Хаген Альварсон - Девятый Замок

Древний лес раскинулся вокруг, и каждое дерево было источником опасности. Ветер шевелил шары омелы, сплетения ветвей угрожающе шелестели. Все подступы к цитадели были перекрыты. Ни один отряд лазутчиков не вернулся.

— Сам лес хранит их, господин, — безнадёжно развел руками кто-то из подручных.

— Значит, тем хуже для леса, — прошептал Корд'аэн.

— Ну-ну, — заметили ему на это. — Эти вязы росли здесь задолго до того, как Народ Холмов пришёл на эти земли. Деревья помнят тысячи лет, и они ещё живы.

— Они выжили из ума, эти деревья, если допускают, чтобы их так объедала омела, — Корд'аэн кивнул посыльному. — Передайте Лесному Народу, чтобы ушли оттуда через три дня, и унесли семена и саженцы. Всё равно куда. Иначе пусть потом не обижаются.

И добавил, глядя в глаза старшим:

— Мне поручили это дело. Оно пахнет плохо, но… Я отвечу за всё.

…Лес горел девять дней и ночей. Дым и пепел, страшный жар, и крики зверей и птиц. Обожжённых зверушек пытались спасать, выхаживали, лечили. Корд'аэн равнодушно смотрел на торжество пламени, как и на жертвы. Он не плакал и не считал голов. Он ждал, пока осядет зола, чтобы освободилось пространство перед замком.

…На штурм полезли коротышки-дверги. Им за это платили, и немало. Жизнь детей Народа Холмов была слишком дорога, а каменных карликов много в недрах Белогорья. Они напали в лоб, с севера, на главные ворота. На огонь Братство ответило огнём: золотистые шары разрывались в плотном строю двергов, разнося в клочья построение. Но наёмники держались. К ним было приковано внимание защитников цитадели. Они стояли под стенами, в зареве огней, весь день и всю ночь, до самого утра. А ночное нападение на южные ворота стражи прозевали.

Корд'аэн шёл тогда во главе небольшого отряда. Семеро лучников, мастер клинка, замочник, лекарь, четверо друидов из Клана Вихря, мерцающий полупрозрачный дух-хранитель. Охрану снимали быстро, заминка вышла с отрядом одержимых, но бесстрашные воины в масках сгинули зря, ибо Лис провёл своих уже далеко вглубь цитадели. Замочник открыл потайную дверь в главный зал, и засвистели стрелы, и мятежное Братство уменьшилось вдвое.

Кто-то, в том числе и отец-основатель, сбежали. Кто-то пытался защищаться, но напрасно: мастер клинка был проворен, да и сам Корд'аэн не считал ворон: он ловил их на лету. Кто-то сдался в плен. Сам. Таких набралось семеро. По одному на каждый день недели.

…Судилище устроили тут же, на руинах Тар Бранна. Узников держали в подвале, закованных в зачарованные кандалы, с кожаными масками на молодых лицах, без прорезей для рта и глаз. Их выводили по одному каждый день. На судебных заседаниях было много народу. Одним из судей был назначен сам Корд'аэн. Он придумал ставить осуждённым клейма расплавленной медью, за что и получил прозвище Медного Судьи. Обвинения зачитывались долго, приговоры исполнялись ещё дольше. Это было прекрасное, восхитительное зрелище, истинный народный праздник.

Подсудимых обвиняли в мятеже против королей Народа Холмов и Эйридхе. В пособничестве разбойникам. В осквернении святилища Золотой Ветви (его пришлось снести, хотя добрые люди, которые приходили туда поглазеть на бои жрецов, были недовольны). В надругательстве над Церковью веры Креста. В угоне скота и людей. В грабежах и убийствах. В уклонении от уплаты податей на торговлю, в том числе оружием и рабами. В ереси и злом колдовстве. В невыполнении вассальных обязательств. Много в чём.

