Юрий Ижевчанин - Первая колония

"А теперь посмотрите, что нужно делать. Неужели никто из вас не может петь или музицировать? Неужели вы не могли бы спеть им свои песни, сыграть свои мелодии, станцевать свои танцы? Это было бы как разведка перед атакой, и если бы они улыбнулись кому-то из вас, можно было бы считать, что первый рубеж обороны уже пройден без грубой силы в виде дорогого подарка. И уж во всяком случае после подарка нужно было продемонстрировать свое искусство. Улестить словами у вас их пока что не получится. Древний язык вы знаете плохо, а они прекрасно. Но показать, что вы интересные люди, вы могли бы и без знания языка. Вот видите, и здесь все не так просто. Вам приходится вести любовное сражение не с мужиками, только что согнанными в строй, а с искусными и опытными воинами, побывавшими во многих битвах. И пользоваться нужно тем оружием, которым вы владеете не хуже противника."

Такое сравнение опытных женщин с ветеранами-воинами позабавило друзей и заставило их призадуматься. Неужели девственницы, на которых они женятся, это мужики, только что согнанные в строй? Тлирангогашт даже не мог представить, к каким последствиям приведут эти его слова. А сейчас он был просто рад тому, что удалось доходчиво объяснить многие вещи своим новым товарищам. По глазам юношей было видно, что им не терпится возобновить атаку. Княжичи даже пританцовывали, уже, наверно, воображая, как они поразят женщин своим огненным горским танцем.

"Ну я вижу, что вы передохнули, и готовы вновь ринуться в битву. Но прежде освежитесь, как воины после первой схватки. Вина здесь нет, но я вижу родник. Напейтесь и сполоснитесь. Вниз спускаемся, делая вид, что мы занимались боевыми упражнениями. Да так на самом деле и было, только не боевыми, а полководческими. Я тоже приму участие в атаке, но не копируйте мои действия, ищите каждый свое."

И группа пошла на второй раунд боя.

Первоначально казалось, что к противнику подошло серьезное подкрепление: по-прежнему сидевших за столами и танцевавших на площадке художниц окружили старки из свиты Атара и трое несостоявшихся друзей царевича. Но, увидев приближающегося принца с друзьями, они разошлись, видимо, заранее проинструктированные: не мешать военным упражнениям новичков.

Тлирангогашт велел вытащить лютню, и, глядя на Астарссу Иллинор, певицу, которая ему нравилась и которая на него тоже поглядывала с интересом, неожиданно для всех запел только что сочиненную им любовную песню на Древнем языке, которая сложилась у него под влиянием рассказа Однорукого барона о песне, услышанной им в подземной келье монастыря:

Песню нежную вдруг в заточенье своем я услышал,

Звуки лютни твоей разбудили все чувства во мне.

И без ангельских струн из темницы сырой бы не вышел,

Не вернулся б живым я из плена в далекой стране.

В час отчаянья жизнь и любовь невзначай улыбнулись,

В миг победы они упорхнули из рук навсегда,

Пораженья большие мои счастьем вдруг обернулись,

Но душа утекла из ладоней моих, как вода.

И теперь средь богатств своих тяжко страдаю,

Я без сердца живу, не могу никогда я забыть

Тот цветок, быть садовником чьим я желаю,

Свое царство отдам, чтобы корни твои вновь полить.

Но сегодня тебя вдруг увидел близ горных отрогов,

Небо вновь стало синим, и солнце стоит в вышине.

Душу только отдай мне, молю я, моя недотрога,

Чтобы мог я всегда вспоминать о той краткой весне.

Астарсса уже со второго куплета подобрала мелодию к песне, и вдруг продолжила ее в несколько провокационном духе:

Ты, садовник, напрасно назвал меня вновь недотрогой,

Лишь от засухи я вся в колючках для прочих людей,

Без ухода года роза вянет у горной дороги,

Ожидая, когда же любимый вновь встретится с ней.

Ты не видишь, садовник, что корни мои уж засохли?

Ты любовью своей их сегодня обильно полей,

И душа, что томилась напрасно в стволе полудохлом,

На свободу вдруг выйдет совместно с душою твоей.

И вдруг все удивились еще больше. Тлирангогашт, заметив, что Астарсса глядит на голубой цветок в расщелине скалы метрах в пяти над всеми, вдруг сбросил юбку и кафтан, залез на скалу и спустился с цветком в зубах. Певица вся вспыхнула и расцеловала его. Царевич подхватил ее на руки и унес в свой шатер, а художница всю дорогу его целовала и ерошила его волосы.

Вся эта сцена как будто придала азарта друзьям. Они увидели, как царевич соблазнил женщину, ограничившись подарком в виде цветка, который достал, показав свою ловкость и смелость. Они не могли отделаться от впечатления о старкских художницах как о продажных женщинах, хоть и очень высокого полета, а теперь стало ясно, что надо действительно показать себя с лучшей стороны.

Пока разыгрывалась эта сцена, княжичи уже призвали своих музыкантов и начали лихо отплясывать танец типа лезгинки под звуки зурны и барабана. Таких танцев у северян не было, и горцам посчастливилось собрать довольно много восхищенных взглядов. Ничуть не запыхавшись после быстрого танца, Тикотон упал на колено перед одной из восхищенно глядящих на него женщин и запел ей песню любви на родном языке. После этого он вынул из кармана черкески скромные серьги и подал ей. Поцелуй показал всем, что Тикотон победил, и он, по примеру принца, унес женщину к себе в шатер.

Астраконт, не надеясь на свой голос, справился с задачей еще раньше Тикотона. Он просто подошел к самой полной из старкских певиц (горцы вообще не любили слишком худых женщин) и набросил ей на шею снятую с себя золотую цепь. Этот грубый прием после танца оказался действенным, и он, под аплодисменты всех, увел женщину с собой, не осмеливаясь поднять ее на руки, чтобы не опозориться, не донеся до шатра.

И началась азартная охота молодых агашцев. Как уже было твердо им сказано, они не смели выражать счастливым парам никакие знаки зависти или злобы, а поздравляли их с победой в любовной битве. Старки, теперь вернувшиеся как зрители, объяснили им, что с победой нужно поздравлять наутро, а сейчас поздравлять нужно только с успехом и только мужчину, поскольку для него отказ все равно является ударом в сердце, хотя раны настоящий воин переносит, не дрогнув. В этом агашцы со старками сошлись, и те, кому не досталось женских объятий, отправились совместно выпивать, будучи уверены, что остальных им до утра не увидеть.

Царевич вынужден был оторваться от объятий любящей женщины, поскольку его позвали на вечерний прием к отцу. Отец сурово посмотрел на принца. Царевич пал ниц, и на сей раз царь его не поднимал. Наконец, он сказал ему строго:

— Сегодня ты нарушил правила приличия. Я даю тебе наставника, придется тебе оторваться сейчас от женщины и слушать его. Он ждет тебя в твоем шатре.