Джон Джу - Цена ошибки

— Хосе, — обрвал его Филин, голосом давая понять что он серьёзен, — Расскажи ей.

Тот вопросительно глянул в ответ, потом пожал плечами — "дело твоё" — и вздохнув заговорил совсем другим голосом.

— У этого здоровенного громилы был брат, хороший малый. Точная копия, только поумнее и покрасивее.

Филин улыбнулся. Он познакомился с Хосе после гибели Икаики, но его товарищи знали как он берёг память брата.

— Он был пилотом, и как я понял — его сбили на каком-то задании. После себя он оставил маленькую дочку.

Взгляд девушки, вскинувшейся в его сторону, был смесью жалости и вины. Филин молча смотрел в окно, погружаясь в воспоминания.

— Каждые пару недель этот стальной убийца посылает своей одинадцатилетней племяннице деньги на велосипед и плюшевых медведей.

Гаваец чуть поморщился. Последний пассаж был уже через край, но такова манера Хосе — цветастый рассказ мексиканец считает весьма важным искусством.

Одновременно с тем, что её осознание ситуации принимало более чёткие очертания, удивление на лице Рики начало сменяться стыдом. Несмотря на богатый боевой опыт, владеть своими эмоциями в повседневной жзни она умела плохо. Её рука потянулась к бутылке, но подошедший Филин перехватил её запястье и покачал головой. Разговор должен состояться на трезвую голову. Он кивнул в сторону двери и дождавшись пока Хосе подсчитает деньги, последовал за ней.

— Филин! — мексиканец показал головой что хочет сказать пару слов наедине. Филин удивлённо посмотрел на товарища, потом кивнул.

— Рики, подожди меня на крыше.

Видно было что она удивилась, но ничего не сказав кивнула и вышла за дверь.

— Это сложная тема, я понимаю что ты…

— Э-э, помолчи, — прервал его мексиканец. Несколько секунд он смотрел на Филина испытующим взглядом, потом как-бы невзначай спросил: — Ты помнишь что сказал мне, когда тебе нужна была информация об этом военном ladron на границе?

Подумав о чём может идти речь, Филин нашёл наиболее вероятный ответ:

— Что я должен тебе.

— Именно, — кивнул Хосе. — Другого человека я послал-бы на хер, но я знаю что твоя juramento дорого стоит.

— К чему ты клонишь? — спросил Филин, понимая что Хосе хочет услышать этот вопрос, стиль речи просто требовал этого.

Довольный блеск в глазах товарища подсказал что он не ошибся.

— Я хочу взыскать свой должок. И не надо отнекиваться, — добавил он, хотя Филин вообще никак не отреагировал, — Ты знаешь что это моё право.

Гаваец кивнул. Это действительно его право. Он очень редко обещал кому-нибудь что-то, но если уже это случалось — держал своё слово. Глупая, сентиментальная привычка, но он не хотел отказываться от неё. Это одна из его картинок, висящих на маленьком гвоздике глубоко внутри.

— Я тебя слушаю.

Прищурившись, Хосе неторопясь почесал затылок.

— Я хочу чтобы ты пошёл сейчас на крышу к напарнице, и сказал ей что она будет твоей женщиной.

Филин помолчал. Сговорились они что-ли? Сперва Байши читает поэмы с намёком, тонким как ствол дробовика, теперь Хосе клонит туда-же… Наконец он произнёс:

— Ты уверен что хочешь потратить свою просьбу на это?

Хосе рассмеялся.

— Посмотри вокруг, amigo! — широко улыбаясь, он обвёл рукой маленькую унылую комнатку, шаткий стол с разномастными стульями, скорее всего хранившимися тут со времён британской власти, стены с пятнами плесени. — Разве я в чём-то нуждаюсь? У меня есть всё, что мне нужно. А вот ты…

Хосе побарабанил пальцами по столу, потом продолжил изменившимся голосом. Немного печальным, немного серьёзным:

— Ты слишком умный для самого себя. Ты тянешься к ней, и сам себя постоянно останавливаешь, дёргаясь и теряя фокус. Мне больно на это смотреть, en serio! Можешь ты забыть о ней? Сними хорошую шлюху у мадам Ванаджи, по настоящему классный товар. Это поможет?

— Может быть. Но я не хочу чтобы это помогло. — Филин скорчил кислую рожу.

— Она по настоящему такая особенная?

Всегда казалось что заговорить об этом будет сложнее, однако Хосе очень грамотно подвёл его к этому. Слова оказались просто естественным продолжением разговора.

— Я боюсь, понимаешь?

Конечно он понимал. Всё что Филин мог сказать, все причины, которыми голос разума пользовался чтобы отговорить его от этого решения, были известны Хосе не хуже чем ему самому. Сближение, влияющее на реакцию посереди работы, волнение о близком человеке, превращение напарника из инструмента в часть себя самого — всё это было нарушением одного из самых первых правил, базиса, вдалбливаемого с началом обучения.

— Я боюсь что если дам себе волю, не смогу больше нормально работать. Что случится когда в неё будут стрелять? Когда её нужно будет засунуть в горячую ситуацию?

Мексиканец покачал головой.

— Она и так влияет на тебя — не надо врать себе. И если ты всё-таки решил что не хочешь разойтись с этой chica — какого чёрта мучаешь себя и её? Твоя напарница цветёт и пахнет, дожидаясь что ты протянешь руку и сорвёшь её. Но нет!

Хосе раздражённо всплеснул руками. Сейчас он скорее напоминал уличного торговца в какой-нибудь Тихуане, чем солдата с десятками боевых операций на счёту.

— Ты ведь слишком правильный, слишком боишься нарушить правила! Дай мне сказать тебе кое-что, amigo — правила остались там, их больше не существует! Мы живём так, как считаем нужным, ебая правила если захочется. И поскольку ты боишься себе в этом признаться, то не оставляешь мне выбора — я пользуюсь своим правом заставить тебя это сделать. Короче — пошёл отсюда! На крыше тебя дожидается симпатичная девчонка, а ты сидишь со старым pendejo?!

Поднявшись, Филин ширко улыбнулся. Слова друга не сильно повлияли на его решение — он не был-бы собой, и возможно даже не дожил-бы до сегодняшнего дня, позволяй он словам других влиять на себя так легко. Но искреннее желание Хосе помочь, приятным теплом коснулось какой-то его части, той, что располагалась неподалёку от стены с гвоздиками и картинками.

На пороге они крепко пожали руки, сжимая запястья друг друга.

— Ты ведь знаешь что я тебе этого не забуду? — серьёзно заметил Филин.

Мексиканец возмущённо фыркнул.

— Я на это расчитываю! Я ведь мог попросить телевизор побольше, знаешь-ли!

Поднимаясь на крышу, гаваец смеялся так, как казалось давно забыл. На душе было легко. Предстоящий разговор будоражил и волновал, но противоречия внутри, не дававшего покоя в последнее время, больше не существовало. Хосе прав — надо заставлять вещи случаться, а не реагировать на события, позволяя им решать за тебя.

Рики сидела на длинном низком ящике, прислонившись спиной к будке с элекрическими щитами. Филин подошёл и уселся рядом. Соседство девушки сейчас казалось чем-то привычным и домашним. Оторвавшись от созерцания гор на востоке, она вздохнула.