Анатолий Нейтак - Попытка говорить 1. Человек дороги

Так, а вот и он сам, лёгок на помине. Склоняется, заглядывая в глаза:

- С возвращением. Как самочувствие?

Могу ли я шевелить губами? Похоже, что не могу. Значит, будем общаться мысленно.

"А то ты не знаешь. Если одним словом – странно. Это, часом, не ты ли меня приложил чарами умиротворяюще-отвлекающего действия? И почему я собственного тела не чувствую?"

Айс посмотрел куда-то в сторону.

- Ну что, убедилась? – поинтересовался он иронически на языке, уже ничуть не похожем на реммитау.

- Нетипичная реакция, – на том же языке откликнулась женщина. Голос незнакомый, но раз услышишь – не забудешь: густой, мелодичный, сдержанно-мощный. И напитанный магией до предела, если не за пределом. Это кем же надо быть, чтобы простое утверждение оставляло в своём шлейфе такое количество Силы? Неужели здесь…

Надо мной склонилось ещё одно лицо, и я чуть было не уверился, что по-прежнему брежу.

Голова раза в полтора крупнее человеческой. Очень широкий и высокий лоб, острый подбородок. Глаза – вдвое больше людских. Без белков, без радужек, без зрачков – сплошь дымная, фосфоресцирующая зелень множества плывущих оттенков. Вместо ушей – этакие "радарные сетки", вместо волос колышется чувствительный "мох". Роговой вырост на месте носа лишён ноздрей, но губы, как ни странно, практически такие же, как у людей – просто мало отличаются оттенком от жёлто-зелёной кожи лица. А из-за плеч выглядывают какие-то когтистые отростки: не то щупальца, не то псевдоподии, не то нечто, уже вовсе не поддающееся классификации.

Вот это – Изменённая так Изменённая. Мутант в гиперкубе. Завидуй, Кремень!

- Будем знакомы, Рин Бродяга, – говорит Изменённая. – Я – Сьолвэн по прозвищу Мать, друг Айса Молнии. Все вы нынче – мои гости… ну а ты – ещё и мой пациент.

"Вы… риллу?"

Улыбка была мне ответом. Вполне человеческая, с ироничным прищуром.

- Лучше на "ты", если не возражаешь. Спасибо за комплимент, но нет, не риллу. Всего лишь риллути. Теффор, властитель-и-опора домена Теффор – мой гражданский муж.

"О".

Новая улыбка.

- Твой друг расскажет тебе, что к чему, а я пока удалюсь. Дела.

Дело было так.

Когда я произвёл свой рискованный трюк с пробуждением воли Айса, это заняло всего-то пару секунд по времени внешнего мира. После чего я, и без того выглядевший не слишком здорово, стал совсем уже серо-синим и откинулся в обморок полукоматозного типа. Зато место павшего бойца занял вернувшийся в норму Айс. И моментально, пока Гуллес не успел опомниться, его "обжал" и "построил" (благо по причинам, кои будут изложены ниже, операции эти требовали не так много усилий, как обычно). А потом Айс порекомендовал Горняку задать "построенному" кое-какие вопросы. Врать и даже умалчивать в таком состоянии Гуллес не мог, поведал же такое, что патрульным оставалось лишь скрежетать зубами и вопиять к небесам: где были наши глаза?!

Гуано действительно копилось долго и оказалось на редкость вонючим.

Началось всё с мелочей, как оно всегда бывает. Проводя исследования в области зелёной магии (конкретно говоря – вирусно-фармакологической алхимии), один из слишком талантливых учеников Гуллеса искал средство, уменьшающее агрессивность. А создал препарат, избирательно гасящий волю. Полностью и вообще.

Точнее говоря, не на препарат даже, а культуру вируса. Правда, изобретение это работало только с людьми или достаточно близкими к ним по строению нервной системы высшими млекопитающими – например, собаками, для которых оно, собственно, и создавалось… но зато работало с гарантией.

На уровне физиологии дрянь, маркированная изобретателем как штамм Д-17, блокировала строго определённые центры и нейронные цепочки в мозгу. А на уровне ауры – аккуратненько так перекрывала проективные области, отвечающие за проявления свободной воли.

Причём побочных последствий – самый минимум. Идеальная избирательность.

Память оставалась в неприкосновенности. Сохранялись в полном объёме все навыки. Даже эмоциональная сфера почти не страдала, даже мышление – в части оперирования готовыми алгоритмами – оставалось таким, как было. Усваивать новую информацию и нарабатывать новые умения обработанные могли по-прежнему. Как выяснилось впоследствии, у некоторых людей, обработанных Д-17, обучаемость даже увеличивалась, потому что всякие "не могу" и "не хочу" утрачивали силу.

Другое дело, что прогресс в магии штамм останавливал: слишком многое здесь зависит от творческих способностей, от хрупких взаимосвязей, блокировать которые (как, впрочем, и простимулировать) может даже перемена погоды. Какое уж там творчество, если обработанный не мог не то что рубаху в жару снять – кружку с водой к губам поднести без приказа! Так и умирал от жажды, сидя рядом с этой чёртовой кружкой. Д-17 обрубал всякую связь между внутренней мотивацией и совершаемыми действиями. Хотя с внешней мотивацией (то бишь исполнением приказов) всё оставалось в полном порядке.

Будь препарат чисто химическим, его действие со временем прекращалось бы. А будь он чисто магическим, жертву можно было бы вернуть к норме контрмагией. Как говорится, если один кузнец закуёт раба, другой может его расковать. Однако дело в том, что комплексное воздействие алхимического яда подкреплялось штаммом, фиксирующим произошедшие изменения – и вот уже после этого возврат к норме становился невозможен. Так человек с перебитым позвоночником больше не может ходить сам.

Айса-то я к норме вернул, но его волевые центры ещё не были уничтожены, всего лишь подавлены. К тому же я воспользовался для "исцеления" отнюдь НЕ магией…

Кстати, к вопросу об обнаруженном нами трупе с сожжённым лицом. Его убили не при помощи экзотического и дорогостоящего жезла. Айс ошибся, но ошибся вполне простительно. Бедняга, которого мы нашли, был убит одним из лишённых воли – из числа тех, чьи действия по причине давности превращения не несли уже совершенно ничего личного. Автоматизировались полностью и окончательно.

Но я снова забегаю вперёд.

Итак, ученик Гуллеса изобрёл штамм Д-17. Испытал его на собаках, вполне удачно. Потом спонтанно, без продуманного плана, испробовал его на своём отчиме, пьянице и поганце. Пить отчим бросил. Да и характер его более значения не имел, ибо лишился он характера своего. Только вот – эх, жалость-то какая! – всего через полторы декады подопытный пропорол ногу и оттого скончался. Вообще-то ранка была пустяковая, но за два часа из неё, расположенной в неудобном месте, натекло достаточно, чтобы прикончить лишённого собственной воли. Которому наказали: работай! – и не успели отменить наказ. Чертовски странная получилась смерть.

После этого ученик решил пойти к венре Гуллесу с повинной, но в ночь перед разговором этот непризнанный гений додумался до иерархического вербального программирования. То бишь переоткрыл законы робототехники Азимова. Окрылённый, он возомнил, что откровенничать с начальством не обязан, но способен незаметно подсунуть ему Д-17. Хе-хе. Закончилось дело закономерно: после мастерски проведённой подмены бокалов ученичок сам отведал своего зелья.