Олег Борисов - Хейдер. Перечеркнутый герб Ланграссена

— Я так не говорю, — поправил оборотня мужчина. — Я сам вырос в лесу и знаю его законы. А еще я ношу клеймо раба, поэтому говорю с другими не как зажравшийся лорд с высокого трона.

Варулл помолчал и хмыкнул в ответ:

— Наверное, это так. Поэтому я и пошел за тобой… Хорошо, если мой милорд останется таким, когда возьмет свою крепость.

— Останусь, или боги покарают меня…

Не став продолжать разговор, молчаливый попутчик вернулся в свою странную форму полугнома-полузверя и начал разжигать костер. Мохнатый смутсаг перебрался подальше от огня к стене, где и устроился на песке, с интересом разглядывая гостей подземелья. Хейдер попытался было угостить огромную кошку копченым мясом, но та понюхала незнакомую еду и отказалась.

Дождавшись, когда путники позавтракают и соберут вещи, бурый хищник выбрался в коридор и посмотрел на навьюченных бойцов.

— С собой зовет, — проворчал Варулл. — Зверь молодой, недавно ошейник получил. Значит, где-то рядом должны быть йотты.

— Думаешь, они нас пропустят? Если тролли заняли подземные города, им могут не понравиться чужаки.

— Мы, родственники Йюллара, никогда не обижали сыновей Сэттена. Это вы, люди, жгли их пещеры и убивали смутсагов. А мы жили в мире и делились куском мяса и солью. Наши дети играли с котятами, пока тем не ковали доспехи и не отправляли на защиту городов. Нам нечего делить.

— Хорошо бы сказать этим самым йоттам, что я тоже не враг гномам и другим подземным жителям, — с сомнением пробормотал Хейдер. — Сам понимаешь, я смогу справиться лишь с одной такой кошкой, но пара меня порвет на кровавые лоскуты.

— Скажешь, — отрезал оборотень, шагнув в коридор. — Сам и скажешь. А я подтвержу. Будущему лорду надо уметь договариваться с соседями. А раз йотты пришли сюда, они вряд ли уйдут обратно во тьму. Что-то заставило их покинуть насиженные места. И надо узнать, насколько опасно это «что-то». Моему клану надо знать, с чем придется сразиться, когда твой хегтигдем займет перевал, а Гэйлин Утэссот приведет родню в эти подземелья…

Ближе к вечеру путники добрались до окраин подземного города. Резные арки проходов мелькали в тусклом свете чадящих факелов. Разрушенные временем плитки мостовых сменялись ажурными мостками, переброшенными через бездонные провалы. Один зал плавно переходил в другой, а путешественники все шли и шли. Лишь чаще стали мелькать бурые и черные спины смутсагов на соседних галереях, да изредка доносилось сердитое мяуканье, эхом разносясь вокруг.

Наконец проводник легко вбежал в украшенный глазурью дворик, сжатый с трех сторон многоэтажными домами, которые вросли крышами в гранитный потолок пещеры. Развалившись рядом с мраморным крылечком, зверь прищурил глаза и сделал вид, что дремлет.

Оборотень аккуратно сложил на чисто выметенные плиты поклажу, после чего сел рядом, сняв пояс с оружием. Но меч устроил так, чтобы мог обнажить его в любой момент.

Хейдер посмотрел на попутчика и поступил так же: заплечный мешок и торбу с продуктами поставил сбоку, оружие сложил под правую руку и замер неподвижным истуканом слева от Варулла.

Догоревшие факелы пришлось сменить дважды, пока из глубины одного из домов донесся легкий шум. Бастард мог поклясться, что все это время их внимательно разглядывали невидимые глаза.

Тяжело шагая, на крыльцо выбрался хозяин дома. Сгорбленный тролль с тронутым серебром голубым мехом походил на вставшего на дыбы медведя с почти человеческим лицом и вытянутыми до колен руками. Гигант с трудом наклонился, проходя в двери, и теперь застыл на холодных плитах двора рядом с довольным смутсагом, вскочившим на ноги и заурчавшим от удовольствия. Зверь явно гордился своей находкой и показывал хозяину, какую диковинку он привел.

