Наталья Свиридова - Теплый мир

— Что ты предлагаешь?

— Постараться проникнуть им в душу, понять. Чтобы они поняли нас. Дело в том, что мы слишком разные…

— Ты хочешь, чтобы мы поняли их? — Рокот усмехнулся. — Они дикари! Они ничего не знают! Нам не о чем разговаривать, мы…

— Мы же шли сюда не завоевывать! Мы шли просвещать, распространять истинную Веру! — глаза Стела изумленно раскрылись.

— Ты в это искренне веришь? Знаешь, ты бываешь наивен. Они не хотят нас слышать! Они не в состоянии что-либо понимать! Их разум ограничен! Они просто должны принять нашу Веру! Может быть, тогда мы хотя бы сможем спасти их от Вечных Сумерек, даровав Вечную жизнь, поможем обрести бессмертную душу. Разве это не является уже достойной платой за все услуги, которые они нам окажут? — Рокот ухмыльнулся.

— Но мы должны хотя бы попытаться понять…

— Разговор окончен! — резко оборвал его предводитель. — Иди!

Стел помедлил секунду и вышел. Почему-то ему не хотелось идти к своей палатке, и он решил переночевать на старом месте у Реки, рядом с Ивой. Здесь было хорошо и спокойно, кучерявые облака быстро скользили по звездам, то скрывая их от глаз, то позволяя беспрепятственно освещать серебристый лунный мир ночи. Оказалось, что "нести свет" каждый понимал по-своему. Рокоту просто хотелось власти. И это их так долго готовили к "великой миссии"! Это они были лучшими из лучших! Их тренировали, обучали. Они долго не видели родных. И вот они пришли в чужие, неизведанные земли, чтобы покорять. От этой мысли у Стела даже мурашки прошли по коже. И это в их век знаний и науки! Подданные Меча и Света. Да уж. Они друг друга-то услышать не могут. Что уж говорить о каком-то взаимопонимании с Маленьким Народом? Стел поднял глаза на луну, которая смотрела в реку своим немигающим глазом. Вдруг он услышал плеск воды: на другом берегу ему рукой махала небольшая женская фигурка.

— Рани, сестренка! — стразу догадался он.

Стел стал на самодельный плот и переправился к ней. Вскоре они уже вместе смотрели на луну.

Выходя из дома Пшеницы, Белянка прильнула к Стрелку:

— Я не хочу идти с Горлицей в дом под старой сосной! — прошептала она, по-детски тараща глаза. — Она стала совсем другой. Там больше не мой дом.

Стрелок улыбнулся, и она увидела в его глазах знакомый отблеск, запомнившийся ей еще со дня встречи Нового Лета. Он прижал ее к себе и потрепал за волосы:

— А давай посидим у реки? — в его голосе звучали ребяческие нотки.

Белянка открыто улыбнулась:

— Давай! — впервые за последний месяц ей стало просто легко и хорошо.

Холодная вода дарила ощущение чистоты и свободы. Они искупались и теперь сидели на мягкой траве, на берегу. Огромная белая луна светила отраженным светом, заливая серебром все вокруг.

— Как хорошо! Я счастлива! Ты не поверишь! Я, наверное, счастлива впервые по-настоящему, — глаза Бели блестели то ли от холодного купания, то ли от радости, то ли от слез. А, может, это всего лишь отражалась луна.

— Знаешь, я сейчас тоже счастлив! Вода унесла с собой все проблемы и страхи минувшего дня, — неожиданно он крепко-крепко к ней прижался и поцеловал.

— Кажется, что с момента нашей первой прогулки по Реке прошло уже много-много лет, а ведь чуть больше месяца минуло, — вздохнула Белянка.

— Беля, Белочка, Беляночка, — он зарылся в ее пушистые светлые волосы.

— Меня так мама называла, только я ее плохо помню, — теперь на ее глазах точно блестели слезы.

