Алек Экзалтер - Коромысло Дьявола

Забегая вперед, не могу сей факт не отметить. Позднее это действительно сбывшееся пророческое явление нашло косвенное искаженное отражение в четырех библейских книгах Царств и в Тритоисайе иудеев, текстуально кодифицированных и отредактированных равиннами-платониками. А также еще позже в упованиях мусульман-шиитов на скрытого имама Али.

— Насколько я вас понял, прецептор Павел, действенность и релевантность прорицаний будущего вы определяете их неизреченностью, не так ли? — потребовал уточнения Филипп, напряженно внимавший наставнику.

— Мы, конечно, уклоняемся от темы, рыцарь-неофит, но, пожалуй, вы правы, вопрос стоит кое-каких пояснений.

Прорицание неведомого будущего — занятие достаточно сложное и неблагодарное. Зависит оно не только от провидческого дара и предзнания пророка, но и от свободы воли того, кто вопрошает прорицателя или каким-либо иным образом узнает о вероятном предопределении. Подчеркиваю, далеко не безусловно имеющем место быть в будущем, но всего лишь располагающимся в четких пределах вероятностей, непосредственно связанных с настоящим.

Таким образом любое действие или бездействие субъекта, предполагающего знание своей судьбы, вызывает опосредованное вмешательство в распределение темпоральных вероятностей. Отсюда вытекает первая аксиома релевантного однозначного прорицания.

Она гласит: чем больше субъектов и агентов предсказания о нем наслышаны, тем менее вероятность его реализации.

Иными словами, на вопрос о предопределении может точно ответить только Бог, им располагающий в полной мере. Людям лишь дозволено многозначительно предполагать, предсказывая будущее.

На этом основании всякие сбывшиеся пророчества либо многовариантны, двусмысленны и позволяют неоднозначное толкование. Либо они существуют в исключительной форме завета, своего рода предполагаемого соглашения, личного завета прорицающего субъекта с Богом, когда никаким третьим лицам о том неизвестно.

Прежде всего об этом должно быть неведомо тем, кого касается реально неизреченное пророчество, чтобы они путем катастрофического неадекватного обстановке бездействия или, что случается гораздо чаще, своими бестолковыми и неразумными действиями не бросились изменять настоящее, перераспределяя пластичные, легко поддающиеся изменениям спонтанные вероятности будущего.

В частности, когда б два тысячелетия тому назад неразумные иудеи не стали громогласно провозглашать себя монархически богоизбранным народом, то, вероятно, они бы не стали презренным народом христопродавцев, не знающих пророков в своем отечестве.

Тако же германским наци едва ли стоило публично суесловить о некоем моноэтническом Тысячелетнем Рейхе, коль скоро они у себя в Анэнэрбе получили такое-сякое прорицание путем богомерзкой магии и колдовства. И Германия не пребывала бы более четверти века катастрофически разделенной.

К слову, безбожным русским коммунистам-магикам тоже не надо было пугать человечество своими пророчествами о неизбежности целительной мировой социальной революции и некоего ужасно светлого будущего-панацеи, согласно бездарнейшим рецептам, предписанным невежественными аптекарями-материалистами…

Павел Семенович в сердцах выронил в воду наполовину недокуренную гавану и вернулся к прежним историческим наставлениям и к религиозной эллинистической эпохе, еще знать ничего не знавшей о гуманистических доктринах коммунизма и фашизма.

— Не могу сказать, к счастью или к несчастью, эргоники не ведали о мессианском пророчестве, касающемся юноши из царского македонского рода. Тогда как оно стало известным нескольким ноогностикам-апатикам, ни в малейшей степени не разделявшим экспансионистские замыслы своих эргонических коллег.

В первую очередь отцы и братья ноогностики ратовали за технический производительный прогресс в мирных науках и ремеслах, не совместимый с завоевательными грабительскими походами, удержанием покоренных территорий и богатств. В то время как второй их заботой стало развитие образования и просвещения народов, невозможное без обеспечения гражданского мира и согласия вне сословных, этнических и политических границ.

Появление экуменической династии богов-императоров Востока и Запада, возникновение наследственного имперского сословия служилой теократии они сочли неприемлемым вариантом дня грядущего. Не исключаю: кое-кто из них тайно прорицал будущее и скрытым образом действовал от противного, максимально затемняя свои действительные намерения и конкретные действия.

Объявлять о мессианстве царя Александра было поздно. Он вне эпигностического пророчества сделался поистине Великим, завоевав персидскую державу и готовясь к более успешному походу в Индию.

Оставалось лишь одно средство и способ, чреватый непредсказуемыми последствиями и кардинальным перераспределением вероятностей. Иначе говоря, наши ноогностики встали перед необходимостью убрать с шахматной доски ключевую фигуру противника, то есть физически устранить царя Александра, ставленника тщеславных эргоников, стремившихся старательно контролировать экуменическое будущее.

Божественная предопределенность — игра без правил. Ноогностики вовсе не были уверены в правильности и эффективности своего решения. Вслед за Александром стояла блистательная плеяда македонских военачальников, его диадохов-преемников. Во многом именно они обеспечили дивные победы юного царя в исторических судьбоносных битвах с могущественными персами.

Перед лицом неизреченного божества, непостижимо властвующим над предопределением, все равны. Любой из диадохов мог по его воле стать первым, сделав неравными себе остальных.

Скажем, в более поздние времена римского принципата титул императора вселенной, опирающегося на непобедимые легионы, не уходил в небытие, но обретал нового носителя имперских регалий.

Македонская фаланга была не менее победоносна, чем римские легионы. Но случилось как раз то, чего меньше всего ожидали ноогностики и эргоники.

Молодой и физически крепкий Александр Великий подозрительно и скоропостижно умер от простуды, очевидно, получив вирулентный штамм модифицированного вируса гриппа, видимо, созданный кем-то из адептов теургической медицины, согласно давней традиции изучавших моровые поветрия. Однако с его смертью бесстрашные военначальники-диадохи почему-то не стали бороться за титул императора в пароксизме ничем рационально необъяснимого миролюбия и трусливого пацифизма.

Они относительно мирно и покладисто поделили между собой бывшие персидские сатрапии и завоеванные страны, вдруг начисто забыв о доблестных имперских замыслах и глобальных экуменических планах. Будто им их исподволь долгие годы не внушали наши эргоники, знавшие и понимавшие как невидимо контролировать и манипулировать власть имущими.