Анатолий Нейтак - Камень и Ветра 5. Путь наверх

- Вот как? И что же нечеловеческого вы во мне усматриваете?

- Да хотя бы взгляд. У людей не бывает таких глаз! Разве что у людей, побывавших в аду и сумевших оттуда вернуться.

Ого! Изумительная точность для случайной догадки. Что это: красивый оборот речи или он действительно ощутил что-то, выходящее за рамки обыденного опыта?

Мы с Устэром переглянулись.

"Ты раньше обращал внимание на Хиргеса? Проверял его на наличие особых талантов?"

"Нет. И, похоже, напрасно…"

- Знаете, полковник, – сказала я медленно, – а вы весьма проницательны. Более чем. Мне действительно доводилось бывать в месте, весьма похожем на ад, и возвращаться оттуда. Кроме того, некоторое время назад я поставила эксперимент на себе самой, и с момента его завершения моя природа стала более сложной, чем у обычных людей.

- Скажите прямо: кто вы?

- В высоком интарийском нет подходящего слова. Давайте остановимся на том, что я своего рода оборотень.

- Хорошо. А в кого вы оборачиваетесь?

- Эйрас, не стоит…

- А ты, ученик, не вмешивайся.

Превращаться на глазах у непосвящённых в костяного дракона я не собиралась. А вот в очередной раз продемонстрировать Устэру и остальным возможности Бесконечного наречия…

Я отошла в угол, выдохнула – и произнесла первое Слово. После чего на том месте, где я стояла, появился перевитый тугими жилами малых течений, прошитый пузырьками столб воды от пола до потолка. Второе Слово. Водяной столб рушится сам в себя, превращаясь в громадную – с человека ростом даже в сидячем положении – чёрную кошку. Глаза у твари не под цвет шкуры, а ярко-зелёные… с сияющими алым пламенем узкими зрачками. Третье Слово – голем, состоящий сплошь из сверкающих, опалесцирующих, преломляющих свет полудрагоценных камней. Четвёртое Слово: змея в броне голубой чешуи. Пятое Слово: висящий в воздухе, излучающий ледяное сияние двуручный клинок. Шестое: живой туман. Седьмое: грузная и грозная тень в плаще с низко надвинутым капюшоном. Восьмое: бьющий крыльями по воздуху ворон. Девятое: жуткая тварь вроде многоножки, вставшая на задние лапы и щёлкающая жвалами. Десятое: Эйрас сур Тральгим с бастардом в руках, застывшая в пятой оборонительной позиции.

Как ни удивительно, спокойнее всех перенесла демонстрацию прекрасная эльи Эннелия, нежный столичный цветок. Она просто не восприняла происходящее всерьёз. Превратись я в жерло вулканической печи, полное жидкого камня, она отшатнулась бы, спасаясь от жара, но не удивилась и не слишком испугалась.

- Ну как, полковник? Кэптен? Хватит с вас или мне ещё во что-нибудь перевоплотиться?

- Это были иллюзии? – поинтересовался Сильвезий.

- Ты же знаешь, что иллюзии мне даются крайне скверно. Хотя… в некотором смысле эти формы были именно иллюзиями, только иллюзиями предельными, почти не отличающимися от материальных предметов. Видел те стулья в пустой комнате? Мы на них сидели.

- Скажите уж прямо, эльи: чего вы НЕ можете?

- Вам честный ответ, полковник, или успокаивающий?

Хиргес и Дормалий переглянулись.

- Оба, – сказал кэптен. – А мы уж разберёмся, какой нас больше устраивает.

- Люблю умных мужчин, – мурлыкнула я. Дормалий смутился. Хиргес нахмурился. – Вот вам честный ответ: я не знаю.

Физиономии у полковника и кэптена вытянулись. Устэр отсалютовал мне своим бокалом.

