Дэвид Гейдер - Призыв

— С каждой ночью все хуже, — мрачно добавил Келль.

— Только не у меня! — вскинул руку Дункан. — Со мной все в порядке.

Фиона с подозрением глянула на него:

— Ты уверен? Я могла бы поклясться, что…

— Нет-нет! Мне просто снился сыр.

— О, со мной это тоже бывает, — засмеялся Мэрик.

— Правда? Фиона превращала порождений тьмы в огромные столбы сыра, и я все думал: “Почему именно сыр?

Я терпеть его не могу!” Но она не хотела пускать в ход другие заклинания и очень разозлилась на меня.

— Так, как сейчас? — Мэрик указал на эльфийку, которая и вправду смотрела на них, сердито сверкая глазами.

— Ну что за болваны! — проворчала она, выразительно закатив глаза.

— Думаю, все дело было в том, что ей как раз сыр очень нравится, — доверительно сообщил Дункан Мэрику. — Она то и дело откусывала от какого-нибудь столба солидный кусок. А я только чуял запах немытых ног.

— Это отвратительно!

— Вот и я сказал то же самое!

Впереди из сумрака вдруг возникла Женевьева, и ее явление подействовало на болтунов как ушат холодной воды.

— Почему вы сбавили шаг? — резко спросила она. — Мы уже пришли.

Не дожидаясь ответа, она круто развернулась и удалилась.

Все торопливо бросились за командором и очень скоро обнаружили, что она права.

Фиона подняла посох, и его белое сияние, усилившись, разлилось по пещере, но так и не сумело осветить ее всю. Дункана было такое ощущение, словно они нарушили покой гробницы — исполинского подземного чертога, в котором столетиями обращались во прах скелеты древних гномьих зданий. Он видел бренные останки обрушившихся галерей, рухнувшие наземь и разбившиеся на куски колонны и статуи, выпотрошенные строения.

Когда-то здесь был бурлящий жизнью город, а теперь остались только прах и безмолвие. На всем толстым слоем лежала черная пыль, а в вышине, под самым сводом, словно повисла серая туча, слепленная из странного вида комков. Если это были остатки паутины, сожженной восемь лет назад, значит, хозяева до сих пор ее не восстановили. Быть может, гигантские пауки перебрались на другое место жительства? Хотелось бы надеяться.

— Тейг Ортан, — почти беззвучно прошептал Мэрик.

Дункан заметил в его отрешенном взгляде страх. Такое происходило всякий раз, когда Мэрик вспоминал о прошлом путешествии по Глубинным тропам. Видя это, Дункан дивился, почему этот человек, несмотря на всю важность их миссии, вообще согласился вернуться сюда.

Женевьева настороженно выставила перед собой меч. Собственно говоря, все они сейчас держали оружие наготове и напряженно всматривались в неподвижную темноту, ожидая, что на них хлынет орда чудовищ.

— Здесь что-нибудь изменилось? — спросила Женевьева, обращаясь к Мэрику.

— Паутины стало поменьше.

Командор махнула рукой Келлю. Охотник вышел вперед и, опустившись на колени, стал осматривать толстый слой пыли и грязи, покрывавший каменный пол. Кромсай обошел его, принюхался к полу и чихнул.

— В последнее время в этой пещере было оживленно.

Большинство следов совсем свежие и принадлежат порождениям тьмы.

— А мой брат? — спросила Женевьева.

Келль промолчал, оставив вопрос без ответа. Он пристально смотрел на слой пыли, словно его светлые глаза могли различить в едва заметных следах нечто такое, что всем остальным увидеть было не под силу. Дункан подозревал, что дело именно в этом. Охотник обладал чувствительностью к скверне, которая намного превосходила все навыки следопыта, полученные им на службе у Воинов Пепла. Он всегда первым чуял присутствие порождений тьмы и мог различить отдельные их виды только по запаху. Иные Серые Стражи утверждали, будто Келль способен точно так же учуять и своих собратьев по ордену, различить издалека, кто есть кто, — как будто они были порождениями тьмы. Если это было и так, сам охотник на этот счет никогда не высказывался.

— Да, твой брат проходил здесь, — наконец подтвердил он.

— Куда он пошел?

Келль глянул на Женевьеву, выразительно выгнув бровь:

— Я, конечно, знаю его запах, но даже мне не под силу в этаком смешении следов… Я знаю только, что он здесь был.

Женевьева досадливо нахмурилась и бессильно взглянула в окутанную мраком даль тейга. Затем, стиснув зубы, повернулась к остальным:

— Тогда мы будем обшаривать каждую пядь этих развалин, пока не отыщем хоть какой-нибудь след моего брата.

— Откуда нам знать, что такой след вообще существует? — спросил Мэрик. — Он мог просто пройти через пещеру. Или пробежать, спасаясь от погони.

— Тогда выясним, куда он убежал, — проворчала Женевьева.

Положив меч на плечо, она развернулась и решительно зашагала по разрушенным улицам древнего тейга. Остальные беспрекословно последовали за ней.

Некоторое время они осторожно пробирались по узким проходам между зданиями. Кое-где стены и галереи обвалились, засыпав путь крупными обломками камня, но так было не везде. Многие арки, покрытые рунами, и искусные изваяния устояли под натиском времени, и это было наилучшим свидетельством высокого мастерства древних гномов.

Посох Фионы заливал все окрест беспощадно ярким светом, но и порождал множество теней. Повсюду, куда ни глядел Дункан, за пределами света лежала непроглядная тьма, таилась за статуями и в дверных проемах, надежно укрывая тайны, которые хранил древний тейг. Юноше представлялось, что там, во мраке, засели пауки, о которых рассказывал Мэрик, их многочисленные черные глазки следят за каждым шагом отряда, выжидая, когда он зайдет так далеко, что отступать уже будет некуда.

Он зябко потер руки, внезапно почувствовав, что замерз, и Фиона метнула на него сумрачный взгляд. Она держала посох наготове, зорко высматривая, не появится враг. И точно так же вели себя все остальные. Единственным звуком, кроме их приглушенных пылью шагов, было ворчание Кромсая. Шерсть у пса стояла дыбом, и он явно считал своим долгом вперить пристальный взгляд во всякое здание, мимо которого они проходили.

Один только Мэрик, похоже, не готовился к неизбежному бою. Он шел, небрежно опустив руку с мечом, всматривался в стены, и взгляд его широко открытых глаз был печален. Про пауков он рассказал, но что же еще произошло восемь лет назад в этом тейге? Вспоминал ли Мэрик свою возлюбленную, эльфийку? Или думал о своей жене?

Они миновали каменную арку. Стена по обе стороны от нее рухнула, и растрескавшийся, покрытый пылью каменный изгиб одиноко маячил в темноте. Наверху были высечены большие руны, и Ута, задержавшись, устремила на них неподвижный взгляд. Угрюмое лицо ее было непроницаемо.

— В чем дело? — негромко спросил Келль, который шел следом за ней.

Ута сделала несколько жестов, но Дункан смог распознать только один из них — “семья”. Он понял, что это место, по всей вероятности, когда-то принадлежало гномьему дому, из которого происходила Ута, а стало быть, ее предкам. Келль понимающе кивнул и похлопал гномку по плечу. Она все так же неотрывно смотрела на арку, и в глазах ее была затаенная решимость.