросила Марша.

— А ни с кем, — ответил крысиный король и пододвинулся к ней поближе.

Некоторое время они лежали молча. Марша делала вид, будто не заметила, что крысиный король лежит к ней гораздо ближе, чем положено приличиями, а крысиный король делал вид, что с увлечением следит за очередным кошмариком, который висел у него перед носом и унылым голосом тянул:

— Я твой самый страшный сон... Я твоя неминуемая погибель... Я приду к тебе ночью, когда...

В конце концов крысиный король дунул и на него тоже, а потом вкрадчиво сказал Марше:

— А вот тебе никогда не хотелось потереться с кем-нибудь носами?

— Мне много чего хотелось, — задумчиво сказала Марша.

— А мне вот, если честно, хочется потереться с тобой носами сейчас, — еще более вкрадчиво промолвил крысиный король.

— Да ну? — спросила Марша.

— Ага!

Крысиному королю казалось, что сердце у него сейчас выскочит из груди.

В этот момент крыска повернулась к нему, но вместо того, чтобы протянуть свой нос, с оттяжкой цапнула его за ухо.

— Ой-ой-ой! — завопил крысиный король и поспешно откатился в сторону.

— И как же ты до такого, поганец, додумался? — мрачно спросила Марша.

Ухо у крысиного короля болело довольно ощутимо.

— Да что в этом такого? — оправдывался! он. — Потереться носами, это все равно что у людей поцелуй. А люди, они целыми днями только и делают, что целуются. Мне один знакомый человек рассказывал. И никто это за оскорбление не считает.

— Вот и целуйся с какой-нибудь грязной женщиной, — сказала Марша.,— А я самочка честная и с кем попало после недолгого знакомства тереться носами не буду. А если ты думаешь иначе, то топай один к дворцу этого Ахумурадзы. Не хватало мне еще в дороге приставаний сексуально озабоченных самцов. Понял?

Крысиный король не ответил. Отвернувшись от Марши, он в который уж раз думал о том, что неплохо было бы всех самочек собрать в один большой мешок и...

Через некоторое время боль в ухе несколько успокоилась и мысли его приняли Другое направление. Поглядев в сторону крыски, он обнаружил, что она тоже лежит отвернувшись и, видимо, крепко обиделась.

В глубине души крысиный король понимал, что он был не прав.

В самом деле, с честными самочками так не обращаются.

Некоторое время он боролся с собой, но потом чувство вины победило, и он осторожно позвал:

— Марша, а Марша!

Крыска молчала.

— Ну, Марша, я же не хотел ничего плохого.

Крыска вдруг резко встала на задние лапы и отряхнула живот от прилипших к нему травинок передними.

— Ладно, пошли, — буркнула она. — Видно, все вы самцы одним миром мазаны.

— Это точно, — обрадовался крысиный король. — А стало быть, обижаться на нас нет никакого резону.

— А кто на тебя обижается? — все еще обиженно сказала Марша. — Просто я думала, раз ты королевского рода...

— А ты разве нет? — удивился крысиный король.

— И я... я тоже. Только мне казалось, что в роду королевских крыс несколько другие порядки.

— Ну честное слово, я раскаиваюсь, — повинился крысиный король.

— Ладно, будет врать-то,— махнула лапой Марша, — Пошли, нам еще топать и топать.

Она опустилась на четыре лапы и выбралась на дорогу. Крысиный король не удержался и все же ее подколол:

— И вообще королевским крысам рекомендуется бегать на четырех ногах только тогда, когда нет другого выхода. Чтобы не уронить себя в глазах подданных.

— Где ты видишь хоть каких-то подданных? — удивилась крыска. — И вообще если хочешь соблюдать все правила этикета, то ждать тебя я не буду. Учти, путь нам предстоит долгий и очень опасный. Поэтому советую поберечь силы и передвигаться так, как удобнее.

— Ладно, твоя взяла, — согласился крысиный король и послушно опустился на четвереньки.

— Вот так-то лучше, — хмыкнула Марша. И они побежали по дороге не очень быстро, то и дело оглядываясь и принюхиваясь, стараясь определить, не поджидает ли их где-нибудь впереди засада, ловушка или еще какая-нибудь другая опасность.

Правда, ничем подобным пока еще и не пахло. Дорога тянулась мимо невысоких, поросших травой холмов. Нa некоторых из них стояли узкие, словно нацеленные в небо иглы, башни мергилов. Башни, конечно, были заброшенные. Это можно было и не проверять. Любой ребенок на великой цепи миров знал, что мергилы исчезли давным-давно, оставив после себя только башни, устремленные в небо, наполненные ветром, проникавшим в них через великое множество узких окошек. Кто такие мергилы и как они выглядели, не помнил уже никто.

А вот башни, хоть раз в жизни, видел любой разумный обитатель цепи. Еще иногда в башнях находили удивительные, волшебные предметы. Притрагиваться к ним простые люди не решались, опасаясь, что это может окончиться бедой. Так обычно какой-нибудь волшебный предмет и лежал в башне, ожидая, пока в нее не заглянет походящий мимо могущественный волшебник. Тот, как правило, его и забирал. Волшебники, известное дело, все слегка ненормальные.