- Творить миры я не могу. Не могу менять прошлое по своему разумению. Не могу напрямую перекраивать будущее. Есть вещи, на которые мне просто не хватит сил. Если вдруг тонкая магическая механика "Ночной птицы" выйдет из строя, я смогу удержать судно в воздухе. А вот перенести на новое место даже такой маленький городок, как Дербог, я не сумею. Всё это и ещё многое я не могу сделать сейчас, а вот в будущем – как знать? Но всё это не имеет особого значения, потому что успокаивающий ответ на ваш вопрос звучит так: я вас не предам. Не отвернусь в трудную минуту, не откажу в помощи, не промолчу, если смогу дать совет. И не потому, что я не могу этого, как бескрылый червяк не может взлететь. Я НЕ МОГУ – не умею, и учиться не хочу – поступать подобным образом с людьми, которые мне небезразличны.

- Просто замечательно, – Хиргес хранил верность своей мрачности, как паладин – даме сердца. – Мы потратили уйму времени на фокусы, а главное так и осталось не решённым. Что нам делать, если Виналий, да падёт Мрак на его душонку, действительно выделит для пехотной операции недостаточные силы?

- А ведь вас причислили к умным мужчинам, полковник, – Глаза Сильвезия опасно блеснули. – Неужели не ясно? Планируйте с уважаемым кэптеном операцию теми силами, какие у вас имеются, а мы с эльи Эйрас будем наблюдать… и дадим совет, и укажем, что станет возможным после нашего прямого вмешательства, и не откажем в помощи, когда придёт черёд делу.

- Но как мы можем полагаться на вас? – спросил Хиргес напрямую.

- Просто, – отрезала я. – Не уподобляясь Виналию. Славы хватит всем, полковник.

Ранним утром пятого дня восьмого месяца года 1786 от Краха Империи (от Восшествия Ойдельской Династии – года 810) Восемнадцатый полк под командованием Хиргеса форсировал Минаэлу. После ожесточённых боёв под Дербогом Восемнадцатый полк потерял до трети списочного состава, и поэтому пять военных транспортов ординар-эскадры нур-кэптена Тирвелия перенесли полк за один приём, что в обычных обстоятельствах было бы возможно лишь для усиленной эскадры. Начало операции дагарцы в буквальном смысле проморгали, поскольку от Минаэлы поднялся необычайно густой туман, а наблюдателей на вышках, имеющих при себе предоставленные Гильдией усилители зрения, в критически важные минуты сморил неестественный сон. Несколько позже странный сон набрал силу настоящей эпидемии. Солдаты Хиргеса устали поминать обитателей преисподней и небес, стаскивая спящих дагарцев к освобождённым транспортам для отправки в тыл, в лагеря для военнопленных.

К полудню первого дня операции на правобережье Минаэлы в оборонительных порядках дагарцев образовался разрыв шириной более пяти миль, о котором командование противника (да и "своё" командование, коли на то пошло, тоже) не подозревало. Отдельное сапёрное подразделение майора Догана ударными темпами начало сооружать наплавной мост через Минаэлу. К Дербогу, в штаб, полетело одно из разведывательных воздушных судов с сообщением о достигнутых результатах и просьбой о подкреплениях. Вскоре курьер вернулся… без какого-либо ответа.

Меж тем основные силы кэптена Дормалия тоже отнюдь не бездействовали. На трёх случайно выбранных участках фронта его таннелерры с самого рассвета совершали короткие отвлекающие налёты, подвергая бомбардировке полевые укрепления, артиллерийские склады, походные кухни – одним словом, все уязвимые для воздушных атак цели. Два агорбальна и полуэскадра нур-кэптена Лесия совершили катастрофический по своим результатам налёт на один из опорных пунктов обороны Дагара, форт Мертан. Ожесточённый зенитный огонь сильно повредил обшивку таннелерр класса "Штурм", не столь хорошо защищённых, как гиганты-агорбальны, но ливень бомб быстро подавил организованное сопротивление. Дело довершила колоссальная мощь боевых талисманов. "Гранитный гром" на три четверти опустошил запас энергии в цепях-накопителях, но полностью сровнял с землёй стены и внутренние постройки форта, а "Ледяная смерть" запорошила руины Мертана и всю округу в радиусе полумили толстым слоем снега.