Алек Экзалтер - Коромысло Дьявола

Во многая оных противоречивых диалектических "если бы да кабы" и состоит, рыцарь Филипп, сокровенный смысл сослагательного наклонения человеческой истории.

Тот, кто бездумно предполагает, будто в истории не кроется сослагательный модус, и она не составлена из неисчислимых языковых конъюнктивов, субъюнктивов и модальностей, глубоко заблуждается.

Императивы Божественного Провидения нам не ведомы. Посему то, что вчера с гневом отвергалось одними людьми, сегодня другими превозносится до небес. А завтра позавчерашние открытия и забытые откровения вновь берутся на щит.

Ни один из вариантов, ни одна опция в исторических процессах не пропадают втуне. Тем или иным образом нереализованные прежде возможности находят свое вероятное продолжение спустя десятилетия, века или тысячи лет человеческой истории.

Когда б, разумеется, данные модальности самодовлеюще не притязают на тотальное формирование экуменического бытия в непреложном соответствии своим образцам и моделям, никоим образом не являющимися абсолютной истиной…

"Так-так… Возможно, достопочтенных отцов-ноогностиков, апатиков и эргоников подвело таки под монастырь их стремление к абсолюту, эллинской красоте и к римскому перфекционизму и упорядоченности. Не надо было, ребята, для древних дикарей-поганцев такую красивую и умную книжку издавать, жемчуга метать, орфографией и полиграфией увлекаться," — огорченно думал Филипп, рассматривая со всех сторон и поворачивая трехмерное изображение "Продиптиха".

Полистал он и филигранно отпечатанные на пергаменте страницы античной инкунабулы, где в правой колонке был напечатан текст Апокалипсиса Творения, а слева, параллельно ему — Евангелие Бога пресуществленного.

— Потому-то ее и нарекли двукнижием-продиптихом, — чутко прокомментировала ему виртуальное изображение учебная программа голосом прецептора Павла.

"Проще надо было быть, милостивые государи-харизматики и государыни-харизматички. Тогда бы люди к вам потянулись в поисках света во тьме и черной ночной тьмы в белом дневном свете.

Или же вам следовало бы обойтись без перекрестных ссылок и переплетения смыслов на любой страничке. Вон как в первой "Дихобиблии", где сперва шел текст "Творения", а с конца, переворачиваем, глядишь, вот вам "Евангелие"…

Не знаю, может, им стоило в отдельных изданиях отпечатать оба текста со ссылками на полях, как в синоптических евангелиях… Из рака ноги, типично перемудрили, переборщили", — размышлял Филипп, завязывая перед зеркалом галстук.

Выглядеть аноптическому рыцарю Филиппу, как это ни парадоксально, нынче требуется не "из рака ноги, но на миллион долларов, не меньше". Ведь помимо воскресной службы сегодня ему предстоит явиться на традиционном обеде дружной семьи Ирнеевых, единодушно отдававших должное уважение пище телесной и питательной, по-домашнему причащаясь вином и хлебом насущным.

То, что не хлебом единым жив человек, ближних родственников Филиппа ни на гран не смущало. И так сойдет. Оно вам типично по-белоросски, когда едено сыто-пьяно, и войны нет…

Наш герой евангелически прощал ближним обыденную и заурядную бездуховность. Потому как домашние человека суть враги его, коим непременно следует подставлять левую щеку, когда им взбредет в дурную башку съездить вам по правому уху.

Уши-то за воскресным обедом никак не заткнешь, почтительно выслушивая дурацкие сентенции и родительские нравоучения.

"В уродской семье, сам уродом делаешься…"

Отца и мать Филипп почитал, уважал и потому за обедом душеспасительных бесед в пику им не вел. Вполне достаточно, коль скоро он не забывает помолиться об их заблудших в материализме душах и благочестиво просит Бога ниспослать им то, чего они сами себе желают.

Нисколько наш герой не возражал, если бы отец Олег Игоревич пробил через пень-колоду, вкривь и вкось по академическим инстанциям докторскую диссертацию. Впрямь, на то нужна Господня воля, дабы учитель средней школы по прозванию Проглот-Полиглот, короче, Проп стал бы доктором педагогических наук.

Филипп также ничего не имел против того, чтобы матери Амелии Иосифовне удалось подсидеть директора гимназии и Божьим попущением сесть в руководящее кресло на страх и ужас гимназистам, гимназисткам, а также педагогическому коллективу.

Кто она такая Химица-Вырви-глаз, он знал не понаслышке. Сам одиннадцать лет прожил и отучился в роли "Химициного сынка". По правде сказать, так его называли заглазно и шепотом. С пятого класса Фила-каратиста как-нибудь обзывать стало небезопасно.

Зато сестрица, всем естественным наукам предпочитающая учить детей химии, так, наверное, и останется на всю жизнь Ленкой-Химозой. Правда, в последнее время Химозу даже за глаза злоязычные гимназисты принялись звать по отчеству. Совсем не уважительно, но акцентировано с дефисом "Але-говна". На свою беду она стала представляться детям не Еленой Олеговной, а по-белоросски Аленой, без "ё".

— Вот ей имя-отчество наши дети малость подсократили, — как-то за обедом каустически пошутила мать семейства, она же замдиректора гимназии с длинным индейским прозвищем Химица-Вырви-глаз.

Видать, не зря она с давних пор заслужила его за ядовитые разносы, а также едкие издевательские разборки с нарушителями учебной, трудовой дисциплины и административно-педагогических порядков. Втихую с легкой руки директора, видимо, проклинавшего свою тяжелую участь, Амелия Иосифовна так же заслужено носила кличку Зверь-баба.

Также Амелия Иосифовна, она же мама-теща и непререкаемый глава семьи надежно как на колбу с ядовитым химпрепаратом приклеила на зятя кличку-ярлык Яша Психун. Он-то и числился в семействе Ирнеевых главным клоуном, а не Филька-богомолец, чуть что темневший глазами словно грозовая туча, какая вот-вот должна разразиться громами и молниями или же чем-нибудь похуже…

Однажды на кухне сестра Химоза и зять Психун весьма неосторожно взялись подтрунивать над религиозными верованиями шурина-первокурсника, нисколько не отвечавшими их материалистическому мировоззрению. Пострадали оба молодожена, как они потом суеверно говорили, "от дурного Филькиного глаза".

На самом деле не на шутку разозленный Филипп совсем не смотрел на посудину с куриным бульоном, только что снятую с огня. Обжигающий, с пылу с жару бульончик сам по себе опрокинулся на Ленкины окорока. Да и кастрюльку Ленка, нечеловечески заорав, сама задом отфуболила молодому супругу прямиком на мужественное генитальное место.

Ошпаренный Яша Психун заорал куда громче молодой супруги и принялся зажигательно скакать по тесной кухне, выбрасывая коленца наподобие девок-плясуний во французском канкане. Не отставала от него по части танцевального мастерства и Ленка-Химоза, горячо отплясывая вприсядку то ли украинский гопак, то ли русскую камаринскую.