Лорел Гамильтон - Кровь нуар

— Что ты так смотришь? — спросил он. Рубашка на нем была уже расстегнута, осталось только снять золотые запонки на манжетах.

— Да вот думаю, сколько раз ты так поступал в Сент-Луисе.

— Так — это как?

— Притворялся, что все в порядке, хотя на самом деле этого не чувствовал.

Синие глаза стали тверже, и некоторое напряжение отразилось на лице, но лишь на мгновение. Потом он улыбнулся, глаза заискрились.

— Если ты меня вынудишь, я тебя съем.

Он придвинулся ближе, и я точно так же захотела от него отодвинуться. Он ничего не сделал, выражение лица оставалось таким же приветливым. Но в его позе читалось какое-то обещание, и мне становилось от него неуютно.

— Съем тебя, потому что ты права, — сказал он. — Мне даже голодным быть не надо, когда я под таким, — он тронул меня за лицо, — напряжением.

От одной лишь игры его пальцев у меня мурашки побежали по коже. Я закрыла глаза, не зная, зачем именно — то ли чтобы не видеть его лица, то ли чтобы сосредоточиться на этом ощущении. Глаза у него уже не улыбались, они стали слишком взрослыми, настоящими, и — да, неуютными.

Рука скользнула вдоль изгиба моего лица, взяла его в ладонь. Джейсон поцеловал меня, и я на каблуках была чуть повыше. Ощущение этой разницы заставило меня открыть глаза — и передо мной оказались глаза Джейсона.

— У тебя удивленный вид, — произнес он тихо.

Мне пришлось проглотить слюну, чтобы ответить, да и то несколько сдавленным голосом:

— Кажется, я и вправду удивлена.

— Чем? Нам случалось целоваться.

Я посмотрела ему в лицо. Трудно было сформулировать, но… облизав вдруг пересохшие губы, я ответила шепотом:

— Не знаю.

— Вид у тебя почти перепуганный.

Он тоже понизил голос почти до шепота.

Я отступила от него — так, чтобы он меня не касался. Стало лучше.

Наклонив голову набок, он посмотрел на меня:

— Ты нервничаешь.

Голос прозвучал удивленно.

Я отошла к стене, где стояла оттоманка с креслом. Села, не глядя на Джейсона, сняла туфли, поставила их рядом с креслом.

— Анита, не молчи.

— Давай закажем чего-нибудь поесть.

Он подошел, присел рядом со мной. Рубашка его держалась только на запонках. Спереди она распахнулась. Когда Джейсон присел, выступили мышцы живота.

Я отвернулась и попыталась встать — он положил мне руку на запястье. От этого прикосновения у меня зачастил пульс, я встала и оказалась между Джейсоном и оттоманкой, начала заваливаться назад — он вдруг придвинулся ко мне этим неимоверно быстрым движением. Оказалось, что он стоит передо мной, держит меня за руки и тянет на себя, не давая упасть назад, и я упала вперед, на него — он подхватил меня, обняв за талию. Без каблуков я с ним одного роста.

Передо мной было его лицо, и взгляд глаза в глаза был так интимен — слишком даже интимен. Я оттолкнулась от него, чуть ли не борясь за свою свободу.

Он отпустил меня, но спросил:

— Что не так?

Я открыла было рот, передумала, вдохнула и выдохнула, потом еще раз, и наконец сказала:

— Не знаю даже.

— Неправда.

— Я правду говорю, — нахмурилась я.

— Обычно я не могу распознать, когда ты врешь. Ты и сейчас не пахнешь ложью, но пульс зачастил, и по глазам видно. Скажи, Анита, прошу тебя. Что не так?

— Давай сперва закажем еду, а пока будем ждать, я попробую объяснить.

— Хочешь собраться с мыслями, — сказал он. Не спросил, а сказал.

— Да.

Он кивнул:

— О'кей, давай найдем меню доставки.

Лицо его стало замкнутым. Вот чего ему не нужно было сейчас — это моих странностей. Я приехала быть ему убежищем и опорой, и сейчас это не получалось.

Джейсон подошел к столу у стены и нашел меню. Открыл, не глядя на меня. Но мы слишком близкие друзья, чтобы я не увидела, как он сутулит плечи, и по осанке было видно, что ему плохо. Вот черт.

Я знала, что не так — мой идиотский внутренний спор с собой насчет секса. Натэниел помог мне с ним справиться, и Мика, и Жан-Клод. Даже Джейсон как-то помог мне разобраться с парой моих пунктиков насчет Натэниела, когда я пыталась не стать его любовницей. Но с пунктиками насчет других мужчин моей жизни он мне мог помочь, а с пунктиками насчет его самого даже не пытался. Я и не знала, что у меня тут есть загвоздки, но вот — одна нашлась.

Я люблю Джейсона. Да, как друга, но он живет для меня на этой эмоциональной грани. На очень знакомой грани, на которой какое-то время жил Натэниел. На ней жил и Ашер. Есть другие мужчины, которые чаще бывают в моей постели, но ни один из них не приближался так близко к этой эмоциональной точке. Любовь, будь она дружбой или чем-то большим, подобна чаше. Она наполняется по капле, пока не нальется последняя — и вот чаша полна. Жидкость нависает над краями, держит ее только поверхностное натяжение, еще одна капля — и все прольется. Когда-то я не осознавала этот процесс, но слишком часто его уже наблюдала. Еще раз пролить чашу я не могу позволить себе. Не могу впустить в свою жизнь еще одного мужчину — в такой степени.

Неужто я не могу понять разницы? В чем она? Я настолько путаю любовь и секс, когда нет Натэниела или еще кого-нибудь, что не могу понять, хочу я этого мужчину ради секса или ради любви? Может быть. О господи, я просто не знаю.

— Я знаю, что буду брать, — сказал Джейсон и протянул мне меню. Я взяла, стараясь не глядеть на Джейсона. Не дать ему прочесть ничего по моим глазам.

Он знает, чего хочет. Черт побери, хотела бы я про себя это знать.

Джейсон передал вниз заказ: «Цезарь» с жареной курицей для него и сэндвич с ней же для меня. Пришлось ему долго им объяснять, чтобы на мой сэндвич не ляпали никакого дурацкого сыра или соуса. Это же придумать надо — сыр с прожилками на курятину!

Джейсон сел на кровать, расстегнул наконец запонки и снял рубашку. Потом стащил с себя носки, прошелся босиком, потом плюхнулся на кровать и сказал:

— А теперь давай рассказывай.

Я встала, подошла к шкафу, повесила жакет на плечики, пытаясь найти начальные слова.

— У нас с тобой никогда не было секса наедине — кроме тех случаев, когда надо было ardeur кормить.

— О'кей, вроде бы так.

Я обернулась и посмотрела на него. Он полулежал на кровати, приподнявшись на локте, и я призналась сама себе, что он так очень симпатично выглядит. Хотя и не хотелось мне признаваться.

Анита, возьми себя в руки.

Я заставила себя подойти к кровати и сесть на уголок, чтобы снять чулки. Для этого мне пришлось задрать юбку, и это тоже ощущалось очень интимным. Неуклюжие пальцы стали возиться с подвязками.

— Чулки оставь, — попросил он.

Я глянула на него, и уж не знаю, что он прочел у меня на лице, но только он, спрыгнув с кровати, опустился передо мной на пол:

— Что такое, Анита? У тебя вид, будто я сейчас на тебя наброшусь или что-то такое. Не может же быть, чтобы ты меня боялась. Я же Джейсон. Просто Джейсон.