Юрий Ижевчанин - Первая колония

— Нам не нужен такой царь, который привел войско к разгрому. Нам не нужны трусы, которые не смогли достойно биться. Приходите к нам в горы и изведаете нашего оружия. А с этими делайте что хотите, они больше не ихлане, — жестко сказал главный старейшина.

Такой непреклонный дух соседнего народа еще больше внес сомнений в душу принца. Они отказались от тех, кого сочли трусами. Одолеть их будет очень нелегко. Но в глубине души принц признал, что он предпочел бы править ихланами, чем островитянами.

Сомнения принца разрешил Кирс Атарингс.

— Князь, я больше не скрываю своего знания языка. Я выяснил, что я из царской семьи, сын царевича. И даже царевич трусливо сбежал от пиратов! Как хорошо, что я вовремя попал в рабство и не оказался теперь под проклятием выродившихся!

— Я всегда чувствовал в тебе силу духа, Кирс. Как твоя рана?

— Проходит, твое величество.

— Чуть рано называть меня так.

— Все уже знают, что ты коронуешься древней короной.

— Но еще не короновался. А ты вот на коронации будешь награжден бронзовой пластиной за храбрость и возведен в достоинство полноправного свободнорожденного знатного гражданина.

— Твоя светлость, я рад! — от всей глубины души воскликнул Атарингс.

— Это лишь признание того, кем ты достоин быть.

— И ты, повелитель, достоин быть не царьком этого жалкого народца. Возьми корону с собой, а здесь оставь надежного наместника и двести бывших ихлан. Они теперь ненавидят своих бывших сородичей и будут верно защищать остров от них. За двадцать лет они породят много хороших детей, и остров сможет защищаться. Ихлане теперь лет десять не сунутся. На них полезут все их соседи, когда узнают, что их лучшие воины перебиты. Да и ты мог бы наведаться по дороге к ним в гости и еще раз показать, кто есть кто. Пока что те же полтысячи наемников наместник смог бы нанять, а двести верных воинов сдерживали бы их.

— Прекрасное решение! И я знаю, кого я сделаю наместником. Тебя.

— Я недостоин! Я ведь бывший раб.

— В душе ты никогда рабом не был. Ты достоин. Отбирай двести бывших ихлан в свое войско.

Бывший царь Чирчунт повесил голову, когда его отказались выкупать. Принц попросил перевести ему, что теперь он обычный раб. Тогда Чирчунт неожиданно выпрямился и сказал:

— Если мне это суждено, я буду твоим рабом. А иначе я убью себя. Но я хочу жить и показать этим моим соплеменникам, что не недостаток духа и смелости меня подвел. Ты оказался умней меня. Твои воины оказались смелее и лучше обучены, чем мои. Ты победил, а не я проиграл. Я готов служить тебе, ты этого достоин.

— Ладно, — улыбнулся принц. — Но тебе придется научиться повиноваться.

— От тебя я согласен учиться всему, чему угодно. Я вижу, что ты человек чести, и надеюсь заслужить твое уважение и свободу.

— Это будет нелегко.

— Я готов.

Так принц получил в рабы бывшего царя. Ему дали имя Чиринг, созвучное его бывшему имени, из уважения к его смелости и чувству чести.

Бывший царевич Штыкчант не знал, куда деваться. Ему разрешили ютиться в одной из дворцовых лачужек. Он был полностью раздавлен морально. Он предпочел бы, чтобы его судили и казнили, но на него просто не обращали внимания. Однажды он осмелился спросить наместника Атарингса:

— Что мне делать?

— Я бы на твоем месте покончил с собой. Старк бы так и сделал. Но ты вырожденец.

— А ты старк?

— Я теперь старк.

Штыкчант поплелся, никак не решаясь, какую же смерть избрать. Ничего не видя перед собой, он уткнулся в экипаж Киссы. Она даже не посмотрела на него. Он понял, что и Ириньисса теперь его презирает. Да, видимо, она его презирала и раньше. Но в душе у бывшего царевича все время была именно она. И вдруг она выходит из соседнего переулка. Из горла Штыкчанта вырвались слова на Древнем Языке, из древней легенды, которую учили наизусть:

— Ириан! Я проиграл себя тебе в рабство. Я признаю себя твоим рабом, Ириан!

Он перевел дух и добавил опять заученными словами, к которым он добавлял лишь имя теперь недосягаемой возлюбленной.

— Ириан, мой дух пленен твоим духом! Ириан, моя жизнь стала платой за право быть рядом с тобой.

Ириньисса посмотрела на этого отчаявшегося юношу и решила, что красивый раб ей пригодится. Штыкчант не ожидал, что его фразы, произнесенные как романтические метафоры, она воспримет как точные юридические формулы самопродажи в позорное рабство, призовет трех свидетелей-граждан, которые их слышали, и даст ему серебряную монету. Из чувства юмора Ириньисса дала ему свое усеченное имя, чтобы подчеркнуть, что он полностью потерял свою личность. Так бывший царевич стал позорным рабом Ири. Конечно же, единственное право, которое он приобрел: видеть свою госпожу поблизости. Никогда она не позволяла ему даже прикоснуться к себе. Так что влюбляться в гетер бывает очень опасно.

Вернемся теперь ненадолго в покинутую нашими главными героями Империю.

Новый Император начал моральную подготовку к вассализации либо завоеванию княжества Лингаст. Он направил туда своих посланников с предложением войти в состав Империи на правах имперского княжества, и гарантией, что он будет лично ходатайствовать перед Советом Королей и Сеймом о принятии нового владения. Князь Лингаста Инсор разгадал уловку Императора, который после этого имел бы полное право потребовать от нового князя вассальной присяги не только Императору как суверену, но и себе лично, как королю Линны. Он понимал, что прямой отказ может привести к Имперскому Походу, тем более, что поход казался легким и прибыльным. Поэтому он поблагодарил за приглашение, заявил, что для него и его княжества оно является громадной честью. Но одновременно он попросил о единственном: пригласить его на следующий Великий Сейм, чтобы не за него ходатайствовали, а он мог лично попросить Совет Королей и Сейм о таком почетном акте, как вхождение в знаменитую Старкскую Империю. Тем самым он откладывал решение вопроса на шесть лет, а формального отказа не давал.

В Колинстринну вернулся Мастер Аюлонг. Его опозоренная жена Ингрисса ожидала мужа, твердо надеясь вымолить у него прощение. Ведь он так любит ее и так тает под ее ласками. Но Аюлонга сразу же зазвали к себе Тор и Эсса, а народ собрался у их замка и требовал:

— Мастер, выгони шлюху и стерву!

По обычаю, провинившемуся супругу давались сутки на то, чтобы попытаться вымолить прощение. Отказывать в выслушивании его или ее просьб другой супруг не имел права. Но по мере того, как жена просила мужа, он все больше кипел и наконец, едва дождавшись суток, выставил ее и попросил высказаться всех тех, кто был ею обижен. Таких нашлось много. Осознав, что его честь и репутация под страшной угрозой и вне себя от всего случившегося, Мастер Аюлонг пришел к лачуге Ингриссы в сопровождении Тора и еще шести мастеров и дворян.