Юрий Ижевчанин - Первая колония

Уже через десять верст Урс Ликарин набрел на деревню людей. В ней жили крестьяне веры Победителей, которые раньше подчинялись Проклятым, а теперь сами не знали кому: их грабили, насиловали и объявляли своими все подряд. Барон кое-как успокоил крестьян, которые говорили на каком-то своем наречии, но с грехом пополам понимали агашский и ссарацастрский, и вступил во владение этой деревней. Он назначил Сэна Гэласина, одного из бывших рабов, старостой деревни, вручил ему топор и кожаный доспех, выделил пустующий надел и велел надзирать за порядком. Гэласин сразу же стал присматривать себе жену, а Ликарин на денек задержался в деревне, поскольку она ему в общем-то понравилась, и ему хотелось присмотреть место для будущего баронского дома.

Когда жителям объявляли волю нового хозяина, Урс вдруг почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд, но никого не смог заподозрить. Его внимание привлекли несколько угрюмо отводивших глаза крестьян и пара старух такой наружности, что в них можно было заподозрить ведьм. А человечек в бедной, но чистой, городской одежде, стоявший в задних рядах и все внимательно слушавший, вообще ничьего внимания так и не привлек. Он пришел в деревню с отрядом и с коробом товаров, и кому дело до какого-то коробейника.

Вечером к Ликарину подошли его охранник Шритонакт (теперь Урс называл его Шитон) и Гэласин. Они привели четырех женщин, вернее, трех женщин и девочку лет восьми.

— Барон, мы привели тебе самых лучших женщин деревни.

— А девочку-то зачем?

— Девственниц старше ее не осталось. Всех изнасиловали.

Барон представил себе, как через эту деревню туда-сюда ходили разнузданные воины.

— Девочка, оденься и уходи. А мне что, трех сразу женщин надо? — улыбнулся Однорукий.

— Да нет, барон, — смутился Гэласин, — Мы просто не знаем, какая тебе понравится.

Тут все расхохотались, поскольку дочка местного старосты, в доме которого задержался Урс, быстренько сбросила платье и шаровары и присоединилась к трем другим женщинам, давая понять, что она предпочла бы быть самой лучшей.

— А почему ты на меня так смотришь, Гэласин? Наверно, что-то очень хотелось бы.

— Господин…

— Я тебе теперь не господин! Называй "сюзерен" или "владетель"!

— Владетель! Как тебе эта женщина?

Гэласин вывел вперед мощную, не слишком красивую, зато здоровую, румяную, грудастую и бедрастую женщину.

— Ничего.

— Я мечтал бы, чтобы ты ее сегодня выбрал. Я хочу на ней жениться, а для этого по местным обычаям нужно, чтобы вождь вымыл из нее семя насильников и снял с нее позор.

Урс расхохотался. Да, теперь ему придется приспосабливаться к обычаям тех, кем он правит. Тем более что этот обычай не кажется таким уж глупым.

— Это можно сделать, лишь если она сама меня хочет. Иначе опять будет насилие.

Женщина поняла, в чем дело, и громко сказала: "Хочу, господин".

— Ну тогда все в порядке. Завтра сможешь жениться на ней. Наш священник вас быстренько обвенчает.

— Спасибо, владетель!

На следующее утро примчался гонец от царя, который сообщил, что по дороге идет ссарацастрский царь и рассказал о проклятии, которое настигло грабителей. Урс велел своим подготовиться к битве, сам надел доспех с золотой и серебряной пластинами за храбрость и сел на своего коня. Деревенским он приказал собрать еды и вина и вынести к входу в деревню.

Когда понурый отряд царя показался из-за поворота, Урс выехал немного навстречу, поклонился и через переводчика объявил царю:

— Царь! Ты и твои люди прокляты. Не входи в деревню и не заражай других вашим проклятием. Поешьте, попейте и обходите деревню кругом.

Царь дико сверкнул глазами, переживая еще одно унижение, но его люди явно не пылали желанием бросаться на железный строй. Старки значительно уступали им в числе, но видно было, что их оружие, подготовка и дух намного выше. А легенды об их воинственности и боевом искусстве рабы уже успели порассказать ссарацастрцам.

— Ладно. Обойдем.

Человечек в городской одежде все время старался быть неподалеку от старков, так, чтобы слушать их речь. Слов он явно не понимал, но как будто стремился что-то извлечь из самой музыки речи и строения фраз. А когда старки двинулись дальше, и он исчез из деревни, поскольку короб был уже пуст и дальше он стал бы возбуждать подозрения.

Ссарацастрцы остановились на ночлег верстах в четырех от деревни, а Ликарин, оставив пару конников приглядывать за ними до темноты, чтобы тем не пришло в голову все-таки пограбить деревню, двинулся дальше по дороге и вступил во владение следующей, еще более разоренной, деревушкой, проводив горцев через нее тем же способом. Так за три дня и четыре деревни он дошел до вершины первого яруса предгорий. Здесь дорога заросла лесом, а на самом перевале стоял небольшой сторожевой пост ссарацастрцев.

Урс опередил царя Цацикота часа на четыре. Он решил воспользоваться ситуацией и занять уже готовый пост, потому что иначе пришлось бы отступать почти вплотную к последней из деревень. Старки подошли к посту в боевом строю, за ними следовали честные рабы с пращами и дубинками, а одного из честных оставили охранять опозоренных.

В лесу послышался шорох, и трое ихлан во главе с Шритонактом бросились туда. Они схватили невзрачного горожанина, который подбирался к отряду. Неожиданно для всех он заговорил по-ихлански:

— Ихлане, проводите меня к своему господину. Я иду ему служить, если он соизволит принять мою службу.

— Ну пошли, — кратко сказал Шитон и повел странного гостя к господину.

Урс рассмотрел человечка, но ничего привлекающего глаз не было. Среднего роста, ни толст и ни тонок, ни смугл, ни белокож, одет как обычный южный горожанин, на лице немного заискивающая ласковая улыбка. Даже глаза были какими-то незапоминающимися, еле удалось увидеть, что они серые. Урс не отождествил его с коробейником, шедшим до первой деревни вместе с их отрядом. И тут неожиданно человечек заговорил на почти что чистом старкском:

— Доблестный барон Однорукий! Я пришел предложить тебе свою службу как переводчик и лекарь. Надеюсь, что ты не обидишь меня платой, но не осмеливаюсь торговаться с тобою.

— Посмотрю, на что ты способен, и назначу тебе плату по справедливости, — сказал ошеломленный Урс.

На Юге практически никто не знал старкского. Те "переводчики", которых дали в Монастыре, с грехом пополам говорили на мастрагском пиратском слэнге валлинского диалекта. Теперь полагалось по старкским обычаям заплатить вновь принятому слуге небольшой аванс в знак принятия на службу. Рука Урса сама достала из кошелька два золотых и кинула их человечку. Тот с радостью поймал достаточно щедрый аванс.

— Благодарю, хозяин. Мое имя Аориэу. Не буду скрывать, что я по происхождению из Древних. Мои односельчане изгнали меня из деревни за излишнее прямодушие. Я неделю шел за вами и слегка выучил ваш язык, — заговорил слуга, предупреждая многие вопросы.