— Народ фотт'н йотт хочет знать, кто потревожил наши границы, — пророкотал тролль.

Подняв волчью морду, Варулл ответил:

— Кузнец клана Утэссот и друг пришли к вам, живущие во тьме.

— Утэссот? — удивился гигант, внимательно разглядывая гостей. — Что делать изгнанным в наших землях?

— То же, что и вам. Мы возвращаемся домой.

Между открытых окон пронесся еле слышный шелест: в домах собрались многочисленные зрители и внимательно слушали каждое слово, донесшееся с площади.

— Да. Мой клан идет домой в горы. Скалы Огаттеслутас так и остались мертвыми, не подарив нам ни радость домашнего очага, ни металлов или угля. Поэтому мы хотим увидеть снега Фьерранлонда хотя бы через перевал. Хотим восстановить заброшенные города, прикрыть спину братьям, которые дерутся на юге.

— И изгнать мой народ? — вздохнул тролль, сгорбившись еще сильнее.

— Разве уважаемых йотта обидели наши слова? Разве кто-то из детей и внуков Троллудов, бородатых гномов, посмел поднять руку на добрых соседей? — вмешался в разговор Хейдер, не дав оборотню ответить.

Надолго замолчав, седовласый гигант разглядывал дерзкого человека, посмевшего помешать чужой беседе. Бастард не двигался, нока тролль буравил его недобрым взглядом, потом услышал вопрос, адресованный гному:

— Кто этот «друг», не знающий правил приличия?

Варулл недовольно оскалился в сторону Хейдера, потом все же ответил:

— Это мой лорд. Он сохранил мне жизнь, и теперь я сопровождаю его домой, на перевал. К Лэгпассе, которая должна принадлежать ему по праву крови.

— Дейста?.. Младший человек, изгнанный из клана?.. Я слышал про него. Глупый человек, дающий неразумные обещания.

— Надо же, даже под землею слышали обо мне, — вздохнул Хейдер. Потом расправил плечи и с усмешкой спросил: — Но разве почтенные йотта слышали, чтобы я не сдержал данное мною слово?

— Ты слишком молод, чтобы твое слово что-либо значило, — пренебрежительно отмахнулся тролль.

Но бастард не позволил смеяться над собой. Его голос налился силой, прорезались жесткие нотки:

— Я хожу во тьме с тех пор, как покинул родной дом. И больше получаю помощь от Гударов, чем от светлых богов. Люди смеются мне вслед и плюют, обвиняя в нарушении заветов предков. Мне говорят, что я должен сдохнуть в канаве, потому что посмел взять силой обещанные отцом земли. Но это семейные проблемы, которые я решу самостоятельно. А вот что мне может сказать тень из легенды, шагнувшая на мостовые гномьего города? Чего стоит твое слово, чужак среди скал, чтобы я мог его взвесить и сравнить с моим?

На площадь волной накатил шум: в окна высовывались рассерженные морды и кричали что-то на непонятном языке. К сожалению, Хейдер не мог разобрать ни слова, он успел освоить лишь несколько диалектов гномьего и не понимал древние наречия других народов.

Не дожидаясь, когда хозяин дома ответит, бастард медленно встал и заговорил снова:

— Гномы приняли меня, признав за мной право на оружие. Темные боги сохранили жизнь, когда я гремел цепями в каменоломнях и дрался с моим верным другом в пещерах Огаттеслутас. Пусть мое имя треплют бродяги Фарэстаттен, но я иду к своей цели и достигну ее. Я стану хозяином Мертвого перевала, закрыв грудью соседей с юга. Я открою рынки для гномов Фьерранлонда и рыбаков Эльгсенваттена. Я буду драться за свою свободу и право моих будущих подданных жить мирно и в достатке в зеленых долинах и между горных кряжей, потому как я это пообещал. И я это сделаю. А что можешь сказать ты, тень былого могучего народа?