Стрелок молча поцеловал ее сначала в левый, а потом в правый глаз. Она тихо засмеялась. Какое-то время они сидели в тишине, нарушаемой лишь ночными шорохами да плеском воды в Реке.

— Я люблю тебя! — неожиданно сказала Белянка, глядя в его глаза, которые сейчас были темно-синими, словно отражавшими звездное небо. — Я ведь никогда раньше тебе это не говорила. А теперь мне кажется, я просто обязана это сказать!

Он помолчал, глядя на нее в упор:

— А я люблю тебя! Я никогда и никого раньше так не любил!

И Белянка чувствовала, что это правда. Ей захотелось, чтобы эта ночь никогда не заканчивалась, чтобы это мгновение счастья не уходило, но оно безвозвратно утекало в прошлое, проскальзывая мимо сомкнутых пальцев, тщетно пытавшихся удержать время.

— Мы всегда будем вместе? — спросил он, улыбаясь. — Прогоним этих Чужих с их новой Верой и будем счастливы!

Резко как будто кто-то ударил железным молотом по натянутым нервам, на Белянку обрушилась темная, непроглядная, безлунная ночь. Холодок, не дававший ей покоя, словно вырвался наружу. Рыдания сдавили горло. Она уткнулась носом в его плечо и разревелась.

— Что ты? Что ты? — Стрелок растерянно гладил ее по волосам. — Что случилось? Ты чего-то испугалась?

— Нет, я от радости, — соврала Белянка, сквозь рыдания. Вскоре она успокоилась, — Половина моего сердца принадлежит Теплому Миру. А вторая половина, что бы ни случилось, навсегда останется твоей!

— Да я и сам принадлежу Теплому Миру! — он улыбнулся.

Луна уже клонилась к горизонту. Время неумолимо утекало. И не в их власти было его остановить.

Белянка проснулась от света, бившего ей в лицо, и от шума, доносившегося с улицы. Она лениво открыла глаза. Стрелка не было. Девушка поспешно встала и вышла на улицу. Звук топоров, врезавшихся в живую древесину, раздавался на всю Деревню. Чужие организованной толпой рубили сосны, высекали какие-то фигуры, пилили доски, что-то сколачивали. При этом они еще очень громко переговаривались, но Маленькому народу половина их речи была непонятна.

Белка нашла Стрелка:

— Что они делают? — она постаралась перекричать царившую вокруг суету.

— Не знаю! Спроси своего Стела! Они нас, кажется, учить собирались? — в его голосе звучала стальная ярость.

Он решительно направился в самую гущу событий, где Рокот руководил кипевшим процессом:

— Что вы делаете? — громко спросил Стрелок.

— Строим Храм! — ответил Рокот с видом человека, отмахивающегося от назойливой мухи.

— Но вы не посоветовались с нами! Деревня против! Вы губите деревья! Вы могли бы сначала хотя бы объяснить?

— Послушай, мальчик! Ты еще слишком молод, чтобы отвечать за всех! Я сейчас занят, понимаешь? От меня многое зависит! Если я хотя бы на секунду отвлекусь, то они построят не Храм, а усыпальницу или того хуже сарай какой-нибудь! Рани! Что б тебе в Сумерки провалиться, как ты спил делаешь? Тверже руку, тверже! Девчонка! — Рокот вновь ушел с головой в работу.

Девушка, одетая в грубую мужицкую одежду, с грязным лицом и сбитыми руками мастерски управлялась с инструментами. Ее упрямо вздернутый нос, непокорные черные кудряшки коротко стриженых волос, обрамлявших лицо, широкие мужественные скулы — все говорило о сильном характере. Только глаза у нее были какие-то блеклые, будто потухшие, цвета болотной зелени. Она слабо отреагировала на оклик Рокота, лишь на секунду оторвалась от работы, ожесточенно сплюнула на землю и еще более резко начала обрабатывать ствол сосны.