Филиды сжигали по одному человеку каждый день. Мелких подручных либо перекупили, либо поубивали, либо не догнали, либо продали в рабство. Главарей сжигали живьём очень долго. Лекарь следил, чтобы подсудимый не терял сознания от дыма или боли, не умер слишком рано.

Защиты у них не было. Вина была доказана. Невиновный не попадает на костёр.

Понедельник-вторник, понедельник-вторник. И среда, и четверг.

В ночь на пятницу Корд'аэн вошёл в темницу. Он не зажигал огней. Он угостил стражей вином, отнимающим память. Тихо прошёл к стене, где были прикованы пленники. Отомкнул кандалы одного из них. Бесшумно вывел наружу. Жертва шла покорно, с маской на лице, думая, что уже пришло время суда.

Жертва не дрожала.

Корд'аэн снял маску. Откинул сальные рыжие волосы. И долго, долго смотрел в милые глаза.

— Иди, — прошептал наконец. — На пепелище, где раньше была буковая роща, тебя ждет Ночной конь. Он унесёт тебя отсюда куда пожелаешь, но его ещё надо объездить. Прощай.

— Почему ты это делаешь? — спросила Аллиэ ледяным голосом.

— Я люблю тебя, лесная кошка.

— Я тоже люблю тебя, Лисёнок. Но я никогда не прощу… Никогда. Берегись. Прощай.

Они обнялись. Не удержались от поцелуя. Корд'аэн потом проклинал себя за тот порыв. Зелёные глаза, исполненные тоски, нежности и чёрной ненависти, ещё долго будут сниться…

Стражу не наказали. Корд'аэн взял вину на себя. Сказал, что переусердствовал на допросе, а то, что осталось от жертвы, выбросил. Осталось, мол, немного. Иные не поверили, но Брендах Чайный Куст почему-то заступился за ученика, и лишние вопросы отпали.

Казни продолжались на день меньше, чем думали. Обидно, конечно, но что поделать.

…Брендах спрашивал ученика, и не был добрым его голос, и яд мерцал в глазах.

— Отвечай мне правду, Корд'аэн О'Флиннах. Я не стану любопытствовать, куда делась эта лесная кошка. Теперь это безразлично. Я спрошу тебя другое. Сколько ветвей у древа друидов?

— Девять ветвей, — Корд'аэн был удивлён и встревожен таким простым вопросом.

— Назови, что это за ветви.

— Одна ветвь — это барды, сказители, музыканты. Вторая — филиды, законники, судьи, летописцы. Третья — лекари, целители, травники. Четвёртая — жрецы, вершители обрядов. Пятая — воины. Шестая — заклинатели стихий и духов, хранители памяти предков. Седьмая — советники при королях. Восьмая — провидцы, прорицатели, гадалки. Девятая — одержимые, те, кто уходит прочь из мира смертных, великие безумцы и волшебники.

— В чём разница между ними?

— Ни в чем. Воин может исцелять, а взывающий к грому — прозревать грядущее и советовать владыкам. Дело лишь в том, к чему больше лежит душа.

— Верно. К которой ветви принадлежу я?

— Ты — человек Золотого Совета. К седьмой.

— Ну а ты сам?

Вопрос застал его врасплох. Он пока что над этим не задумывался.

— Думаю, тоже к седьмой. Ведь мне поручили такое дело, которое требует мудрости королей.

— Неверно! — воскликнул Брендах, и Корд'аэн съёжился, вспомнив тот вечер, когда наставник хохотал, глядя на мальчонку. — Неверно! Я скажу тебе, хотя и не должен… У тебя всё выходит хорошо. Но… ты принадлежишь к девятой, последней, проклятой ветви. Ты не прошёл испытание. Мне очень жаль.

Ужас ещё очень долго жил в сердце Корд'аэна. Это не могло быть правдой. Но скоро, совсем скоро ему начали сниться странные, жуткие, яркие сны, какие не снились даже в детстве. И он понял, о чём говорил наставник. И тогда глаза его изменились, и что-то умерло в нём.